Любовь - проклятие или дар (СИ) - Королева Людмила - Страница 43

Маркус сложил руки на груди, подошел ко мне и любовался моей сестрой.

— Она само совершенство! — выдохнул он. — Ее способности быстро развиваются, чем больше она пользуется своей силой, тем лучше рассчитывает запас своей энергии. Ее голубое пламя правосудия бесподобно! Очень редкий дар, с древних времен известно, что ее пламя способно противостоять красному огню. Так что, если она и дальше будет работать над собой, когда-нибудь сумеет равносильно противостоять Актазару.

В моей душе невольно зашевелилась зависть к сестре, от того, что все смотрели на нее с восхищением, как на ангела, а на меня с опаской и страхом, словно я была демоном. Сердце больно сжалось, ведь я все детство мечтала о такой силе, как у Рамины, а получила в дар какое-то проклятие.

Все наблюдали с восторгом за поединком. Актазар выбил оружие их рук Рамины и, тяжело дыша, проговорил:

— Удивила! За тебя я спокоен теперь! Еще раз убедился, что отличную жену себе выбрал!

Внезапно переместился и оказался рядом с Раминой, обхватил ее затылок и впился с жаром в ее губы. Я застыла, как статуя. Услышала, как Маркус сжал челюсть с такой силой, что зубы заскрипели. Дыхание его сбилось от усилий побороть свою ярость, кулаки сжались от бессилия против воли правителя. А я ощутила резкую боль в груди, даже дышать сил не было. Слезы потекли по щекам, и я не понимала, что со мной творилось. «Почему их поцелуй ранил меня так сильно, словно удар ножом получила?», — мысленно стонала я.

Казалось, что душу разорвало на кусочки, так плохо мне еще никогда не было. «Почему раньше, когда он целовал сестру или рыжеволосую бестию мне было все равно, а теперь так мучительно больно?», — промелькнула мысль.

Слезы текли по щекам, я не в силах была справиться с ними, но и смотреть на все это больше не могла. Хотелось скрыться, убежать подальше, чтобы никто не нашел и побыть в одиночестве. Поэтому я сорвалась с места и побежала, куда глаза глядели. Двигалась по тропинке, перепрыгивая поваленные ветки, а потом в какой-то момент деревья переместились и я оказалась на другой опушке леса. Осознала, что сработала особенность Запретного леса и все в нем изменилось. Из-за деревьев показались сумарии и мое сердце сделало кувырок от страха. Это были огромные твари и напоминали пауков чудовищных размеров. Каждая лапа была около пяти метров, а весь он был покрыт металлом. По весу этот металл был легким, но очень прочным, поэтому из его кожи делали броню и шлемы для воинов. Сумарии плевались железной сетью, и если человека накрывала такая «паутина», то он лишался всех своих способностей: не мог ни телепортироваться, ни призвать свою силу и даже мысленно что-то создать было невозможно. И сумарии в таком случае легко могли полакомиться свежатинкой. Из этой «паутины» и были созданы мои браслеты.

Твари заметили меня и устремились вперед, чтобы съесть легкую добычу, а я, взвизгнув, побежала без оглядки. Подскользнулась и скатилась по склону на другую поляну. Кто-то дернул меня, ухватив под локоть и прижал к дереву. Встретила яростный взгляд Актазара. Осмотрелась по сторонам и заметила, что остальные наши спутники попрятались за деревьями, надеясь не привлечь внимания сумариев.

— Какого черта ты убежала? Здесь небезопасно! А если бы тебя перекинуло в другую часть леса, и мы бы тебя не нашли? — с раздражением отчитывал он, а я на него смотреть не могла, и боль в груди не утихала.

— Ты женишься на моей сестре? — спросила я, игнорируя его замечания, а он удивленно уставился на меня.

— Естественно! К чему ты вообще спрашиваешь? Она поэтому всегда рядом, хотела же привыкнуть ко мне, вот я и пошел ей на уступки. Как только прорицатели подтвердят, что появилось благоприятное время для брака, я женюсь на ней. А чтобы не убивалась по Маркусу, с которым она за моей спиной в любовь играет, я его просто убью. Так что не стоит думать, что я ничего не вижу и не замечаю! — прошипел он.

Меня накрыло болью и разочарованием. Осознала, что поддалась иллюзиям, правитель как был тираном, так им и остался. И его добрая половина сердца, судя по всему, была в спячке.

— А как же я? — прошептала и мой голос предательски дрогнул.

