Стажёр #2 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 74

- У твоей жены есть любовник – замечает Надин: - наверное поэтому я еще одним куском тут стою.

- Тут обычаи такие – говорит Перси, который в этом не уверен. Но он уже привык любой выверт Джун оправдывать обычаями – например так он объяснил Фарре наличие голой Джун у него в кабинете. Само по себе событие рядовое, ну подумаешь, жена заскочила на работу, но то, что она при этом амазонку на КПП вырубила и таскала ее на себе как куклу какую-то, а это, на минуточку – преступление. Нападение на представителя Империи и все такое. Вот в других местах КПП оборудовано автоматическими турелями, а у нас… все не по-людски, вот и шастают голые Джун где хотят. Тьфу.

- Нету тут таких обычаев – встревает обычно молчаливый Шойджи: - и никакой я ей не любовник.

- Пока – уточняет Джун: - я девушка упорная.

- О, да. Тут я соглашусь – говорит Персиваль, вспоминая обстоятельства их знакомства: - она – упорная. Если уж чего в голову забила, то обязательно добьется.

- Мне нужна моя сестренка. – говорит Джун: - ваши глупости подождут. А то меня Нана-су на порог не пустит. Уехала с Окни, а вернулась с… - она окидывает взглядом странную компашку: - с этими вот.

- Отсюда до вашего отеля пять минут ходьбы – говорит Надин и вскидывает винтовку, глядит на красный индикатор: - к сожалению эти винтовки к стрельбе уже не годятся. Такая вот процедура… она одноразовая. Можем здесь оставить как мины – кто тронет, тот и взорвется.

- Не надо – тут же реагирует Персиваль: - твари в оружии не нуждаются, трогать не будут. А вот люди могут и подобрать. Деактивировать сможешь?

- Легко – Надин отщелкнула перегоревшую термоклипсу и выбирала ладонью затворную группу. Поискала взглядом вокруг и закинула металлическую конструкцию подальше. Повторила тоже самое со второй винтовкой.

- Жаль, что у вас только дробовик и … - говорит Персиваль, взвешивая оружие в руке. Полицейская модель, стреляет вольфрамовыми стрелками, в одном выстреле штук пятьдесят, настроен так, чтобы вся энергия выстрела оставалась в теле, чтобы в брызги все. Для полиции – чтобы заряд не пробивал тело преступника и не нанес вреда гражданским. Самое то в нынешней ситуации.

- Что? Как так – только дробовик?! – хватается за голову Билл: - а вы таки не знаете с кем встретились! Я – Билл Стокман, а эти два охламона – Виктор и Ламберт, и мы представители лучшей в галактике оружейной фирмы! «Клинки Боггарта»! Виктор! Ламберт! Помогите клиенту!

- Эти чудики с тобой? – спрашивает Персиваль у Джун и она только плечом поводит. Она торопится и ей некогда.

- Я вас ждать ровно две минуты буду. – говорит она: - дайте ему уже что-нибудь из ваших мешков и пошли.

- Сей момент, уважаемая Джун-су! Не извольте беспокоится! Вот, уважаемый клиент! – и снятые с плеч Виктора и Ламберта огромные рюкзаки тут же раскатываются, превращаясь в импровизированную выставку оружия.

- Никогда не знаешь, что с тобой случится в следующий момент, это может быть зомби-апокалипсис или скрываемый правительством инцидент с паранормальными обезьянами, захватывающими мир! – с пафосом произнес продавец: - но в отличие от правительства, страховых компаний и церкви – автоматический лучемет «Агрегат Империум 3000» вас не подведет и не обманет ваши ожидания! Три режимы стрельбы, парализатор и нейродеструктор в комплекте!

- А… разве нейродеструкторы не запрещены к гражданскому обороту? – осторожно спрашивает Персиваль у Надин.

- Запрещены – отвечает она шепотом: - в пространстве Империи хранение, покупка и продажа такого оружия является уголовно наказуемым. Как крайне негуманного.

- Ой-вэй! Но это же в пространстве Империи, а у нас тут Протекторат. Старые законы все еще действуют на Яблочке … – тут же расплывается в улыбке бородач и Персивалю хочется себя ущипнуть, настолько нереальной и какой-то психоделической видится ему эта сценка – на развалинах цивилизации, посреди трупов, гари и кровищи – они рассуждают о том, что законно, а что нет.

