Николай I. Освободитель. Книга 4 (СИ) - Савинков Андрей Николаевич - Страница 50

Я же со своей колокольни естественно видел в этом проблему. Собственно, именно оригинальному Николаю принадлежит фраза что империей управляет не он, а сотня столоначальников. Доводить ситуацию до абсурда я не хотел и потихоньку готовил проект земской реформы, отдающей часть полномочий на места. Ну а что касается Московской думы — это был всего лишь первый пробный шар, на который меня сподвигла скорее необходимость бросить местным купцам кость, дабы они в дальнейшем были более сговорчивыми, не больше и не меньше. Мне, пока Ротшильдовское золото уже закончилось, а никакое другое еще не было добыто, нужны были денежные вливания, и ничего умнее, чем немного потрусить московских толстосумов на предмет закопанных в дальних уголках ухоронок, в голову просто не пришло.

— Хм… Озадачили вы нас, ваше императорское высочество, — видя, что я не кусаюсь, подал голос другой представитель торговой элиты города. Михаил Верещагин тоже относился «западникам», которых даже по виду было легко отличить от бородатых и одетых в глухие кафтаны старообрядцев. — Но, надо признать, приятно озадачили. Мы сегодня же выберем гласных ответственных за подготовку устава городской думы.

— Только учтите, — я шутливо, но с намеком, погрозил Верещагину пальцем, — устав все равно я утверждать буду. Буду вашим строгим цензором, берите ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе.

Последняя фраза вызвала у меня непроизвольную улыбку. Понятно, что отсылки никто кроме меня не понял, но как говорил один литературный персонаж, самую лучшую шутку могут понять только двое — ты и некий теоретический всезнающий слушатель, который понимает вообще все.

— Сделаем в лучшем виде, ваше императорское высочество, — высказал общее мнение третий, и все присутствующие закивали, соглашаясь с ним. Упускать такую возможность никто естественно не хотел.

— Хорошо, с этим разобрались. А теперь я хотел бы поговорить с вами, господа, не как регент с подданными, а как самый успешный промышленник империи с коллегами, — такой заход купечеству явно понравился. Торговый люд на Руси испокон веков чувствовал себя обделенным, поскольку власть опиралась в первую очередь на дворянство и защищала их интересы, часто в ущерб экономике. И здравому смыслу, если уж говорить совсем честно. Собравшиеся начали переглядываться, кое-кто заулыбался и приосанился: как же, второй человек в империи, можно сказать, поставил себя на один с ними сословный уровень, честь-то какая. — Видите ли в чем дело. Последнее время, особенно когда венценосный брат переложил на мои плечи основную часть бремени управления империей, я столкнулся с невозможностью заниматься моими предприятиями в том объеме, в котором занимался ранее. Как вы понимаете, на пользу ранее успешным начинаниям такое отношение совсем не идет. Без присмотра даже у великого князя подчиненные начинают подворовывать, торговля хиреет, а работники разбегаются.

Тут я, конечно, немного сгустил краски, однако потребность «сбросить» часть непрофильных активов из-за невозможности их полноценно контролировать и развивать, назрела давно. Я, конечно, человек жадный и много лет греб под себя, патентуя сотни разнообразных изобретений, запуская их в производство и налаживая торговлю, но в какой-то момент стало понятно, что дальше в подобном ключе продолжаться просто не может.

Первым звоночком стал провал с керосиновыми лампами и их логичным развитием — примусами. Казалось бы, товар, который способен себя продавать сам, какие вообще могут быть проблемы, но нет. Прошло добрых пять лет, но этот бизнес так и не вышел на самоокупаемость, продолжая поглощать деньги вместо того, чтобы их зарабатывать.

Вторым звоночком стало раскрытие большого хищения на производстве канцелярских изделий. Оказалось, что поставленный туда управляющий уже несколько лет безбожно завышал расходы, выводя фабрику на грань рентабельности, а разницу клал себе в карман. Управляющего конечно поймали, деньги отобрали — не все к сожалению — и отправили на каторгу, но быстро исправить ситуацию оказалось невозможно.

Ну и третьим звоночком стало то, что на очередные «гениальные» идеи, которые потенциально могли принести миллионы прибыли в карманы и сотни тысяч государству в качестве налогов, просто некому было воплощать в жизнь. Да и не за что. Кончились резервы подготовленных и мотивированных кадров, кончились деньги. Только идей было еще огромная куча. Такая, что порой не знаешь, за что хвататься в первую очередь.

— Что вы конкретно предлагаете, ваше императорское высочество? — А это уже подал голос представитель старообрядческой «прорусской» части купечества Василий Петрович Щукин. Один из наиболее старых, богатых и уважаемых представителей старообрядческой группы, чья семья занималась торговлей уже сильно не в первом поколении.

Забавно, что все фамилии известные мне из будущего: Тертьяковы, Второвы, Рябушинские, Мамонтовы, Морозовы — пока в этом варианте истории еще вообще ничем себя не зарекомендовали. Тут правили бал совсем другие люди, и приходилось выстраивать с ними отношения без опоры на послезнание. Анализируя впоследствии эту ситуацию, я пришел к выводу, что причиной ее стало несожжение Москвы. В тот раз все сидящие передо мной люди от вторжения Наполеона явно пострадали гораздо сильнее: кто-то потерял дом, кто-то фабрику, а кто-то и жизнь, и на выпаленное огнем поле — весьма нужно признать плодородное — пришли другие. Молодые и наглые. Тут же им, видимо, пробиться сквозь крепкий строй «старичков» будет гораздо сложнее.

— Я предлагаю вам либо купить, либо войти в долю путем акционирования и выкупа части акций, кое-какие мои предприятия. Я собираюсь сосредоточиться на более тяжелой промышленности, поэтому все мелочёвку хочу «сбросить». Производство канцелярских принадлежностей, застежки-молнии, «кнопки» и другая фурнитура, стальные перья и авторучки, керосиновые лампы и кухонные бензиновые горелки, фабрика по выделке йода из водорослей, кое-что еще по мелочи. Еще мне в руки совершенно случайно в процессе деятельности попала пара ткацких производств, и я бы хотел их продать тому, кто занимается этой отраслью, так сказать, профильно. Плюс, если вам это будет интересно, то у меня есть несколько новых очень перспективных задумок, до воплощения в жизнь которых у меня просто не дошли руки. Вот, например.

Я достал из внутреннего кармана сложенный в несколько слоев кусок ткани и бросил его на стол. Сидящий ближе всего Найденов взял небольшой — буквально тридцать на тридцать сантиметров — кусок и с видом знатока потер пальцами. Ну конечно, как может великий князь удивить куском ткани человека, занимающегося производством и продажей данного товара всю сознательную жизнь. Но нет, судя по вытянувшемуся лицу купца у меня получилось.

— Что это, ваше императорское высочество?

— Ткань, пропитанная каучуком. Это дает полную водонепромокаемость. Поскольку каучука нужно не так чтобы очень много, выходит не слишком дорого, но очень практично. Мои химики последние пару лет занимались тем, что боролись с характерным каучуковым запахом в конечном продукте, и как видите, — купец поднес ткань к лицу и понюхал, посторонний запах если и был, то совсем далеко, на грани различимости, — нам сопутствовал успех. По сути, это готовый продукт: хоть завтра бери и шей из него плащи и накидки, зонты, тенты, чехлы для оружия или музыкальных инструментов. Вариантов применения масса, мало ли что можно придумать. Перед вами, господа, потенциальные десятки миллионов рублей.

С самого начала моего выступления — второй его части — купцы стали преображаться буквально на глазах. Если раньше они хмурились, пытаясь понять, что что именно от них нужно, и где подвох, то перспектива зайти капиталом в часть производств самого великого князя вызвала у них неподдельный восторг. Про меня в купеческой среде вообще ходили слухи один чуднее другого. Бенкендрф их собирал и раз в квартал приносил мне подшитыми в толстую папочку, чем обеспечивал отличный вечер презабавнейшего чтения. Кое-кто даже называл меня «царь Мидас» намекая на то что, все, к чему я прикасаюсь, превращается в золото. Впрочем, опять же, имея такие как у меня стартовые позиции, глупо было бы добиться меньшего результата.