Крестоносцы. Полная история - Джонс Дэн - Страница 41

Прежде чем покинуть Анжу, Фульк женил юного Жоффруа на знатной вдове по имени Матильда. По первому браку та носила почетный титул германской императрицы, а по праву крови была наследницей и Английского королевства, и герцогства Нормандского — соседа и заклятого врага графства Анжу. Жоффруа и Матильда заключили брак 17 июня, и если Гуго присутствовал на свадьбе, то вполне мог встретить там отца Матильды, Генриха I[339]. Как бы то ни было, вскоре Гуго появится в королевстве Генриха и примется собирать пожертвования и искать поддержки, будоража публику разговорами о приближении новой войны между войском христиан и ордами язычников и о планах по расширению святого королевства Иерусалимского.

Согласно «Англосаксонской хронике», английский король заглотил наживку и подарил Гуго «много сокровищ из золота и серебра» из казны Нормандского герцогства. Когда Гуго прибыл в Англию, там «он был принят всеми добрыми людьми. Все давали ему сокровища, и в Шотландии также». Это была потрясающе успешная поездка: «…послали большое количество золота и серебра через него в Иерусалим», — написал хронист. Кроме того, многие пообещали, что приедут на Восток, чтобы принять участие в назревающей войне. Англичане и шотландцы не впервые собирались в крестовый поход: в 1096 году в свите Роберта, герцога Нормандии, числилось некоторое количество мелких британских аристократов и рыцарей, среди которых был и такой необычный персонаж, как Лагманн, король Мэна и Гебридских островов, который отправился в Иерусалим и погиб в Святой земле, расплачиваясь за ослепление своего брата Харальда. И тем не менее это был период необычного энтузиазма. «Людей [на Восток] пошло больше, как с [Гуго], так и после него, чем когда-либо раньше со времен Первого крестового похода», — записал хронист[340]. Искра, высеченная Гуго, воспламенила не только Британские острова. Куда бы магистр ни поехал — во Фландрию или в Авиньон, везде ему удавалось завербовать добровольцев и подсобрать деньжат[341]. В сущности, Гуго проповедовал крестовый поход в миниатюре.

Конечно, самым впечатляющим достижением европейского тура Гуго стала вербовка нового наследника иерусалимской короны, но великий магистр не упустил и другой образцово-показательной возможности заявить о себе. В 1126 году, предваряя поездку Гуго, король Балдуин рассылал влиятельным людям письма, в которых ручался за тамплиеров как за организацию, которая пользуется милостью короля, и просил воздействовать на Рим с тем, чтобы папа благословил орден тамплиеров. В январе 1129 года эта кампания увенчалась успехом. В Труа, на границе Франции и Бургундии, состоялся церковный собор, где тамплиеры получили признание папы римского, устав, подобный монашескому, установления относительно одеяния и официальное место в церковной иерархии. 13 января Гуго произнес речь перед собравшимися, среди которых были два архиепископа, десять епископов и семь аббатов. Он изложил принципы и правила, на которых собирался строить свою организацию, и предложил обсудить и уточнить их. Уже через несколько дней присутствующие приступили к созданию официального устава первого в истории Западной церкви военного ордена. Руководил процессом человек, который сыграет огромную роль в истории Крестовых походов: Бернард, аббат Клерво.

Бернард Клервоский, которого сегодня называют просто святым Бернардом, станет самым влиятельным из покровителей, привлеченных Гуго де Пейном. Родился Бернард в 1090 году в Фонтен-ле-Дижоне и уже в ранней юности решил присоединиться к монахам-реформаторам, которые называли себя цистерцианцами — по имени материнской обители в Сито. Отвергая приземленность бенедиктинцев и помпезность клюнийцев, цистерцианские монахи жили в беспросветной, крайней нищете и тяжелом труде — как правило, в аббатствах, построенных вдали от мира. Они носили белые рясы, символизировавшие чистоту, и не позволяли себе почти никакого телесного комфорта. Сам Бернард, который в 1115 году в компании двенадцати других монахов основал аббатство Клерво, часто болел из-за скудного питания и плохих условий жизни. Главным его удовольствием было сочинение гимнов и писем, в которых он советовал другим людям, как им сделать свою жизнь лучше, — в этом умении ему не было равных[342]. Таланты Бернарда как адвоката, дипломата и политического консультанта были востребованы папами и королями, при этом он не был снобом и никогда не отказывался дать совет падшей девушке или беглому монаху. Кому бы он ни писал, его точку зрения высоко ценили, и то, что Бернард приехал на собор в Труа, чтобы поддержать Гуго де Пейна, которого ему представил Балдуин II, было большой удачей.

Устав тамплиеров — или скорее та его часть, которая получила название Латинский устав или Первоначальное правило{91}, — удостоился полного одобрения Бернарда. В тамплиерах он видел военизированную версию цистерцианцев, способных сражаться за веру, вооружившись не только молитвой и созерцанием, но также и щитом, и мечом. Во вступлении к уставу орден храмовников описывался как покаянная обитель для рыцаря, принявшего рыцарство, чтобы достигнуть человеческой славы, а не во имя служения Иисусу Христу. Вступив в орден, эти преобразившиеся рыцари должны были вести жизнь в монашеском послушании и строгости, питание их жестко регламентировалось, а досуг до предела сокращался. Храмовникам полагалось носить черное или белое одеяние в зависимости от статуса: братьям-рыцарям полагались белые одежды, братьям-сержантам — черные. Через несколько лет папа римский разрешит тамплиерам украшать свой наряд красным крестом. Жизнь тамплиера должна была состоять исключительно из молитвы, патрулирования территорий и борьбы с неверными; легкомыслие следовало отринуть, а общества женщин было предписано сторониться, ибо «древний враг многих совратил с пути истинного через общение с женщинами»[343]. В другом тексте, который станет известен под названием De Laude (Liber ad milites templi de laude novae militia — «Похвала новому рыцарству») Бернард называл орден «новым рыцарством», усилиями которого Христос очистит Святую землю от «сынов неверия». Тамплиеры, по мнению Бернарда, должны были стремиться к мученичеству и к сражениям с неверными. «Нет сомнений, — писал Бернард об идеализированном рыцаре-тамплиере, — если он убивает чинящего зло, он не убийца человека, он убийца зла… если же будет убит сам, он знает, что не погиб, но вернулся домой»[344]. По окончании собора в Труа Гуго был уже не лидером горстки добровольцев, обитающих на задворках христианского мира, но магистром международного военного ордена, который воплощал в себе дух священных христианских войн, пользовался поддержкой папства, а своим уставом был обязан самому выдающемуся церковному деятелю своего века.

Если поездка Гуго на Запад увенчалась громким успехом, то его возвращение на Восток в 1129 году, по окончании собора в Труа, было далеко не таким триумфальным. Набрать людей и заручиться неоценимой поддержкой для своего ордена ему удалось, но вот гарантировать успех крестового похода, для которого он вербовал воинов, было не в его силах. Добровольцев он отыскал немало — и многих удалось привлечь благодаря связям семейства Монтлери, которое числило Балдуина своим родственником[345]. Значительная часть из них добиралась до Иерусалимского королевства вместе с Фульком Анжуйским — как, скорее всего, и сам Гуго. Но как сообщает автор «Англосаксонской хроники», когда все эти толпы добровольцев оказались на Святой земле, они были «прискорбным образом одурачены»[346]. Гуго обещал им большую войну, а кончилось все одной-единственной незадавшейся и по большому счету позорной кампанией.