Твоя оторва (СИ) - Давыдова Ирина - Страница 21

― Что за глупость? С чего ты это взяла?

― Папа никогда не разрешит мне быть с Даниилом, а я никогда его не разлюблю.

― Я что‐то придумаю, и папа передумает.

― Это невозможно, ― прошептала я, прикрывая глаза.

― Это неправда, милая. Я хочу, чтобы мои дочки были счастливы. Моя старшая девочка счастлива, и младшая тоже будет счастлива. Просто нужно время.

― Он не позволит. А знаешь, что мне Даниил сказал прошлой ночью?

― Что?

― Что я ему нужна, но он знает, что папа не позволит нам быть вместе.

― Ого, значит у нашего мужчины есть к тебе чувства?

Я пожала плечами.

― Не знаю, мам. Разве мужчина, который что‐то чувствует к девушке, хотя бы раз не написал ей что‐то в сообщении? Или не позвонил бы?

Мама прикусила губу смотря на меня с болью в глазах.

― Он не хочет ругаться с отцом, милая.

― Значит, не так сильно я ему нужна.

― Он еще не до конца понял. Хочешь, я полежу с тобой?

Я улыбнулась и потянула край одеяла, приглашая ее к себе.

― Очень хочу. Я не спала всю ночь.

― Я тоже мало спала, ― призналась она, забираясь ко мне под одеяло.

Мама тут же сгребла меня в свои объятия и мне стало очень тепло.

― Мамуль, тебе нельзя нервничать. У вас будет деточка.

― Я знаю, малышка, но я не могу не переживать за тебя. Мне больно, когда ты страдаешь.

Дверь резко открылась, и мы обе как по команде повернули головы к выходу. На пороге комнаты стоял разгневанный отец. Но стоило ему увидеть маму, как лицо тут же расслабилось, в глазах появилось тепло, и он громко выдохнул.

― Хорошо, ― произнес он и уже тихонько прикрыл дверь снова оставляя нас одних.

― Чего это он? ― негромко произнесла я, глядя маме в глаза.

Мама улыбнулась.

― Папа спал сегодня на диване в гостиной. Впервые за все годы нашего брака.

У меня рот от удивления открылся.

― Переживает. Потерял меня, не обнаружив в комнате и испугался. Перебесится и поймет.

― Мам, а если не поймет?

― А куда он денется? У него нет аргументов против трех любимых девочек. Поспи, милая, а я побуду рядом.

Глава 20

Даниил.

Три дня не мог дозвониться о друга. Сам от себя не ожидал, что решусь на подобное. Собирался поговорить с ним о его дочери. Понимал, что и сам мучаюсь, хотя всеми силами пытаюсь не думать о ней, и Лиану мучаю. Вспоминаю ее глаза, наполненные разочарование, и так хочется все в кабинете перебить. Отвлек нас звонок в двери, и девочка поникла. Словно обломали ее мечту. А она мечтала, я знал об этом. Потому что и сам уже мечтал. И пусть мои чувства еще не на столько сильны, как чувства Лианы, но страх, что однажды она будет с другим вызывал жжение в области груди.

Я не хотел позволять ей меня разлюбить. Если изначально, первые наши встречи это было именно так, то теперь я хотел, чтобы она была моя. И эти три дня, когда я уже все для себя решил, мне стало сложно ждать. Не знал, что сделаю, но хотел забрать ее к себе. Запереть в своем доме и не выпускать, а точнее не отпускать. Хотел, чтобы мой дом стал ее. И чтобы ее глаза сияли от счастья каждое утро, когда она будет просыпаться от моих поцелуев.

Юра меня убьет.

Лиана тоже не отвечает на мои сообщения. Только прочитает и наверняка сразу удаляет. Обиделась, что я снова ее оттолкнул? Девочка, была бы ты чьей угодно дочкой, давно бы тебя себе забрал. Но ты дочка Барсова и это все усложняет.

Вернулся в свой кабинет и посмотрел в окно на пасмурное небо. Кажется, вот‐вот снег пойдет. На календаре конец ноября, на носу зима. Не люблю холод. Сейчас бы собрать чемодан и свалить к морю, но в офисе было много важных дел. Хорошо если удастся к Новому году улететь на недельку. Но пока что просвета в рабочем графике я не видел.

Присев в рабочее кресло, только хотел нажать кнопку внутренней связи и заказать себе чай, как в кабинете неожиданно открылась дверь. На пороге появился друг. Хмурый, очень злой.

― Привет, проходи.

