Таких не бывает (СИ) - Резник Юлия - Страница 19

– Не пойму, на кого ты похож. На маму или на папу?

– Да ни на кого особенно.

– Давно они умерли?

– Девять лет назад. Разбились.

– Прости. Мне очень жаль. А ты вообще часто здесь бываешь?

– Нет.

– А почему?

– Да как объяснить? – Фокин подкинул дровишек в печь и вернул на место заслонку. – Это что-то вроде родового гнезда. Самому здесь хорошо, и в то же время тоскливо. Но теперь, думаю, чаще будем приезжать, да? А на лето и вовсе можно перебираться… Установить качели. Здесь хорошо с детьми.

Ох. Вот прямо во множественном числе, да? Нет, Белка-то ничего против такого не имела, просто… Разговор о детях снова вернул ее к мыслям о сексе. И эти мысли вновь стали ее пугать. Накрутила она себя за те страшные часы просто до ужаса. Стоит подумать, что ее кто-то снова коснется… Бр-р-р. А потом она вспоминала прикосновения Гордея Александровича, и страх медленно отступал. Жаль, не навсегда, а ровно до того момента, когда она ловила на себе его голодный взгляд. Кажется, Белка как никогда поняла смысл выражения – и хочется, и колется.

Поужинав и послушав патефон (пластинки хранились здесь же, на специальной полке), они оделись и побродили по окрестностям. А потом по очереди отмокали в горячей антикварной ванне на лапах.

– Я Гора уложил, – ухмыльнулся Фокин, когда раскрасневшаяся от горячей воды Белка вернулась в гостиную. – Вина?

На столике опять был накрыт перекус. Сыр, оливки, хамон, ветка винограда на сумасшедше красивом блюде. Опять Гордей Александрович расстарался. Белка к тому начинала потихонечку привыкать. Но ловя себя на этой мысли, одергивала. А вдруг у них ничего не выйдет? А вдруг ему надоест? И потому она четко для себя решила – если Фокин проявит инициативу, она ему не откажет. Наступит на горло своему страху (тоже мне – цаца!) и исполнит свой супружеский долг.

– Немножко, я же…

– Не пьешь. Я помню. Иди сюда, – раскрыл объятья Фокин. Ну, Белка и пошла, а что делать? И вино залпом выпила для смелости.

Глава 13

Фокин усадил жену себе под бок. Обнял… Просто обнял, блин. А чего она ждала, что он на нее набросится?! Нет, конечно. Он не такой. Но вот ведь какая удивительная штука – умом ты это понимаешь, а расслабиться до конца все равно не можешь. Одни проблемы от нее! Ну точно, Фокин, наверное, уже сто раз пожалел, что тогда ее выручил.

Белка уткнулась носом в его мощную шею. Пах Гордей Александрович хорошо. Немного печным дымком. Немного своим парфюмом, которым никогда не злоупотреблял. И Белка догадывалась, что это как-то с его работой связано. Зачем резкие запахи в реанимации? Новорожденным и без того нелегко приходится в этом мире: звуки, свет, ароматы… С непривычки это слишком большой стресс.

И знаете, если что и не давало ей умереть от вины за то, что она Гордейку бросила, когда он, считай, за жизнь боролся, так только то, что рядом с ее сыночком был Фокин. А вот если бы кто другой… Никогда, никогда бы она себя не простила. Да и вряд ли бы передумала. Хотя… Если бы ее сосватали Дауду… Бррр. Белка поежилась, ощущая, как на коже выступают колкие мурашки.

Нет-нет, уж лучше Фокин. То есть не так, конечно! Она же не из двух зол выбирала, нет. С Гордеем Александровичем ей самой хотелось. Пусть и страшно было. Он хороший. Это ведь сразу чувствуется. Он тот, с кем она бы могла быть счастливой.

Вино начало потихоньку действовать. Мысли вон уж вокруг чего крутились, а ведь ее прямо сейчас мог бы грызть страх. Ей и страшно, чего уж скрывать. Но так… терпимо. Кажется, это можно выдержать. И только одно до слез обидно – в прошлый раз все было по-другому. Ей даже хотелось… хотелось, чтобы… О-ох.

Пальцы Фокина проскользнули под ее футболку и, приласкав кожу на животе, порхнули дальше.

– Подлить вина?

– Нет.

– Тебе не жарко?

