Любовь - проклятие или дар (СИ) - Королева Людмила - Страница 58

Мы спешились, взяли друг друга за руки, и, зажмурившись, телепортировались ближе к армии брата. Нас сразу же заметили и приготовились к бою. А мы с сестрой гордо вздернули подбородки и не двигались. Рамина сжала мою руку, а потом отпустила, заметив Феникса. Он с довольной ухмылкой на губах махнул воинам, чтобы оставались на месте, а сам уверенной походкой двинулся в нашу сторону один. Через несколько шагов телепортировался и оказался рядом.

— Вот так сюрприз! — рассмеялся Феникс. — Я готовился к бою, а вы сами пришли. Удивили.

— Сюрпризы тебя ждут впереди, — хмыкнула я, заправляя непослушный локон волос за ухо. Посмотрев на мои запястья, потом на руки Рамины, Феникс побледнел.

— Это что за чертовщина? — рявкнул он, в глазах молнии засверкали.

— Вот как раз об этом я и хотела сказать. У меня и у Рамины мужья появились. Уж прости, что тебя не позвали на церемонию. Знаешь, как-то забыли пригласить брата-тирана, — спокойно проговорила я со скучающим видом. Чем еще сильнее разозлила Феникса. Он прерывисто задышал и глаза прищурились.

— Как ты могла выйти за Маркуса? — рявкнул Феникс, глядя на Рамину, но она стойко выдержала его пристальный взгляд. — Раз Актазар от тебя отказался в пользу этой, — фыркнул он, смерив меня презрительным взглядом, — ты должна была вернуться домой! Я бы отдал тебя за сына Аида, чтобы укрепить с ним союз.

— Ой, и как же это мы не учли твои желания, вот досада. Тебе обидно, наверное, что у нас с Раминой браки по любви сложились, а тебе пришлось жениться на рыжеволосой бестии, — фыркнула я, скрестив руки на груди. Снова получила презрительный взгляд от брата.

— Почему Актазар женился на тебе? — не понимал Феникс, рассматривая мой браслет, а потом его зрачки расширились, когда заметил отсутствие блоков. — Актазар что, вообще спятил? Специально отправил тебя одну, надеясь, что ты своей силой одолеешь всю мою армию? Спешу огорчить, тебе не хватит энергии! — прорычал он.

— Мой муж меня любит — это раз, во- вторых — доверяет, поэтому я без блокирующих браслетов, а в третьих — мы с Раминой не сражаться пришли. А выяснить, чего ты хочешь в обмен на пару капель крови твоего союзника Аида, — спокойно проговорила я.

— А что тут выяснять? Все милорды устали от Актазара! Появилась возможность убить его и освободиться из под гнета. Я не хочу, чтобы вы с ним разорвали связь. Видишь ли, ты его слабость, и я намерен убить тебя, чтобы и он отправился на тот свет. А если это не удастся, то, хотя бы помешаю. Я выяснил, что проклятие, которым вы связаны, все равно приведет к неминуемой гибели, поэтому остается только подождать, — усмехнулся он.

— Феникс! Да что с тобой?! Это же Сапфира! — рявкнула Рамина, которая до этого стояла молча. — Вспомни, как ты любил ее, как обещал отцу заботиться и оберегать нас. Нарушишь слово, которое дал папе? Очнись, Феникс! Мы же семья, выросли вместе, через столько прошли. Ты сможешь убить Сапфиру? Это означает только одно — ты во власти Тьмы. И ничем не отличаешься от дьявола, потому что готов пожертвовать всем, ради своей выгоды.

Лишь на миг в глазах Феникса промелькнула боль и сожаление, но он быстро взял себя в руки. Стремительно вынул меч и замахнулся на меня, но Рамина отправила в брата голубой огонь, связав его по рукам и ногам. В тот же миг рядом с нами возникли и Драко с Аидом. Сестра удержала и их, чтобы они не причинили мне вреда. Я боялась пользоваться своей силой, потому что Рамина была слишком близко.

— Сапфира, давай! — крикнула мне сестра. В моих руках заблестел кинжал, но стоило приблизиться к Аиду, как нас окружили воины и бросились в атаку. Рамина зарычала и сосредоточилась на силе, откинув врагов в сторону, не позволяя приблизиться ко мне. Я подскочила к правителю шестого королевства, но услышала шум выпускаемых стрел.

— Рамина! — воскликнула я, надеясь, что сестре хватит энергии справится еще и со стрелами.

