Петуния Дурсль и совиная почта (СИ) - Хаджибаева Полина - Страница 38

— Минус десять очков Хаффлпаффу. И я не поставлю вам оценку за успешное заклинание, мисс Мистерио, здесь не урок чар. Покажите свой отвар, — строго сказал профессор Нотт, и Тине пришлось вернуться к своему котлу.

Петуния почувствовала, как по щеке течет теплая капля. Она была уверена, что не могла заплакать. Держать слезы при себе даже в спальне и туалете, где может быть куча свидетелей (особенно в туалете второго этажа, где завывала противная Плакса Миртл), Питти уже успешно научилась. Она вытерла лицо и увидела на ладони красное пятно.

— Профессор Нотт, у меня кровь, — тихо сказала она, не смотря на хмурящегося мужчину.

Профессор что-то невнятно проворчал, а потом громко сказал:

— Идите в больничное крыло. Сопровождение я вам не дам, и не забудьте занести мне записку от мадам Помфри. Вот, — он сотворил будто из ничего небольшой пергаментный конвертик, упавший в руки девочки, — передадите ей, как придете.

Петуния плохо помнила, как добраться до целительницы. Она была в больничном крыле всего раз, в начале марта, когда навещала вместе с Альбусом Скорпиуса, которому нос превратили в утиный клюв. В тот день Петуния поведала мальчику, как Тедди Люпин делал то же самое со своим носом специально, и даже смогла развеселить друга своим рассказом.

— А мой кузен не промах. Жаль, я с ним не знаком, — хохоча, проговорил Скорп. Костяные наросты еще не до конца сошли с его человеческого носа, и Петуния старалась на него не смотреть.

— Чего?! Тедди твой родственник?

— Ага. Троюродный брат. А Альбус мне четвероюродный.

— Да ну тебя, — Питти не могла в это поверить, хотя Клементина ее предупреждала.

— Получается, и ты мне родня.

— Ну уж нет, мистер Клюв, я отказываюсь в это верить!

— Интересно, почему? — спросил Ал, чем очень смутил обоих.

Кое-как, дважды попавшись своенравным лестницам, девочка, наконец, добралась до больничного крыла. Мадам Помфри, как обычно одетая в волшебное подобие докторского халата и в белом старомодном чепце, посмотрела на нее удивленно.

— Лорел Нотт мог самостоятельно справиться с вашей проблемой, маленькая мисс. Удивительно, зачем он прислал вас сюда.

"Наверное, не захотел возиться с таким ничтожеством, как я", — грустно подумала девочка.

Питти передала целительнице записку. Мадам Помфри вскрыла ее, пробежала маленькими внимательными глазами пару раз, покачала головой, капнула какую-то белую настойку ей на щеку, и царапина зажила, не причинив Петунии ни малейшего дискомфорта.

Женщина, все еще качая головой, отошла к столу и чиркнула пару слов. Отдав кусочек пергамента, она отправила девочку восвояси. Когда, уже в коридоре, Петуния развернула записку, она увидела, что целительница отметила неправильное время ухода от нее. Было написано: "Ушла в 11:30 АМ", что означало время конца занятия. Девочка глянула на огромные часы, видные из окна коридора, было всего 11:10. Следующий урок начинался только в час дня, после обеда. Решив пообедать в гордом одиночестве, Петуния вприпрыжку направилась в Большой Зал.

Там она стала редкой свидетельницей того, как на столах неожиданно из ничего появляются разнообразные блюда. Налив себе тыквенного сока и прихватив малиновых кексов, девочка огляделась. В Большом Зале было мало людей, что очень радовало. Питти спокойно поела и уже собиралась пойти в гостиную Хаффлпаффа, как из коридора, ведущего на кухню, ей навстречу вышел учитель трансфигурации.

— Мисс, — начал он и прищурился, вспоминая ее имя.

— Дурсль, профессор Тотлен, — чуть заикнувшись, подсказала девочка.

Профессор был мужчиной в летах, с животиком, затянутым в жилет, седыми волосами под остроконечной серебристой шляпой и с такой же седой бородой до воротника. Он носил несуразное пенсне, кривившее его лицо до состояния морды персидского кота, и еще из его ушей тоже торчали серые волоски. Встретив ученицу в учебное время, он пристально на нее посмотрел и, скорее не спросил, а со всей присущей ему уверенностью утвердил:

— Вы не на уроке.

