Дорога императора (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 2

Итак, в настоящий момент я целый император Российской империи. Да и какой империи! На момент моего попадания в России проживало больше 400 миллионов человек. Такого я не припомню в наше время ни в какой период. И экономика у нас развивается не просто хорошо, а супер! В сельском хозяйстве используются машины, промышленность превосходит промышленность Европы. А базируется наше благополучие на энергетике, и на кристаллах Вернадского, позволяющих переносить энергию без проводов.

Я женился на прекрасной турецкой принцессе, что, если честно, даже сейчас не укладывается у меня в голове. Чтобы русский император да на турецкой принцессе? Ну, как уж получилось. Причём скоро моя Сонечка родит мне ребёнка.

Да уж… Мысли еле-еле ворочаются, и по мере того, как я вспоминаю всё произошедшее, сам себе удивляюсь. Я, как историк, часто любил приговаривать одну фразу: «Хорошо об истории рассуждать, но не дай бог кому-то жить в период исторических событий». Правда сейчас смело могу сделать небольшую ремарку: «но совсем неплохо, когда эту историю вершишь ты».

Самое печальное, что, несмотря ни на что, Великая Отечественная война, всё-таки случилась. И напали на нас в этот раз не только немцы, но и французы. Россия дала хороший отпор, и война закончилась меньше, чем за год… Почти закончилась. Я как раз летел на подписание мирного договора, как самолёт упал. Сначала меня попытались захватить террористы, а потом самолет попал под обстрел ПВО. Хотя какое, к чертям, ПВО? Помню лишь, как заметил, что самолёт отклонился от курса, и решил осведомиться у пилотов, всё ли там в порядке. И тут завертелось. И в меня стреляли, и моих людей перебили. А потом штурман сначала застрелил пилота, а следом застрелился и сам. Вот такие дела.

В итоге до Копенгагена я не долетел. И мирный договор не подписан. И раз уж по мне стреляли ПВО, скорее всего я оказался где-то на линии фронта. Этого ещё не хватало. Чувствую, мирный договор с Германией и Францией пока откладывается. Не знаю, сможет ли его подписать мой премьер-министр? Не уверен, что это в его полномочиях. Поэтому рассчитывать на то, что всё поправится само собой, не следует. Значит, нужно порадоваться тому, что я, слава Богу, выжил, и срочно искать возможности возвращаться обратно, наводить порядок. И чувствую я многие головы полетят из-за того, что на борту оказались террористы.

Если честно, здравые мысли пришли ко мне уже опосля. А первым делом, вспомнив про встречу с месье де Голлем и генералом Паулюсом, я подпрыгнул на месте и принялся озираться по сторонам, борясь с головной болью и пытаясь понять, куда мне бежать, чтобы поскорее оказаться в Копенгагене.

В том самом Копенгагене, в котором «русалочка сидит почти нагая, ты мне за это бы устроила скандал».

Помотал головой. Это ещё откуда? Песня какая-то в голове всплыла…

Нет, в Копенгаген я пешком не добегу. Сейчас мне следует думать не о высокой политике, а о чём-то более приземленном. В прямом и переносном смысле. Сейчас первый день весны, и зима ещё не успела отойти на задний план. И раз уж я спасся, то сейчас надо подумать о том, как самому не сгинуть от холода или от голода. Вокруг хоть и прохладно, но не прям чтобы мороз, однако замёрзнуть вполне можно.

Первым делом нужно понять, как выжить. Нужно найти тёплую одежду и еду. На трясущихся ногах принялся ходить по округе, искать хоть что-нибудь. Наткнулся на два тела, причём настолько обезображены, что на них страшно было смотреть. Надо бы похоронить ребят, но сделаю это попозже. Сейчас в приоритете я. Мёртвым-то уже спешить некуда, а живым нужно не забывать о выживании.

Считаю своим везением, что пассажирский салон остался цел. Да, сильно деформировался, но был разбит вдребезги и его не раскидало по лесу.

Под одним из покореженных сидений я нашёл комплект лётного обмундирования: штаны и куртку без знаков отличия. Ещё большую радость доставила лётная меховая куртка, которая нашлась в кабине пилота. Видимо, во время полёта лётчик или штурман её снял, раз не было необходимости — в салоне-то не так холодно.

Быстро переодевшись, перешёл к следующей насущной проблеме — надо поискать еду. Наверняка у лётчиков есть какой-то «НЗ». Поковырявшись полчаса среди обломков, нашёл в пассажирском салоне металлический ящик, правда сильно покорёженный. Замок на нём был сломан, а крышка деформирована, и так просто открыть ящик не получится.

