Кесарь (СИ) - Калинин Даниил Сергеевич - Страница 42

- Опять в поход. – Тапани дождался-таки своего часа.

Я серьезно кивнул:

- Охота на Лисовского. Будем освобождать Суздаль и кончать лисовчиков.

Финн расцвел, словно нидерландский тюльпан.

- Вот это дело по мне! Славный бой с очевидным врагом! А не все эти тайные убийства и заговоры…

- Так мы не знаем, на какие уловки пойдут заговорщики. Кто-то из нас должен остаться с князем.

- Не-е-ет! Что хочешь делай, а я с тобой еду! Ну, не могу я на месте сидеть!

Я тотчас представил несчастное лицо Лермонта – но тут же вспомнил, как финн в последний миг сбил меня с ног, спасая от пролетевшей над самой головой пули… После чего, зябко поежившись, утвердительно кивнул:

- Хорошо. Сдашь дежурство – и возвращайся к нашим, собирай все свободные сотни рейтар. Джок останется с князем, будет меняться сменами с Никитой Кавериным – он ведь его прочил в княжескую охрану? Сейчас пусть отдыхает, а ты зови Никиту, да еще раз все подробно ему объясни.

Финн просиял:

- Будет сделано!

…Зажегши свечи и невесело усмехнувшись – как говорится, из огня, да в полымя! – я с легким вздохом уселся за стол. После чего, немного посидев в безмолвии, достал из-за пояса пистоль, подарок отца Себастьяна, и немного покрутил его в руках, внимательно разглядывая… Дуло украшает узор с плющом, а на рукояти красуется родовой герб семьи фон Рониных – ворон со сложенными крыльями. Искусная работа…

Решив подлечиться от безделья, я заботливо протер его и смазал – а потом и каждый из набора своих пистолей. Как ни крути, надежный колесцовый механизм крайне дорог, причем свою дороговизну он оправдывает отсутствием страха перед дождем. Но в тоже время взводящийся замок категорически не выносит грязи...

Постепенно я погрузился в текущие дела, готовясь к будущему походу – переключившись с пистолей на кирасу, с кирасы на прочую броню, затем на клинки и Хунда, а потом и запасную кобылу-Зайку. За этими повседневными делами я не сразу обратил внимание, что начало смеркаться, разгорелись костры, аппетитно потянуло солдатским кулешем.

Хорошо, когда есть надежные и исполнительные заместители, на которых можно переложить ответственность за подготовку воинов к выходу, не чувствую при этом никаких угрызений совести и страхов. Кстати, о нем…

- Все готово, Себастьян. Люди собраны, лошади, оружие и броня – все проверено. Также я приказал им лечь пораньше, пусть наберутся сил!

Белоглазый Тапани предстал передо мной в прекрасном расположении духа.

- Это хорошо. Молодец. – улыбнулся я. – Джок не проснулся?

- Спит мертвецким сном.

- Пусть отдыхает… Если повезет, успеем уйти без объяснений! Иначе может и покалечить…

Тапани коротко хохотнул над шуткой, после чего неожиданно серьезно произнес:

- Мы не подведем, Себастьян.

- Я знаю.

Я действительно это знаю…

Глава 17.

«Vae victis»

Бренн Галльский.

Александр Юзеф Лисовский – литовский дворянин без грамма чести. Этот выродок с ежом на гербе предавал равно также легко, как и дышал, а его фамилия стала синонимом терминам «палач» и «каратель»…

Его карьера стартовала в войске валашского господаря Михая Храброго, но сразу же после вторжения войск Речи Посполитой в Валахию в 1600 году, он перешел на сторону врага. Натура предателя берет свое и далее: послужив литовскому каштеляну Янушу Раздзивиллу, Лисовский активно участвует в Рокоше, используя его для бесчисленных грабежей и убийств – за что и объявлен в Польше вне закона. Но Юзеф нисколько не растерялся – ведь грабить можно было везде! Особенно у соседей, на чьей земле находилась развернулась Смута... Собрав сброд таких же выродков, как и он сам, Лисовский направился на службу к Лжедмитрию Второму.

