Любовь и Гниль: Сезон 1 (Эпизоды 7-12) (ЛП) - Хиггинсон Рейчел - Страница 58

Нас сразу же окутала темнота, и, хотя я ожидала тишины, навязчивые стоны и хрипы армии Пожирателей за нашей защитной дверью пронизывали нашу безопасность и любые расслабляющие мысли, которые я на мгновение почувствовала.

Они всё ещё были там.

Они всё ещё преследовали нас.

Мне оставалось только молиться, чтобы этот бункер был достаточно прочным и укреплённым, чтобы обеспечить нам безопасность.

Так и должно было быть.

Мы с Кейном начали шарить в темноте, натыкаясь на невидимую мебель и друг на друга, вслепую разыскивая фонарь, свечу, фонарик, всё, что угодно, чтобы пролить свет на наше мрачное положение.

Я больше почувствовала, чем услышала, как Кейн остановился, поднял что-то и щёлкал выключателем до тех пор, пока тот не оказался в правильном положении и не включился электрический фонарик.

Наконец я позволила прерывистому дыханию наполнить мои лёгкие и вернуть в моё тело небольшое подобие спокойствия.

Фонарь испустил мягкий свет, который осветил бункер, больший, чем я себе представляла. Хотя он состоял из одной комнаты, там было место для двуспальной кровати, небольшой мини-кухни с раковиной, электрической плитой и небольшим походным грилем, дивана, придвинутого к одной стене, и небольшого столика на двоих рядом с дверью. Тут не было ни окон, ни других выходов. Хотя в углу комнаты была ещё одна дверь, но когда я подошла, чтобы проверить её, я поняла, что это довольно удобная ванная комната с биотуалетом, судя по тому, что я могла видеть в почти полной темноте.

Спасибо, спасибо за это.

Я вернулась в главную комнату и уставилась на Кейна, который не двигался. Я видела, как его тело дрожит в тусклом свете, его напряжённые глаза следили за мной и каждым моим движением.

Мы не разговаривали.

Мы не могли.

Он осторожно поставил фонарь на стол. А затем направился навстречу, полный хищных намерений и всепоглощающей потребности.

Я стояла неподвижно, ожидая, когда он доберётся до меня, инстинктивно зная, что он опасен. Мы были под кайфом от этого интенсивного прилива адреналина, наши худшие опасения воплотились в жизнь, на наших руках была кровь и более чем образно… мы убивали, мы забирали жизни. Даже если они были созданиями разрушения, менее человечными и более злыми, чувство отнятия жизни всё ещё тяжело давило на мою душу, всё ещё тянуло меня в бездонное место отвращения к себе. И Кейн был прямо там, рядом со мной.

Я видела, как эти эмоции отражаются в его глазах.

Он колебался на краю пропасти — полностью поддаться жажде крови или держаться за те драгоценные остатки человечности, которые отделяли его от Пожирателей.

Это был решающий момент в его вечном бытии.

И я не собиралась позволять этому навсегда уничтожить его.

Мне не было места ни в его жизни, ни в его спасении. Но я отказалась помочь притяжению саморазрушения, нашептывающему ему на ухо.

Назовите это моим добрым делом на сегодня.

Он остановился всего в нескольких дюймах от меня, его глаза искали разрешения на моём лице, его тело окаменело от напряжения и жёсткого отчаяния.

Я кивнула, но едва заметно.

Он закрыл глаза в знак благодарности, и с его полных губ сорвался всхлип. Я немного растаяла от этого звука, от свидетельства того, каким сломленным человеком он был, как отчаянно он нуждался в любви и привязанности.

Его руки обвились вокруг меня перед моим следующим вздохом, и я прижалась к его груди так, что это было одновременно и мощно, и болезненно нежно.

И он просто держал меня так.

Наши сердца бились синхронно, бешено колотясь в груди, прижатыми вплотную друг к другу. Кейн обвил руками моё тело, скрестив их сзади, одной рукой потянувшись, чтобы обхватить мой затылок, другой обняв меня за талию, собственнически впившись пальцами в мой бок.

Его лицо уткнулось в изгиб моей шеи, а его сильные, умелые бёдра прижались к моим. В этом моменте… не было ничего отвратительного. Он был уязвим и лишён человеческих прикосновений и нежной привязанности.