― Привет, ― произнес он, и прикрыл за собой дверь, ― я без звонка.

― Зато я тебе оборвал телефон. Что‐то случилось?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мы пожали друг другу руки, но я заметил, что Юра был не такой, как обычно.

― Случилось, ― выдохнул он, и пальцами взъерошил волосы, ― случилось, Даниил. Моя дочь в тебя влюблена.

Твою мать. Меня словно под дых ударили.

― Значит знаешь уже.

― Ты мне из‐за этого звонил? ― он посмотрел на меня строго, словно я был провинившийся школьник.

Бл*ть, бесит меня такое! И хотелось оправдаться, что я ничего не делал, но умом понимал, что хочу быть с его дочерью. Лиана мне нравится, и я хочу дать шанс нашим отношениям. Но Юра…

― Из‐за этого.

― Что между вами было той ночью, когда ты ее к себе привез?

― Ничего не было. Знал бы ты чего мне это стоит.

― Значит имеешь виды на мою дочь?

― Юр, давай только без скандалов? Я тогда правда неосознанно повез ее к себе. но я Лиану не трогал.

― Что у тебя к ней? Зачем ты мне названивал эти дни?

― Ты все эти дни знал, да? Иначе бы ответил на звонок.

― Да, мне нужно было немного успокоиться. Но это ни хрена не помогло. Только рядом с женой чувствую себя более или менее. Алкоголь есть?

― Виски.

― Давай.

― Ты за рулем?

― Давай наливай, умник хренов. Скажи спасибо что я тебе еще морду не набил, хотя желания у меня до хрена.

Я хмыкнул и прошел к шкафу, где стояла початая бутылка с виски. Достал один стакан и наполнил его наполовину. Протянул другу.

― А ты?

― А я за рулем. Да и страшно теперь с тобой пить, а то по пьяни скажу что‐то не то, так и огребу по морде.

― Ты и так по морде огребешь. Что думаешь на счет моей дочери?

Юра махом опрокинул в себя все содержимое стакана и со стуком отставил его на дубовый стол. Я поморщился.

― Надо было закуску заказать.

― От ответа не уходи. И повтори, ― он толкнул в мою сторону стакан, и я, качнув головой, решил, что лучше будет послушаться.

Черт, взрослый мужик, а веду себя как маленький ребенок. Но я сейчас не в том положении чтобы быковать.

Принес бутылку и снова налил в стакан. Поморщился, взял второй стакан и налил виски для себя.

― Лиана влюблена в меня не один год. Я узнал об этом совсем недавно.

― Как это произошло?

― Заграницей, мы случайно с ней пересеклись. Она дала понять, что я ей не безразличен.

― А ты?

― Я раньше знал ее только с твоих слов. Нравится мне твоя дочь, Юр, хотя мозг она выносит знатно.

Друг взял стакан, стукнул о мой и снова опрокинул в себя алкоголь.

― Пусть сожрет тебя и твои нервы, ― хмыкнул он, а я прищурился на его слова.

― Не понял.

― Я даю тебе месяц доказать серьезность твоих намерений, но, если узнаю, что ты за этот месяц прикоснулся к ней, я тебя уничтожу.

― Всю жизнь мечтал услышать подобное от друзей. Но я тебя не осуждаю.

― Ты понял меня? Никакого секса, Даниил. Ты все равно не выдержишь и пойдешь налево. А мне это на руку. Потому что видеть тебя своим зятем я не хочу. Только вот дочка страдать будет, если ты загуляешь.

― Плохого ты мнения обо мне, Барсов.

Он устал сжал переносицу и кивнул на бутылку. Я налил ему еще одну порцию. К своему стакану так и не притронулся.

― Самого худшего мнения. Я знаешь ли тоже не мог представить, что мой друг захочет мою дочь. Одна эта мысль нутро выжигает. Скажи спасибо, что ты младше меня, иначе бы уже придушил.

― А вот сейчас я бы хотел, чтобы с нами за разговором оказалась Катя.

― Хрен тебе. Терпи меня одного, пока я не передумал. Поехали со мной, ― произнес Юра, поднимаясь из‐за стола и слегка пошатываясь.

― Куда?

― Домой отвезешь, я без водителя. Куда! Цветы купишь и предложишь моей девочке отношения.

Я ушам своим не поверил.

― И чтобы не забывал, что ее надо баловать.

Я улыбнулся и поднявшись, застегнул пуговицу на пиджаке.

― Тебя надо было напоить, чтобы ты позволил встречаться с твоей дочерью?