Радикальная война: данные, внимание и контроль в XXI веке (ЛП) - Форд Мэтью - Страница 13

Преследование и геноцид рохинья, мусульманского меньшинства без гражданства, осуществляемые силами безопасности Мьянмы, продолжались в течение некоторого времени. Однако с середины 2010-х годов эта кампания ненависти переместилась в Facebook, где мусульманская община регулярно представлялась как угроза существованию. В то время как правительство и военные Мьянмы быстро воспользовались проникновением Facebook в широкие слои населения, используя нарративы для разжигания ненависти, сама компания оказалась не в состоянии или не захотела вмешиваться в ситуацию с какой-либо срочностью или эффективностью. Таким образом, самый впечатляюще успешный коммуникационный инструмент этого века, созданный и принадлежащий Западу, был вслепую брошен в страну, не задумываясь о том, как он может быть использован для нагнетания этнической, религиозной и политической напряженности. Результаты оказались катастрофическими, и журналист Аунг Наинг Сое заявил, что если Facebook не заметил неистовства языка ненависти на своих собственных сервисах, то это потому, что они не понимали этнической и социальной политики в Мьянме и поэтому "не знали, где искать". Даже в 2021 году Facebook все еще не может должным образом "контролировать контент на множестве языков по всему миру", потому что системы безопасности, которыми располагает компания, "разработаны в основном для носителей американского английского".

В 2018 году Международная миссия Совета ООН по правам человека (СПЧ ООН) по установлению фактов геноцида в Мьянме сообщила: "В условиях низкой цифровой и социальной медиаграмотности использование правительством Facebook для официальных объявлений и обмена информацией еще больше способствует тому, что пользователи воспринимают Facebook как надежный источник информации". Парадоксально, но в то время как большая часть Запада переживала крах доверия к основным и социальным медиа, в Мьянме широкая общественность была готова инвестировать доверие в медиа, которое в конечном итоге оказалось смертельно опасным. Действительно, местное доверие к Facebook оказалось ключевым фактором в распространении языка ненависти в отношении мусульман (и рохинья в частности), что способствовало нарушениям прав человека против них со стороны военных и сил безопасности Мьянмы. В связи с этим в докладе миссии СПЧ ООН о геноциде в Мьянме было рекомендовано: "Прежде чем выходить на любой новый рынок, особенно на рынок с нестабильной этнической, религиозной или иной социальной напряженностью, Facebook и другие платформы социальных сетей, включая системы обмена сообщениями, должны проводить углубленную оценку воздействия на права человека своих продуктов, политики и операций, исходя из национального контекста". Это , потому что, как объясняют Аманда Тауб и Макс Фишер, "алгоритм компании непреднамеренно отдает предпочтение негативу, а наибольший ажиотаж вызывают нападки на посторонних: другую спортивную команду. Другая политическая партия. Этническое меньшинство".

Доклад миссии СПЧ ООН о геноциде в Мьянме свидетельствует о трудностях, связанных с формированием всеобъемлющего представления о влиянии какой-либо одной цифровой медиаэкологии. Отчасти это связано с ресурсами, необходимыми для полного понимания масштабов и усиления, связанных с репостами сообщений, разжигающих ненависть. В то же время социальные медиа-платформы предлагают пользователям возможность сообщать о контенте и модерировать сообщения, что, в свою очередь, играет роль в самоцензуре и приглушении голосов, которые в противном случае были бы услышаны. Эта диалектика между информированием о контенте и приглушением голосов способствует распространению социальных медиаплатформ, поскольку пользователи переходят с одного сайта на другой, пытаясь найти онлайн-пространство, которое терпимо относится к их взглядам. Это еще больше усложняет медиаэкологию, поскольку язык ненависти воспроизводится в кросс-платформенных службах обмена сообщениями и коммуникации, которые для стран, не обладающих развитым потенциалом электронного наблюдения, недоступны для слежки и детального расследования.

В таких обстоятельствах правительства вынуждены блокировать отдельные части интернета, чтобы предотвратить разжигание ненависти и остановить распространение насилия. Однако не все правительства имеют одинаковые возможности для вмешательства в работу интернета. Некоторые страны, такие как США и Великобритания, обладают очень развитыми возможностями, позволяющими им вмешиваться в то, что может увидеть конкретный человек, и таким образом влиять на его действия. Другие страны вынуждены применять более жесткие подходы, подавляя потоки информации в Интернете, чтобы облегчить продолжение насилия без надзора и гражданского несогласия. Когда это происходит в авторитарных государствах, таких как режим Асада в Сирии, это вызывает всеобщее осуждение как посягательство на свободу слова. К сожалению, технические возможности для борьбы с подстрекательством к политическому насилию распределены неравномерно. В результате даже демократические государства, такие как Шри-Ланка, занимаются блокированием интернета, а не противодействием конкретным веб-страницам или группам, которые их создают.

Так, например, после антимусульманских беспорядков в марте 2018 года правительство Шри-Ланки временно заблокировало большинство социальных сетей. После серии террористических взрывов, произошедших год спустя, власти Шри-Ланки вновь предприняли те же действия, на этот раз сделав недоступными Facebook, WhatsApp, Instagram, Snapchat, Twitter и Viber. Оба решения были призваны пресечь поток дезинформации о терактах и предотвратить распространение языка ненависти, который мог бы еще больше разжечь насилие. Однако к 2019 году некоторые жители Шри-Ланки восприняли это отключение как демонстрацию того, что цифровые платформы, принадлежащие США, создали монстра, которого они больше не могут контролировать. Действительно, как отметил один репортер, "этот экстраординарный шаг [правительства Шри-Ланки по закрытию нескольких платформ социальных сетей] отражает растущую глобальную озабоченность... способностью принадлежащих США сетей разжигать насилие". Действительно, к 2020 году компания Facebook провела расследование своей роли в насилии и еще раз извинилась за то, что способствовала распространению ненависти.

Даже когда Силиконовая долина продвигает глобализирующиеся медиаэкологии в те части мира, которые не имеют схожих с американскими медиатраекторий, западное традиционное вещание и МСМ воспроизводят ту самую двусмысленность, которая является самым эффективным оружием современной войны. Когда-то считавшиеся надежным инструментом, позволяющим внятно объяснить происхождение, последствия и потенциальный выход из войны, МСМ были взломаны и аннексированы таким образом, что воспроизводят проблемы, с которыми сталкиваются социальные медиа. Перед лицом этого цунами данных западные МСМ показали себя неспособными справиться с этой проблемой. Вместо этого они в большинстве своем подняли руки вверх в отчаянии от своей неспособности навязать современной медиаэкологии доцифровой стандарт проверки достоверности новостей. В результате, как заметил в интервью Airwars один иностранный корреспондент одного из крупнейших кабельных новостных каналов,

[Когда революция в Сирии только началась, мы очень не хотели использовать видео, которое не могли бы идентифицировать сами. На YouTube выкладывалась тонна материала - много видео с вертикальным [соотношением сторон], много видео с мобильных телефонов - дрянное видео... Если мы использовали его, то всегда очень осторожно говорили, что не можем определить, откуда взято это видео... Но в последние пару лет войны это была свобода действий. Если видео выкладывалось на YouTube, оно использовалось".

Не имея возможности использовать информацию, полученную от гражданских журналистов, или используя материал, но сильно ограничивая источники, MSM создали возможность для гражданских журналистов заполнить информационную пустоту, которую традиционная редакционная политика не может заполнить.