Агитбригада (СИ) - Фонд А. - Страница 45

Как бы там ни было, пока офигевший петух совершал свой первый в жизни полёт, я торопливо сунул замотанную тряпкой книгу под насест. Повезло, что вместо традиционных жердочек, бывшие хозяева (от лени или же они просто были инновационными и передовыми людьми), так вот заместо жердей, там были перевёрнутое ржавое корыто и старые ночвы.

Вот и замечательно.

Надеюсь, книга не сильно провоняется за два дня.

А мне, кроме того, надо будет подумать, как её перевезти. Не факт, что Зубатов не найдёт повод покопаться в моих вещах перед отъездом.

Я выскользнул в обратном направлении, не забыв ещё раз пнуть гадского петуха. Для профилактики.

Нужно было сходить к священнику, невзирая на запрет Гудкова. Во-первых, я обещал. Во-вторых, хотел глянуть православный календарь, вдруг смогу понять, кто же был тот вредный дедок, который меня сюда закинул. Почему-то я был уверен, что православные верующие его должны знать и в изображениях он однозначно будет.

А ещё решил я попросить у священника святой воды. Нужно попробовать, действует ли она на таких духов, как Анфиса. Эти дни она не являлась, и я уже начал беспокоиться — успею я или нет до своего отъезда её увидеть и попытаться отправить на небо.

По дороге к церкви путь мне преградили четверо мордатых парней, лет по шестнадцать. Вид у них был лихой и агрессивный.

Один, очевидно, самый борзый среди них, злобно цыкнул:

— Слышь, тля, ты чегой ходишь тут, вынюхиваешь?

Парни явно нарывались, искали только видимый повод. Прошлая ситуация с Чуней показала, что они хоть дети, но не остановятся ни перед чем. Нравы здесь были довольно жесткие. Поэтому ждать я не стал и, пользуясь тем, что я ниже ростом, сходу врезал борзому по горлу. Тот жалобно курлыкнул и упал, закатив глаза.

Первый спёкся.

Не давая времени прийти в себя, я заявил остальным:

— Что, все на одного? По-бабски?

— Да я тебя сейчас в порошок сотру, глиста! — рыкнул дородный детина, которому я не доставал даже до плеча.

— И будешь Гудкову рапорт писать, — злобно процедил я, — думаешь, отец тебя по головке погладит, когда в сельсовете узнают, как ты с дружками толпой на комсомольца при исполнении напал?

— Ты просто идешь, — неуверенно сказал тощий подросток в шелковой синей рубахе и зеленом суконном пиджаке.

— Не просто, — покачал головой я и указал рукой в сторону церкви, — разве не видишь? Я выполняю задание.

— Ты к Маруське нашей ходил, — воинственно воскликнул детина.

Остальные молчали.

— Да, я разговаривал с ней, — кивнул я, — сведения проверить было надо. К Маруське, вообще-то Василий ходил. Так что не надо тут на меня вешать. Вы лучше мне скажите, вы этого Лазаря хорошо знаете? Мог он всё это делать, что бабка Фрося на него говорит?

Подростки, движимые любопытством, наперебой принялись делиться своими версиями. Боевой пыл спал. Да и лидер ихний пришел в себя, сперва, конечно, немножко попытался качнуть права, но я с трудными подростками работал в школе. Поэтому он, видя, что не прокатило, подключился к обсуждениям.

— Никто не знает, откуда он взялся, — сказал детина. — Вроде как Сомов его привёз.

— Но это не факт, — авторитетно заявил главарь.

— А ещё Лазаря никто победить никогда не мог, — подхватил невысокий паренек в коричневом картузе. — Даже Афанасий. Он у нас на бойне работает, быка кулаком валит, а вот Лазаря — не смог.

— А Мишка с Иваном вдвоем и тоже не смогли! — вспомнил детина, — весной на ярмарке кулачные бои были. Лазарь всех победил. Много деньжищ тогда выиграл и порося.

Все загомонили. Удивляясь, откуда в небольшом по габаритам парне такая силища. Поболтав с ними ещё немного, я пошел дальше. Расстались мы если не друзьями, то хотя бы не врагами.

В церкви всё также пахло елеем, ладаном и травами.

Священник обрадовался, увидев меня:

— Здравствуй, дитя божье. А я уже думал, что ты не придешь.