Воины Лисовского… Хотя какие воины? Отпетые душегубы, тати, разбойники, грабители, насильники и убийцы – вот называют его "Батько Лисовчик", а сами прослыли «лисовчиками». Но произведенный в полковники Юзеф хорошо понимает, кого ведет за собой – потому он крайне суров со своим сбродом, а любое неподчинение, словом или делом, карает смертью. Удивительно – но его отряды хорошо спаяны, в них царит железная дисциплина и даже взаимовыручка! А благодаря скорости и скрытности передвижений (чтобы сберечь их втайне, лисовчики не щадят никого из встреченных ими путников) банды Лисовского порой побеждают даже более сильного врага, внезапно атаковав! Александр Юзев не признает обозы, пушки и тяжелую амуницию, и его легкая кавалерия способна на фантастические марш-броски. А тактика партизанских боевых действий, с внезапными налетами на противника и столь же быстрым отходом в случае неудачи, вселяет ужас в обозников и простых крестьян... В тоже время лисовчики неохотно вступают в открытый бой с полноценным войском (готовым к схватке) – зато они весьма преуспели в грабеже городов и монастырей, да «битвах» с крестьянами.

На Руси отряды Юзефа пополнились остатками самых отмороженных, недобитых болотниковцев да воровскими казаками всех мастей – зачастую простыми разбойниками. После резни в Угличе, где только из-за предательства враг и зашел в город, Лисовский занял в Суздаль, где и был блокирован отрядами Скопина-Шуйского. Но блокирован – вовсе не значит, что осажден…

Остается добавить, что люди, знающие Юзефа лично или ставшие свидетелями его злодеяний, отмечают особую жестокость литовца, не дающего пощады ни женщинам, ни детям, и оставляющего после себя выжженную пустыню…

Так вот, окрестности Суздаля, коими мы следовали к древнему городу, некогда бывшему столицей Ростово-Суздальского княжества, как раз напоминают пустыню. Пустыню после эпидемии чумы – сплошные пепелища, да вмерзшие в снег обезображенные трупы, поклеванные вороньем да порванные лесным зверьем, в основном волками… Последние настолько уже обнаглели, что не сразу покидали пепелища при нашем появлении, а реагировали только на выстрелы… Признать жертв лисовчиков по полу уже невозможно, только по размерам останков можно предположить, был ли это взрослый мужчина, женщина или подросток, ребенок… Но лучше в них не всматриваться – иначе недолго и с ума сойти.

…Сама Суздаль встретила нас оглушительной тишиной. Вот правда, при приближении к городу первым возникло ощущение, что он просто мертв. Те же пожарища, черные пепелища на посаде, наглухо закрытые ворота – и практически сплошное безмолвие. Ни людских голосов, ни лая собак, ни рева каких животных… Только огромная стая ворон взлетела над небольшим деревянным кремлем, когда из надвратной башни вдруг ударила пушка, пославшая в сторону моих рейтар, неосторожно приблизившихся к крепости, первое ядро!

- Назад, все назад! Лагерь разбиваем!!!

- У них же вроде бы нет пушек…

Тапани, замерший за моим правым плечом, кажется неприятно удивленным.

- Ну, все правильно. Лисовский в поход с собой пушки не тащит… Но в городе-то они были. Чего бы не использовать трофеи…

Тапани понятливо кивнул – а я тотчас добавил:

- Нам бы обе наши вертлюжные пушки направить на ворота. Одну зарядить ядром, вторую сразу картечью; что-то мне подсказывает, что если пойдут на вылазку, ударят именно по нам!

Йоло согласно кивнул, и принялся отдавать приказы рейтарам, уже отхлынувшим от крепости, да принявшимся возводить табор. Ну посмотрим, что ты будешь делать, Лисовский…

Первая осадная ночь встретила нас метелью, рвущей стенки шатров, да самым беспокойным дежурством за все время моей «службы». Уверенный в том, что враг обязательно рискнет ударить, воспользовавшись снежной завесой, я ежечасно проверял караулы, ожидая, что лисовчики вот-вот откроют ворота и пойдут на вылазку – или раздастся грохот пищалей со стороны засады Давыда Жеребцова.

Но нет, не пошли. Ни на вылазку, ни бежать из града восточной дорогой, справедливо рассудив, что оставили мы этот путь свободным вовсе не просто так… Так что уже утром все три старших командира встретились в северном стрелецком лагере, где заправляет голова Михаил Кретов, а подкопом ведает швед Свен Стрюгвассон: