Эль и Карамель (СИ) - Дока Анастасия Константиновна - Страница 20

– Зря, – вздохнул хомяк и бросил оружие.

– Все всё положили! Я зову полицию!

– Не надо полицию, дядечка! – взмолилась Ася, – нам очень нужна бабушка, понимаете? А проблемы, ну, никак не нужны!

– Неужели так тяжело расстаться?

– Да! Неимоверно! Мы с бабушкой были как две подружки, – продолжала бессовестно врать Ася. – Я семь ночей не спала, как узнала, что она… того. Такое горе, такое горе! Места себе не находила, все похороны прорыдала. Всё время вспоминаю, как она пироги пекла, как меня печь учила. Мы ведь с ней вместе жили. Она меня воспитывала. Родители-то умерли, и она мне заменила и маму, и папу. – Ася всхлипнула. Эль понял, что спектакль закончился. Бывшая говорила правду. Лопату осторожно опустил на землю под громкое хомячье всхлипывание. А Карамелина продолжала рассказывать о грустном, о смешном, о разном. Охранник начал проникаться.

Завершив рассказ и не забыв про ложь, пояснила, что на похоронах уронила в гроб подаренную бабушкой цепочку и очень хочет её теперь вернуть. Охранник молчал. Ася против воли заревела в голос, чего не позволяла себе со дня похорон. Хомяк заревел, потому что оказался чувствительным. Охранник сказал, что и у него умерла бабушка правда давно, лет десять назад, и пустил слезу. Эль не по-мужски шмыгнул носом, восхищаясь бывшей. Всё-таки она была очень сильной, хотя и жуткой занозой.

– Перед смертью бабушка просила меня не расставаться с цепочкой, понимаете, дядечка?

– Не положено, – заметил охранник. – Документы где? Разрешение? О, свят, свят, свят... – Потёр глаза. – Что-то мне нехорошо, – и сел на землю.

Ася изумлённо подняла брови, взглянула на Эля:

– Это ты, да?

– Не я, Карамелина, магия. А ты молодец.

– Но ты же говорил, опасно?

– А я к нему магию и не применял.

– Он применил её к тебе, – сказал Василий. – Ты вся светишься.

Наконец печать достали. Почти. К удивлению Аси, та находилась на руке бабушки и по сути была татуировкой. Но спрятанная у самого локтя пустельга никак не желала перелетать к внучке.

– Эм-м-м, – протянула Карамелина, – может, мы делаем что-то не так?

– Конечно не так! – раздражённо вздохнул Эль. – Как печать перейдёт на твою руку, если на ней ткань?

– Но ты ничего такого не говорил.

– Я думал, ты догадаешься.

– Я впервые с подобным сталкиваюсь.

– А что ж не спросила?

– А что ж ты сам не сказал?

– Мозет, вы перестанете ссориться и заберёте печать? – подал голос Василий, – я узе больше не могу.

Две головы обернулись. Зажатого у груди хомяка тискал не совсем адекватный охранник. Эль подозревал, что им придётся ещё и с этим разбираться. Похоже, ночка вообще заканчиваться не собиралась.

– Отойди! – рявкнула Ася.

– Зачем?

– Как зачем? Я не буду перед тобой раздеваться!

– А зачем раздеваться? Закатай рукав и всё!

– Да просто отвернись!

Эль отвернулся. Ася закатала рукав. Признаваться в собственной несообразительности не хотелось, да и в принципе она имела право на эту несообразительность. Не день, а сплошной стресс. Куда ни плюнь – сюрпризы и дурацкая магия.

Ткань обнажила кожу, и птичка, словно, только этого и дожидаясь, вспорхнула с руки покойной.

– Дур-дом, – выразила мысль Ася и невольно залюбовалась сиянием. Печать ложилась красиво золотым узором. – Поворачивайся, – разрешила Ася.

Эль посмотрел на пустельгу: птичка чернела на глазах, полностью сливаясь с типичной татуировкой. Даже немного небрежной. Впрочем, как и у всех магов, занимающих важные посты.

– Э-э-эй! Что с ней случилось? – расстроилась Ася. – Где красота? Что это за жуткая тату?

– Не жуткая, а типичная, – спокойно пояснил бывший.

– А теперь спасайте узе меня, – захрипел Василий, напуганный нежностью мужских рук.

– Потерпи, – попросил Эль и вместе с Карамелиной начал убирать гроб обратно.

Памятник накренился, земля лежала не ровно. Ася с возмущением сообщила об этом Элю. Хотела ещё остаться и попрощаться с бабушкой, но ответом услышала строгое «нельзя». Затем бывший снова что-то произнёс – по мнению Карамелиной белиберда была совершеннейшая – и охранник на секунду замер. Эль вытащил хомяка и бросился бежать. Вернее, первой бросилась Ася, когда заметила свет фар, поэтому разминулись. Эль с Василием спрятались за одним надгробием, Карамелина за другим.

К счастью, машина проехала мимо.

К несчастью, пришёл в себя охранник. Вяло потирая голову, он поднялся на ноги и начал осматриваться по сторонам:

– Какого… Что…

Пробормотал что-то о вреде алкоголя и двинулся прочь. Копатели уловили момент и бросились бежать.

Остановились только дома, оказавшись за дверью. Ася съехала по стеночке и произнесла:

– Никогда так не бегала. Даже на зачёте по физре.

Хомяк, громко разглагольствуя о сильнейшем стрессе, спрыгнул с рук Эля и бросился на поиски баночки. Пока он справлял нужду, Ася звонила в Париж.

– Там что, никогда не спят? – ухмыльнулась она, засовывая в рот мятный леденец.

– Работают по сменам, – ответил бывший с каждой минутой всё больше хмурясь.

Когда трубку взяли, Эль вздохнул с облегчением, но оказалось рано. В Париже давно следили за Алексеем по кличке «Розовый пони». Вот только на месте, что почувствовала магия Эля и заодно магия парижских детективов, оказался не колдун, а лишь его рука с печатью. Самого Алексея в Париже не было.

– Это просто… просто… – от возмущения Ася задыхалась. Схватила леденец и грозно засунула в рот. – Как так-то?

Эль хмурился:

– Мне это не нравится. Такое ощущение, что нас водят за нос.

– Да ладно? А я думала, только у меня мысли, что мы в полной… прострации.

– Кстати, о прострации, если я, конечно, правильно понял, – Василий вскарабкался на диван, – я там чуть-чуть запачкал баночку. Немнозко. Несварение на нервной почве.

– В больнице убирал? – сердился Эль. – Вот и здесь убери! Не до тебя сейчас. У нас тут…

– Всё плохо, я слышал.

– Так выходит я зря откапывала бабушку? – продолжала расстраиваться Ася.

Эль промолчал.