— Гудков запретил приходить к вам, — честно признался я.

— Но ты пришел…

— Вот, книжечку вашу принёс, — я протянул молитвослов священнику.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ты разве успел за сутки выучить молитвы?

— Нет, не успел, — признался я, — но я переписал в тетрадку. Так что ещё выучу.

— Это похвально, — сказал священник.

— А какая самая сильная молитва — «Верую» или «Отче наш»?

— «Всё, что ни попросите в молитве с верою, получите»*, — сказал мне священник с кроткой улыбкой.

— Спасибо, батюшка. Я понял.

В церковь вошли две пожилые женщины. Священник вручил мне православный календарь, который я обещал вернуть на следующий день, и я ушел. Правда перед этим таки выпросил святой воды. В присутствии любопытствующих тёток священник задавать вопросы не стал. Так что мне повезло, можно сказать.

Дома я растопил печку, влез на полати и принялся изучать нарисованные лики святых под уютное потрескивание дров.

— Всё-таки ты решил удариться в религию, — язвительно заметил Енох, появившись из неоткуда, — жития святых, смотрю, изучаешь. Вчера молитвы переписывал.

— А вот скажи мне, Енох, — поднял глаза от картинок я, — ты сказал, что европейская культура в магии сильнее, чем «ваша славянская». Это что ж, получается, ты не из наших? И почему ты сказал «славянская», а не русская?

Енох померцал и от ответа воздержался.

— А как оно так вышло, что ты не наш, а оказался в глухой деревне, в полуразвалившейся избе, посреди России?

— Поверь, Генка, оно тебе знать не надо, — вздохнул Енох.

— А как мы будем сосуществовать, если у нас друг от друга будут такие серьезные тайны? — возмутился я. — Как ты себе это представляешь?

— Давай перенесем разговор на другой раз? — попытался опять спрыгнуть Енох.

— Ты мне это уже в который раз предлагаешь? — не повёлся я. — А давай поговорим начистоту? И решим, что дальше делать. А то у тебя свои планы, у меня — свои. Может, они не совпадут и нам лучше не делать друг другу нервы.

— Послушай, Генка… — начал Енох, но я перебил. Так как завёлся:

— Енох! Я тебя просил рассказать мне о видах духов и призраков. Мне надо знать, с кем я могу столкнуться и что мне от них ожидать. Но ты только обещаешь или вообще исчезаешь во время каждого нашего разговора. А мне нужны ответы на вопросы.

— Анфиса — злая, Серафим Кузьмич — нет. — коротко ответил Енох и замерцал.

— Это я уже понял, — нахмурился я, — ты мне вот что скажи, какой вред или пользу могут мне принести Анфиса и Серафим Кузьмич?

— Ничего хорошего тебе Анфиса не принесет, — сказал Енох, — Так что держись от нее подальше.

— Это не ответ! — воскликнул я.

— А вот и она, — сказал Енох и указал костяшкой куда-то мне за спину. — Явилась!

Я обернулся. Пространство передо мной замерцало зеленовато-мутным, словно бутылочное стекло, свечением. И моментально появилась Анфиса.

* Евангелие от Матфея, глава 21, стих 22

Глава 20

Возвращение моё в трудовую школу имени 5-го Декабря прошло без особых фанфар — буднично и незаметно, словно насморк. Я пришел, сдал заведующему бумагу от Гудкова о том, что с такого-то по такое-то число пребывал в составе агитбригады «Литмонтаж» и осуществил выезды по таким-то и таким-то деревням и сёлам. В агитбригаде выполнял работу помощника по реквизиту. Подпись, дата.

— Угум-с, — мельком просмотрев бумажку, глубокомысленно изрёк заведующий, угрюмый, совсем ещё не старый мужчина с бабским блинообразным лицом, и поправил очочки на мясистом носу в красных прожилках.

Я стоял перед его столом и ожидал вердикта. Сесть мне не предложили.

— И чем ты занимался в агитбригаде? — спросил заведующий, хотя в бумажке было всё прекрасно написано.

Благоразумно воздержавшись от едкого комментария, я ответил:

— Боролся с мракобесием и религиозными предрассудками среди крестьян.

— Во как завернул, — заведующий отложил бумажку и уставился поверх очочков на меня. Глаза его при этом не выражали никаких эмоций и понять хоть что-то по мимике было решительно невозможно.