- Кроме того у нас замечательный выбор иглеров… самые лучшие гражданские модели и … Ламберт!

- Что такое?

- Ты забыл положить патроны к иглерам!

- А, черт…

- Боюсь у нас не такой уж и большой выбор, сэр. «Агрегат Империум 3000», два дробовика «Игл», укороченный армейский КСВ 30 – старая модель, допущенная на гражданский рынок с убранным режимом автоматического огня… и все.

- Я возьму КСВ 30… по крайней мере знакомый агрегат – говорит Надин и поднимает укороченный армейский автомат, щелкает затвором, принимает у продавца запасную термоклипсу и пакет-обойму с шариками. Персиваль выбирает лучемет и некоторое время осматривает его, проверяя исправность.

- Лови! – вдруг говорит ему Джун и кидает в него каким-то предметом. Персиваль машинально ловит его. «Жеребец». Его личный сонбу, подаренный ему семьей Джун.

- Мой мужчина не будет ходить по городу как один из муринов, забывших свои корни. Он не умрет без своего сонбу. – сообщает ему Джун: - раз уж ты в нашей семье, будь добр традиции соблюдать.

- А… какие традиции? – шепотом спрашивает у него Надин, пока он засовывает рукоять квантового клинка себе за пояс.

- Каждый хутт должен умереть с клинком в руке. Такова традиция – поднимает палец вверх Билл Стокман: - большая честь! Покажете клинок?

- Замечательная традиция – говорит Персиваль, проверяя заряд лучемета: - постараюсь не забыть, как помирать буду.

Глава 37

Глава 37

Сердце стучит как бешеное, ствол штурмовой гаусс-винтовки армейского образца перегрет и отдает в красное, воздух заметно искажается над прицелом. Руки дрожат, горло пересохло, в ноги падает пустая пачка-обойма от вольфрамово-никелевых дротиков. Сколько дротиков в пачке-обойме? Эта уменьшенная, гражданская версия, значит пятьсот. Тут же у ног, в грязи – лежат еще две пачки-обоймы и их белые, пластиковые каркасы выглядят особенно нелепо здесь и сейчас. Если бы он стрелял из порохового оружия, с металлическими гильзами, как в исторических драмах по головиденью – у его ног сейчас высилась бы горка из стрелянных гильз.

Но он стрелял из старой, доброй КСВ-30, гражданской версии армейской гаусс-винтовки и потому никакой горы стрелянных гильз тут нет, есть только несколько пустых пачек-обойм, одноразовых пластиковых каркасов, которые удерживали в сотах гнезд пятьсот дротиков из сверхпрочного сплава. Вот и все.

А перед ним – гора тел этих неведомых тварей, они свалены вповалку, последние бежали по телам своих товарищей, бежали, втаптывая их в грязь, бежали, не испытывая ни малейшего пиетета к смерти своих же, не обращая внимания на кинжальный огонь из гаусс-винтовки, бежали вперед так, словно их жизнь зависела от этого… прямо под выстрелы.

Сейчас, когда он стоял и смотрел на гору тел, возвышающуюся перед ним, сейчас ему было понятна одна очень простая истина – если бы хотя бы одна из тварей не стала бежать к нему напролом, а обогнула бы своих товарок и напала сбоку – он бы ничего не успел сделать. Ни он, ни Джун с ее смертоносным лезвием, ни Великий Художник Рикио, который харкает кровью где-то у стены дома, ни торговцы оружием, которые умерли еще в самом начале атаки… ни этот странноватый дедок из полиции, которого они подобрали в канализации – никто.

И даже так – они сделали невозможное. Рикио, безумный Рикио метался в своем танце и твари десятками падали вокруг него, даже раненный, даже со сломанной рукой – он танцевал и они – падали к его ногам. Джун, которая захлебнулась горем над телом сестры – танцевала вместе с ним и они были уверены, что с той стороны, за которую отвечали эти двое – никто не пройдет.

Он оседает вниз, приваливается спиной к стене, прислоняет гаусс-винтовку раскаленным стволом к кирпичной кладке и закрывает глаза.