И она не подвела, накрыла нас куполом голубого пламени и стрелы не причинили вреда. Мгновенно я приблизилась к Аиду и, глядя на него с лютой ненавистью, чиркнула клинком по его ладони, собирая капли в колбочку.

— Это все, что ты хотела? — удивился Аид, переведя взгляд на Феникса.

— Да! Мне требовалось всего несколько капель, спасибо, — фыркнула я.

— А Феникс уверял, что ты и Актазар придете за моей головой, — нахмурился он.

— Поздравляю, мой брат использовал вас, милорд, — усмехнулась я. Зажмурилась и представила, что колбочка с кровью находится у прорицателей и она исчезла с моей ладони, переместившись в хрустальный замок. С помощью мысли мы умели не только создавать предметы, но и отправлять их в то или иное место, а потом по надобности возвращать.

Осталось самое сложное— уйти с Раминой целыми и невредимыми. Я понимала, что ее силы на исходе, стоило ей отпустить врагов, как они бы напали на нас. Заметила на вершине холма Рамира с нашей армией. Он кивнул мне и я исчезла, переместилась в ту часть армии брата, где должен был появиться Актазар. Знала, что Рамир и Арес прикроют сестру, да и Феникс не позволил бы ей навредить. На это мы очень надеялись.

Мы получили все, что требовалось, и по идее можно было сбежать и не сражаться, но все понимали, что нас бы не оставили в покое. Поджидали бы на пути к хрустальному дворцу или в любом другом месте.

Если раньше, во времена Милы и Бальтазара, дети рождались от брака, заключенного по любви, то со временем снова вернули традицию, где создавали союзы так, чтобы потомки получали могущество. Такие союзы принесли в мир сильных личностей. И каждый жаждал власти, ощущая свое превосходство над другими. Гордыня, зависть, корысть окутывали души правителей, отравляли сердца. Тьма манила их к себе, усиливая дар. И в итоге наши способности порой были нашим проклятием. Ведь снова могущество могло взять вверх над разумом. Тогда Тьма легко затягивала на свою сторону, очерняла душу и человек становился ее вечным служителем. А если верить легендам, то после смерти Тьма питалась энергией очерненных душ, доставляя им при этом вечные мучения и агонию. Поэтому я больше всего на свете боялась, что черный дым затмит мой разум и окончательно переманит на темную сторону. Очень завидовала мирным жителям, у которых не было разрушительной силы. Они спокойно существовали, растили детей, занимались любим делом, при этом старались выжить все время в воинах между королевствами. А правители жить мирно не могли, их так и распирало преклонить других, доказать, что один сильнее второго. Я устала от этой вражды. Не понимала людей. Ведь нас природа создала совершенными созданиями: нам не были страшны болезни и вирусы, какие присутствовали на Земле, если верить записям, оставленными предками. Умели все создавать с помощью мысли, что значительно облегчало существование. Семьи правителей и их ближайшие родственники умели телепортироваться и не нужно было тратить время на преодоление расстояний. Вообще мир Пандоры был похож на уголок рая. Вот только люди, в силу своей испорченности, не ценили этого. Все чаще Тьма очерняла души, толкая в свой плен. А мне так хотелось, чтобы настали времена, как при правлении Милы и Бальтазара, когда не было ни разрушений, ни воин.

Очутилась посреди строя воинов и, не дав им опомниться, призвала свой дым. И если раньше испытывала отвращение, видя как он разбирал тела на частицы, то в этот раз почему-то ощутила наслаждение. И это пугало. Сердце мое окутывала тьма всякий раз, как стрела увеличивалась. Я боялась превратиться в бездушное чудовище. Прикрыла глаза на мгновение, втянула в себя воздух, пытаясь совладать с силой, которая ощупывала границы дозволенного. Тьма все громче шептала, звала и манила меня в свои объятия, а я сопротивлялась как могла. В радиусе километра черный дым уничтожил воинов брата, а мои силы были на исходе. Руки задрожали, на лбу выступил пот, а дыхание сбилось. Ноги подогнулись от бессилия и я упала на колени.

Ко мне подскочил Актазар и крепко обнял, поднимая с земли.

— Все, Сапфира, мы тут! Усмири свою силу, позволь моим воинам пройти вперед, иначе ты их зацепишь. Мы сомкнем в круг врага и раздавим, как букашек. Давай милая! Не хочу заключать тебя в оковы, это сейчас опасно. Ты должна в любую минуту иметь возможность призвать свое могущество, — говорил он. А у меня веки налились свинцом от усталости и очень хотелось спать.