— А что ты? — нахмурился он. — Ты что, решила, раз мы связаны проклятием, то всегда будем вместе? Как только разорвем связь, отправлю тебя обратно к Фениксу, ну… или убью, если попадешь под горячую руку, — зло пошутил он, а я прикусила губу, чтобы не расплакаться. Такая боль мне была раньше неведома, но ее я никогда не смогу забыть. Казалось, что я слышала звон собственного разбивающегося сердца, душа горела и кричала, но ее немой крик никто не слышал…

— Я для тебя ничего не значу? А как же то, что было между нами? — спросила я, начиная мелко дрожать всем телом.

— Мое сердце наполнено тьмой! Ты еще не уяснила, что я не умею любить? А что по твоему было между нами? Мы просто отлично провели время. Еще ни с одной женщиной у меня не было ничего подобного, но, чтобы передать свой престол сыну, мне нужна для него сильная, умная мать. А ты бездарность, хоть и с могуществом Тьмы! Каких наследников мне ждать от тебя? Таких же слабых и никчемных? Рамина будет моей женой! Она подарит мне первенца, законного правителя седьмого королевства! И, учитывая наши с ней способности, дитя будет могущественнее своих родителей, — процедил он сквозь стиснутые зубы, а я не удержала слез. «Почему я вообще решила, что между нами есть что-то? Физическая близость и проклятие — это еще не повод, чтобы мечтать о совместном будущем! Как я вообще могла мечтать, зная, что умру от рук синеглазого мужчины?! У меня нет будущего! Ничего нет! Брат меня ненавидит. Тот, рядом с которым мое сердце оживает, просто поиграл со мной, как с очередной куклой, а тот, кто был симпатичен, не сможет на мне жениться, потому что Актазар не позволит! Для чего мне эта жизнь? Зачем я за нее так упорно цепляюсь, если никому не нужна?», — с горечью и отчаянием подумала я. Посмотрела на Актазара, мысленно простилась и бросилась бежать прочь. Сумарии меня заметили и устремились следом.

Передвигалась по лесу, ощущая дыру в груди. Слезы застилали глаза, поэтому не заметила корягу и, споткнувшись, упала на траву. Лежала и не шевелилась. «Пусть они меня сожрут! Не буду защищаться! Надоело!», — промелькнула мысль.

Рядом возник Актазар, он пылал огнем и пребывал в ярости, но мне было все равно.

— Ты что творишь?! Проклятье! Поднимайся! Они же убьют тебя! — рявкнул он, отправляя огненный шар то в одного, то в другого сумария.

— Я готова умереть, — спокойно ответила я, любуясь солнечными лучами, которые пытались пробраться сквозь заросли деревьев.

— А я нет! — прошипел он.

— Это не мои проблемы, — фыркнула я.

— Проклятье! Рамина в опасности! — выдохнул он и отскочил от меня, а я приподнялась на локтях и увидела, что сестра и Маркус попали под сеть сумария. Они лишились силы, а чудовище приближалось, чтобы отведать свое лакомство. Я резко вскочила на ноги и бросилась в их сторону.

— Браслеты! — крикнула я Актазару, и он освободил меня от оков. Пауки стянулись со всех сторон, воины правителя отбивались, как могли. Я же думала лишь о том, как спасти Рамину. Призвала свой дым и он вырвался из моих ладоней, уничтожив тварь, которая хотела причинить вред сестре. Мы с Актазаром помогли Маркусу и Рамине выбраться из металлической ловушки, пока остальные сдерживали опасных тварей.

Дым, ощутив, что его ничего не удерживает, вырвался на свободу, и я, скрипя зубами, пыталась вернуть контроль над ним. Твари замерли, увидев меня, и перестали нападать. Они прижали свои туловища к земле, словно склонились в знак почтения, а меня это разозлило до чертиков. «Я не Тьма! Я не зло!», — с отчаянием кричал внутренний голос. Все присутствующие смотрели на меня с опасением, даже Рамина. А мне хотелось и смеяться и плакать.

— Пошли вон отсюда! Прочь! — завопила я, теряя контроль над эмоциями и отправляя дым в пауков. Только ощутив опасность, они разбежались в разные стороны, а я упала на колени и зарыдала. «Что происходит? Почему твари темного мира принимают меня за свою? Я же за всю жизнь никого не обидела, не убила! Да, мой дым уничтожал людей, но против моей воли, я его не контролировала. Я никому не желала зла!», — с горечью подумала, кусая кулак, чтобы не выть. Мне было плохо, больно и обидно. И такое со мной было впервые, раньше никогда не проливала слезы из-за своей участи, даже когда провела два года в одиночестве. Актазар снова надел на меня оковы, а я даже не взглянула на него.