И как открыть? Нужна «болгарка». Но тут же обругал себя. Голова все ещё тяжёлая, и вспоминать о чём-то довольно сложно. Вот и вспомнил только сейчас, что, благодаря способности моей жены (обмениваться способностями с другими одарёнными), во мне теперь живёт сила грузинского кузнеца и физически я очень силён. А значит, металлический ящик для меня — как скорлупка от арахиса.

В общем, вскрытие ящика труда не составило. Внутри обнаружилось: 4 банки мясных консервов, (по два килограмма каждая), 2 банки рыбных консервов (по килограмму) и 2 бутылки коньяка, вернее осколки от бутылок коньяка. Теперь осталось понять, как открыть эти консервные банки, при этом не раздавив их в своих руках. Ложку нашел, а консервного ножа нет.

Коньяк — то, что осталось на донышке, я решил использовать по-своему. Отыскав кусок тряпки, смочил остатками жидкости, протер лицо, шею и все, до чего дотянулся. Все-таки, хоть немного, но привел себя в порядок. Бритву бы еще, кусочек мыла и теплой воды. Или хотя бы нож заточить.

Нож отыскался у одного из мёртвых телохранителей. Там же обнаружил и пистолет с двумя обоймами. Искал другие пистолеты, но не нашёл. Видимо где-то потерялись. Зато разжился ещё тремя магазинами, вернее обоймами. (В этом мире ещё не называют обоймы магазинами). Жаль не отыскалось автомата, но всё равно, пистолет и нож, это лучше, чем ничего.

С бритьем пока подожду. Воды бы. И не для бритья, а для питья. Можно, конечно, напиться из лужи, но рисковать я не собираюсь. Наберу воды в банку из-под консервов, а потом в ней воду и вскипячу. Хотя, если учесть, что я до сих пор живой, бацилл и бактерий можно не бояться. Однако, я всё же император, (да и брезгливый, по сути своей), пить из лужи мне всё же не по чину. Так что сделаю котелок из консервной банки.

Борясь с приступами тошноты, обыскал все тела, которые удалось найти. Нашёл ещё пару ножей и аж три зажигалки. Также там были сигареты и другие мелочи, из серии золотых часов, но всё это мне сейчас не пригодится. Был бы компас — другое дело. Но лишние бирюльки без надобности. Мне бы каких-то полезных вещей.

Наконец, наломав веток, разжёг небольшой костерок, пытаясь понять, как действовать дальше.

Хотелось разжечь огонь посильнее, чтобы согреться, но решил поостеречься. Ведь непонятно, где я нахожусь. Если меня сбило ПВО, то, скорее всего, нахожусь поблизости линии фронта или на вражеской территории. А значит, привлекать к себе внимание не нужно. Да, возможно, это поможет поисковым отрядам, что однозначно скоро выдвинутся на поиски, (хотя бы тела императора), но уверен, они не поспеют найти меня раньше, чем возможные вражеские разведчики или солдаты, что однозначно находятся где-то рядом. В этом у меня почему-то сомнений не было.

Вот ещё задачка: как понять, где я нахожусь, не разыскивая при этом людей? Ведь деревья-то не разговаривают. Ага, «Я спросил у тополя, где моя любимая. Подскажи, где скрылась, и знаешь ли, где она». Угу…

И как ориентироваться на местности? На деревьях мох растет гуще… Там, где север? Ага, везде мох одинаковый. Солнце? А солнца уже нет, смеркается.

Можно было, конечно, где-то затаиться и просто переждать это время, но, боюсь, уж очень долго ждать придётся. Нет, я не сомневаюсь. Со мной летело ещё три самолёта: один со свитой и два истребителя. Уверен, что они место падения императорского самолёта зафиксировали. Но опять же вряд ли ко мне на помощь прибудут так быстро. Соответственно, мысль о том, чтобы развести сигнальный костёр, я тут же отбросил.

А ведь мне казалось логичным подписать мирное соглашение на нейтральной территории. Теперь-то разумеется я жалел об этом. Надо было требовать, чтобы президент франции де Голль и регент германского императора Паулюс, прибыли ко мне в Санкт-Петербург. Вполне возможно, что я хотел поступить благородно, но еще исходил из того, что каких-то правил, где положено принимать капитуляцию не было.