Я медленно подняла руки и позволила им скользнуть вокруг его шеи. От него пахло грязью и потом, но это было намного лучше, чем отвратительный запах зомби. Я обнаружила, что отвечаю взаимностью на интенсивность эмоций, хотя и знала, что мои исходят из другого источника. Прижавшись щекой к его ключице, я позволила глубине моей благодарности и страха пульсировать во мне и перетекать в него.

Безмолвно я сказала ему всё, что мне нужно, прикосновением своего тела и готовностью позволить ему обнять меня. Я поблагодарила его за то, что он спас меня. Я поблагодарила его за желание защитить меня. За то, что он подтолкнул меня вперёд, за то, что поймал меня, когда я споткнулась, за то, что держал меня сейчас, пока моё тело сдувалось от выброса адреналина и других обстоятельств жизни или смерти, разрушающих моё психическое благополучие.

Сколько ещё таких событий я могла бы выдержать?

Сколько ещё раз я могла быть в мгновениях от смерти, а моё тело в секундах от того, чтобы стать чем-то, что я ненавидела?

Как бы сильно я ни ненавидела Кейна и ни хотела, чтобы он исчез из моей жизни, здесь было не место зацикливаться на этих чувствах. Потому что без Кейна, который держал меня сейчас, в этот момент, я бы развалилась на части. Если бы не его сильные руки и ровное дыхание на моей коже, я бы провалилась в бездну безумия, которая ждала меня каждый раз, когда я смотрела смерти в лицо и каким-то образом спасалась.

Не было слёз, когда мы обнимали друг друга в течение бесконечных мгновений, просто дыхание, просто тепло от наших живых тел и непрекращающиеся звуки Пожирателей, бьющихся о дверь, которая защищала нас от них.

— Я должна посмотреть, запирается ли эта дверь, — прошептала я после того, как, казалось, прошло несколько часов в объятиях Кейна.

Он отстранился, и я почувствовала, как мои лёгкие расширились, когда он дал им больше места.

— Да, — согласился он хриплым голосом. — Мы должны это проверить.

В бункере было прохладно, чего и следовало ожидать от пещерного жилища без света снаружи и внутри. Но холод, пробежавший по моей спине, был больше связан с тем, что Кейн убрал своё тело от моего, чем с температурой окружающего пространства.

И я ненавидела это.

Я пообещала себе, поклялась себе, что я чувствовала себя так только из-за того, что мы только что пережили. Что единственная причина, по которой я скучала по сильным рукам Кейна, обнимающим меня, была больше связана со звенящими страхами, которые эхом отдавались в моём всё ещё хрупком психическом состоянии и усиливались яростным стуком и гортанными стонами с другой стороны двери.

Расстроенная этими мыслями, я отступила назад и позволила Кейну открыть панель замков, которая тянулась от верхней части двери до пола.

Гейдж не шутил. Его дядя был фанатиком судного дня.

Может быть, люди думали, что он был сумасшедшим в жизни до всего этого, но сейчас дядя Гейджа был моим героем. Я могла бы приписать ему ещё один день выживания до конца моей жизни. И этого было достаточно, чтобы я всегда относилась к нему с величайшим уважением.

Когда Кейн закончил, он повернулся и прислонился спиной к двери, как будто его дополнительный вес помог бы защитить нас. Его руки были спрятаны за спиной, и его тело перестало дрожать, но его глаза всё ещё отчаянно искали мои.

— Спасибо тебе, Риган, — голос Кейна был хриплым от всепоглощающих эмоций. — Ты спасла мне жизнь.

— И ты спас мою, — я отмахнулась от его чувств с небрежной отстранённостью.

Кейн открыл рот, чтобы сказать что-то ещё, но так же быстро закрыл его. Я ненавидела то, что моё сердце снова зашлось в бешеном ритме. После нашего предсмертного опыта, а затем моей готовности оказаться в его объятиях, я вдруг испугалась, что будет означать оказаться в ловушке в этом бункере, когда только Кейн составит мне компанию.

Мы были совершенно одни, почти в полной темноте и рядом с кроватью.

Другой вид страха наполнил мою кровь, оживляя её, словно электрическим током, и у меня закружилась голова от всех нежелательных возможностей. Я в ужасе уставилась на кровать.