Как не умереть дважды - Наумова Сора - Страница 17

Я медленно выдохнула через нос и вмиг успокоилась.

– Значит, ты правда хочешь помочь?

– Между нами произошло много всего, – Лайз подбирал слова, и это сложно было не заметить, – разного, но я не хочу быть для тебя врагом.

То ли момент располагал, то ли я слилась не с той стихией, но, прежде чем он продолжил мысль, спросила:

– И кем же ты хочешь для меня быть, куратор Амилота?

– Для ответа на этот вопрос нужно больше времени.

Я посмотрела вниз и промолчала. В конце концов, я и сама не решила, чего конкретно ждала от Амилоты. Он красивый и страстный, если зайти с правильной стороны (а уж я один раз проверила), но все, что я действительно о нем знаю, – это краткая биографическая справка о его далеком прошлом – и что у него классная задница. Маловато для начала серьезных отношений.

Да и точно ли они мне нужны?

– Ладно. Если не передумал меня учить, давай начнем с начала, – я улыбнулась. – Я готова внимать.

Глава 9

Глубокой ночью я поняла одну вещь: медитация – это не мое.

Замирать в неудобной позе фиг знает на сколько времени, при этом не заснув и почувствовав какую-то там связь по стихией… Мое воображение для этого недостаточно живое, и да, тут должна быть шутка про то, что и я тоже. Мы спустились на грешную землю, и я выбралась из гнезда на ослабевших ногах, но стоически перетерпела порыв упасть и прижаться щекой к траве.

Возможно, летать – это тоже не мое.

– Давай закончим на сегодня, – подытожил Лайз и никак не стал комментировать мои успехи, наверное, потому что комментировать было нечего. Я уныло поплелась за ним обратно к цивилизации и так и не решилась спросить, насколько все плохо. Если буду знать точно, совсем распереживаюсь, а я запомнила, что база стихии Земли – спокойствие, основательность, твердость. На последнее не жалуюсь, а вот со спокойствием стало трудновато.

В мужика не превращаюсь, и на том спасибо.

– Слушай, – заговорила я, чтобы заполнить паузу. Идти еще долго, через глухой лес в ночи, и молчать не хотелось, – правда, что ты был в отпуске сто пятьдесят лет?

– Правда.

– И где же проводят отпуск мертвые индейцы?

Показалось, или Амилота фыркнул. Прозвучало неожиданно мило, вот только за ответ не сошло. Я рискнула обвить рукой его локоть и слабо подергать.

– Я просто хочу узнать тебя получше, – проворковала я, хлопая ресницами, хотя вряд ли он увидит. Он даже не обернулся, глядя прямо перед собой. – Между нами… всякое было. Можно же попробовать что-то вроде перезапуска знакомства. Я видела такое в каком-то фильме.

– Мы не в фильме, Кудряшова.

– Тем более. А я, если хочешь, могу рассказать что-то о себе.

– Я читал твое досье, – ответил Амилота, и я вдруг ощутила, как напрягаются мышцы под его загорелой кожей. – Ладно, что ты хочешь узнать?

Ха! Понял, что затронул опасную тему, но момент допытываться по поводу моего пропавшего досье был неподходящим, да и тогда пришлось бы признаваться, что я ныряла в пустую картину и вторгалась в явно запрещенное хранилище.

– Ты давно работаешь на Миллхауса Дрея?

– Сразу после обучения в академии. Несложно посчитать.

Да из него тисками слова вытягивать надо! Ну что за человек такой?

– Так что там по поводу отпуска?

– Сотрудники академии в свой отпуск могут жить в любом из представленных к выбору миров, в которых уровень развития магии позволяет не скрывать свои особенности.

– В тебе не так много особенностей, – брякнула я и удостоилась, наконец, осуждающего взгляда.

– Пока я работаю на Академию Небытия, внешне я не меняюсь. Рано или поздно это бросилось бы в глаза.

– Ох, да. Ты поэтому берешь у доктора Зусмана какое-то зелье в синем флаконе? Чтобы не меняться?

Впереди показались просветы между деревьями, и дорога через лес вышла не такой уж долгой, как мне представлялось. Даже жаль.

Амилота внезапно остановился и обернулся так резко, что я едва не отпрянула, но наоборот крепче вцепилась в локоть.