— Да. Я была в больничном крыле и… мадам Помфри посоветовала мне отдохнуть. У меня есть записка от нее. — Она протянула пергамент.

Профессор Тотлен смотрел недоверчиво. Он не скрывал, что недолюбливает Петунию, самую, наверное, худшую его ученицу.

— Со мной случилась травма на уроке зелий. Профессор Нотт отправил меня к мадам Помфри, — чувствуя нарастающее напряжение, сказала Петуния.

Она не знала, отчего волновалась, ведь не сделала ничего плохого. Правда, целительница не предлагала ей отдохнуть, но ведь зачем-то она дала ей время до конца урока?

— Не похоже на Лорела Нотта. Обычно он не дает… отдыхать.

— У меня сегодня день рождения, — зачем-то сказала она, даже в глубине души не надеясь, что это смягчит профессора.

— Уж в этом ни я, ни профессор Нотт, думаю, не виноваты, — холодно заметил профессор Тотлен, вновь обращаясь к пергаменту, будто не верил, что записка была настоящей. — А может, вы, мисс Дурсль, компенсируете полнейшее незнание трансфигурации высокими познаниями в зельях?

— Нет. Незнания я компенсирую только интересом к истории магии, — ответила Питти до того, как сообразила, что говорит.

Профессор Тотлен хмыкнул, опустил изучающий взгляд тяжелых темно-серых глаз на ученицу, а затем сказал:

— Что ж, не смею спорить с предписаниями мадам Помфри. Хорошо отдохнуть. — Он вернул записку и направился к учительскому столу.

"А сам-то в учебное время ходит!" — обиженно подумала Петуния, выходя из Зала.

Благополучно минув бочки, она сразу направилась в спальню. Отдыхать и валяться на постели уже совсем не хотелось.

Она почитала последнюю тему по контрзаклятиям и даже потренировалась правильно водить палочкой. Маша ею совершенно безрезультатно, Петуния вдруг осознала, насколько ей грустно. День рождения грозил получить статус самого худшего за все тринадцать лет жизни. "Мне тринадцать, — сказала себе девочка, — ничего себе!"

Упав на мягкую подушку, Петуния услышала хруст свежего пергамента. Подскочив на локти, она залезла под наволочку. Там лежала обычная открытка, но когда девочка ее подняла, из нее выпал листок с нарисованным цветком. Это была розовая петуния. Надписей нигде не было.

Кто бы это мог быть, Питти не догадывалась. Определенно, кто-то из Хаффлпаффа, так как вряд ли остальные смогут зайти в комнаты Дома. Стало страшно, а вдруг это идиотская шутка Флэтворфи и рисунок сейчас самовоспламенится или заставит Питти покрыться волдырями. Просить помощи будет не у кого, все на занятиях.

Желание услышать мамин голос стало нестерпимым. Она даже забыла о зависти, испытываемой к Мэгги, которая сейчас готовилась к грандиозному празднованию или разбирала огромное количество подарков. Повалявшись на кровати и поплевав в потолок, Петуния поднялась и залезла в вещевой сундук, стоящий в ногах постели. С самого дна она достала телефон, конечно же, разряженный. В последний раз она заряжала его дома на зимних каникулах, которые казались такими далекими и оставили смешанные чувства.

— Дурсль! — Услышала она голос старосты. — Ты здесь? — Любопытная медноволосая голова Пруденс Свифт появились в дверной щели.

— Да.

— С днем рождения! Мне Мистерио сказала. А еще, профессор Нотт спросил меня, где ты. Не знаешь, почему?

— Я забыла отдать ему записку от мадам Помфри, — замерев от ужаса, ответила Петуния.

— Давай ее сюда. — Девушка прошла через всю спальню и остановилась возле Питти, которая сидела на коленях на полу. Девочка протянула ей кусочек пергамента.

— Слушай, ты знаешь какое-нибудь заклинание электричества?

— Ты точно из маггловской семьи. Угадай, чего волшебники боятся больше, чем электричества?

— Того, что Тот-Кого-Нельзя-Называть вернется, — быстро ответила Петуния. Она уже слышала эту шутку. — Ну так знаешь?