Белка отрицательно мотнула головой. Фокин опустил ее на диван, навис сверху. И вот тут ее ужас вернулся во всей красе. Сердце запрыгало в груди, больно ударяясь о ребра. Дыхание перехватило, а во рту так пересохло, что она даже не смогла попросить мужа остановиться.

Чего Белка не замечала – так это того, как внимательно Гордей Александрович на нее смотрит. Поэтому когда он скатился и отошел, лишь удивленно моргнула. А потом, когда что-то дошло, вскочила и затараторила, путаясь в словах:

– Подожди. Не уходи. Что-то не так?

– Все нормально.

– Нормально? – волновалась она, не очень-то мужу веря. – Но почему ты… Ты же хотел…

– А ты? Ты хотела?

Белка мучительно покраснела, выдавая себя с головой.

– Какая разница? Я готова! Я…

– Нет. Ты не готова, – как ей показалось, недовольно заметил Фокин. – А я тоже хорош, полез к тебе после такого.

Он отвернулся к столу. Налил вина и выпил, как компот, залпом, хотя до этого смаковал, как истинный ценитель.

– Ты не виноват! Извини… Извини, пожалуйста. Я сейчас все сделаю. Что ты хочешь? Как? Я…

– Ну, во-первых, прекрати. Мне не нужны подачки.

– Это не подачка! Я правда хочу, я…

– Не хочешь, – усмехнулся Фокин. – И это понятно, после того, что случилось. Если кому и извиняться, то мне. Я ведь и не планировал ничего такого, Бельчонок. Просто вижу тебя, и крыша едет.

Крыша едет… В каком смысле? В смысле, она его настолько достала? Или… Белка коснулась ладонями горящих щек. Если предположить, что он на нее не злится, то почему Гордей Александрович так холоден? Она не понимала! Ей хотелось, чтобы он объяснил. И чтобы не отстранялся, не выстраивал между ними стену, через которую Белка не знала как пробиться. Да и не решилась бы никогда сама ему в глаза лезть.

– Иди сюда. Просто обниму тебя. Можно?

Белка несмело и радостно улыбнулась. Затрясла головой и совсем уж неприлично шустро к нему рванула. И зачем-то опять сказала:

– Прости.

– Ну, вот что мне с тобой делать, а? Не хочу, чтобы ты со мной из благодарности… Может, ты вообще хочешь одна жить? В смысле – с Гордеем? Я помогу. Ты не думай, я…

И все тепло, что к ней вернулось в его руках, вдруг схлынуло. Белка в ужасе отшатнулась. Наверное, ей надо согласиться, да? Чтобы не быть ему обузой. Слезы выступили у нее на глазах. А ее «хорошо» приклеилось намертво к глотке. Вместо того чтобы согласиться, Белка яростно застряла головой, разбрызгивая слезы.

– Нет? Ну как хочешь. Просто… Ладно. Не бери в голову. Стерпится – слюбится, да?

Он говорил что-то не то. Совсем не то. И может, поэтому его голос звучал как будто бы… обреченно. Белка это чувствовала каким-то шестым чувством.

– Я… кажется… уже люблю.

– В том-то и дело, что кажется.

– А как понять наверняка, если я… если я в первый раз?! – вспыхнула как спичка Белка. С ней так порой случалось, ага. Горячий темперамент брал верх над робостью и вдалбливаемыми годами правилами поведения, которые в большинстве своем сводились к тому, что мужчине нельзя и слова сказать поперек.

Неудивительно, что Гордей Александрович нахмурился! Белка скисла. И чуть было опять не начала извиняться. Но тут взгляд Фокина как будто смягчился, а твердые губы дрогнули.

– Понял. Признаю. Был неправ.

Белка помедлила, шаря взглядом по его лицу, и деловито кивнула, дескать, ладно, извинения приняты. Этого уж Фокин вынести не смог. Сграбастал девушку в объятья, пряча в ее волосах свою смеющуюся морду. А то ж опять поймет неправильно, зачем усложнять?

– И мне нравилось, как ты… Как мы… – затараторила сбивчивым шепотом Белка.

– Понял, – повторил Фокин, продолжая гладить ее по шелковым волосам.

– Просто из-за того, что случилось… немного страшно.

– То есть приласкать, как тогда, я тебя могу?

Дыхание Белки на секундочку замерло. Фокин поспешил заметить:

– Не до конца. Я остановлюсь в любой момент. Когда ты скажешь. Слушай, – он провел пятерней по волосам, – мы могли бы и с этим подождать, но у меня есть сильное подозрение, что никому лучше от этого не будет. Только накрутишь себя лишний раз.