– Откуда ты знаешь о флаконе?

– Ну так… – я растерялась. – Ты брал его при нас. Мы тогда торчали в медпункте из-за отравления оранжерейными цветами.

Про то, что рыскала по его вещам в комнате, говорить, естественно, не стала.

– Лучше не болтай об этом, – посоветовал Амилота, чем только раздразнил мое любопытство.

– Это что, наркотик какой-то? Ты тайком принимаешь дурь?

Во взгляде Амилоты ясно читалась жалость к моему скудному умственному развитию.

– Конечно, нет. Только тебе такое пришло бы в голову. Это зелье памяти.

– У тебя склероз?! – не сдержалась я. – Ой, прости. Мне очень жаль, что у тебя такие… проблемы.

– Кудряшова, – обреченно выдохнул Лайз и повернулся всем телом, отчего мне пришлось выпустить его локоть. А ведь я так пригрелась. – Похоже, с тобой проще все сказать, чем потом выслушивать по всему факультету выдуманные нелепицы.

– Я не сплетница, – на всякий случай вставила я, но так, быстренько, чтобы не перебить ему настрой.

– Я пью особое зелье, чтобы сохранять память о земной жизни. Довольна?

– Оу, – только и смогла ответить я.

– Если ты удовлетворена, пойдем дальше. Уже поздно.

Мне стало неловко, что я с пинка вторглась во что-то настолько личное. И даже не пришлось ничем делиться взамен. Мы пересекли обитаемую часть академической территории и приблизились к жилым корпусам.

– Продолжим завтра? – спросила я возле крыльца общежития на прощание. Лайз кивнул.

– Но и без меня тренируйся очищать разум от лишних беспокойств. Проще всего для начала делать это в туалете.

И сказал это таким серьезным тоном, что я чуть смешком не подавилась.

– Почему в туалете?

– Там тебя точно никто не потревожит.

Черт, логично.

– Ну, тогда… – Я вдруг поймала себя на желании привстать на цыпочках и чмокнуть его в щеку. И даже почти решилась, только вот этот обломщик волосатый уже отвернулся и пошел прочь. – Спокойной ночи.

Я посмотрела на часы – перевалило за полночь, но горгоны – существа ночные, о чем я как всегда не вовремя вспомнила, и вместо того, чтобы пойти в комнату, села на лавочку и уставилась на беззвездное небо. Накатила тоска, ну в точности ПМС, осталось поругаться с кем-нибудь и вволю поплакать. Интересно, хоть когда-то все эти психологические ужасы закончатся? Надоело чувствовать себя то чурбаном бесчувственным на стадии ранней адаптации, то мелкой истеричкой.

Решено, завтра все-таки зайду к доктору Зусману и спрошу, как с этим бороться, пора постигать дзен, иначе ни за что не получится сконцентрироваться на действительно важных вещах.

А их скопилось немало.

Внезапно в ночной тиши мне почудились голоса. Слабые такие, будто кто-то перешептывался за деревьями. Тут бы сделать вид, что я ничего не слышала, но нет! Нездоровое любопытство подкинуло меня с лавки и толкнуло в сторону звука. Аллея перед общежитием и днем-то находилась вечно в тени не слишком аккуратных деревьев, а сейчас тут можно было танк не заметить, не то что горгону. Я притаилась и, выглянув из-за ствола, заприметила на дальней лавочке понурившегося Рэнди. Сидел он в одиночестве и жаловался.

– И все на меня так смотрят, будто женщину впервые увидели. Но хуже всего Морис. Вот скажи мне, разве мы не друзья? Фу, это так мерзко.

– Все зло от распущенности, – послышалось из пустоты. – Но мы с тобой не такие, как они.

– Быстрее бы все стало как было! Еще один день я не вынесу.

– Держись, брат мой. Знай, что я всегда поддержу тебя на пути праведности.

У меня дернулось веко. Я почти вышла из укрытия, как что-то холодное и влажное обвилось вокруг щиколотки. Я аж язык прикусила, и исключительно поэтому крика не случилось.

– Тссс… – послышалось откуда-то из кустарника рядом, и я с облегчением узнала голос Мориса. – Дай дослушать.

Этот жук спрятался раньше меня и все время наблюдал, как я шпионю за нашим общим другом.

– Спасибо тебе, Аркаша. Мне стало легче.