"Фантастика 2024-1" Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Булаев Вадим - Страница 11

– Радует. Последний вопрос, и приступим: Ленка нам армию вампирят из лучших побуждений не наклепает?

– Нет. Она же полукровка. Это папаша её – тот может при большом желании; да и то, там такой ритуал – замучаешься читать, не то что делать. Так что не бойся. Давай бутылку!

Рядом с прекрасными (со сметанкой, перчиком, уксусом, парующими нежной гаммой тончайших ароматов) пельменями была поставлена бутылка казённой, по-простому, прямо из морозилки.

Отлетела крышечка, забулькала в рюмке тягучая жидкость. Серёга отказался, предпочтя чай и стараясь не смотреть на провокационное зрелище.

– Ну… – Антон заворожено глядел в рюмку. – Будем…

И лихо, с немалым опытом, махнул её в рот.

Лицо Швеца окаменело, Иванов перепугался – он ещё никогда не видел призрака таким… мёртвым. Не говоря ни слова, инспектор схватил бутылку и без всякой подготовки начал вливать водку в себя, словно минералку в жаркий день.

Выхлестав две трети, он наконец оторвался от горлышка и обратился к помощнику:

– Что за шутки?!

– Какие шутки? Ты о чём?

– Серёжа, – из грозного голос Антона стал проникновенным. – В водочную бутылку лить воду – это глупая шутка. Очень глупая.

– Да не лил я ничего, в супермаркете брал. Дай, посмотрю…

С этими словами он схватил подозрительную тару, понюхал, капнул на палец, лизнул.

– Антоха, ты гонишь… Это водка. Чистая, сорокоградусная…

– У-у-у, ё-ё-ё-! – призрак схватился за голову. – За что?!! Да лучше бы!.. Лучше…

Что хотел сказать Швец – осталось загадкой, потому что его возмущённые вопли заглушил раздавшийся из ниоткуда раскатистый смех Фрола Карповича.

История четвёртая. Кровь девственницы

– Дай сигаретку, – ленивым голосом протянул Швец. Он был в великолепнейшем расположении духа и предавался сладкой истоме, так знакомой людям, которым сегодня вообще никуда не надо идти.

– Держи, – чиркнуло колёсико зажигалки, в воздух унёсся сизый дымок. – Хорошо тут!

– Ага. Не помню. Когда в последний раз на рыбалке был. По-моему, ещё с отцом, в детстве.

Начальник и подчинённый сидели на берегу реки, посматривая на застывший в безветрии поплавок. Серёга при этом не забывал отмахиваться от комаров, что до крайности веселило Антона. Его летучие кровопийцы поему-то игнорировали. Место, которое они выбрали для отдыха, было просто шикарное. Прямой, не заросший никакой дикой порослью выход к воде, уютная тень от раскидистых крон деревьев, отсутствие каких-либо следов цивилизации в виде ржавых банок, битых бутылок и прочей сопутствующей людям дряни. И до трассы не так, чтобы совсем далеко.

– Ты разобрался, как тебе тогда бутылку поднять удалось?

– Да. Карпович ограничение до килограмма по грузоподъёмности пробил ещё лет восемь назад, просто мне не сказал из вредности, чтобы не баловать. И с водкой тоже он, в назидание…

– Я догадался.

Поплавок неуверенно задёргался.

– Клюёт! Подсекай!

Иванов схватился за удилище, и тут ему на голову пребольно упала довольно крупная сухая ветка.

– Хе-хе-хе – раздалось откуда-то сбоку. – Хе-хе.

Пока Серёга соображал, потирая рукою ушибленную макушку, поплавок ещё раз дёрнулся, нырнул, и снова замер в неподвижности.

– Ну так не честно! – голосом избалованного ребёнка протянул Швец. – А если там щука была? И сорвалась по твоей милости…

– Ага! Акулу упустили. Размером с Титаник, – зло огрызнулся помощник, выглядывая хохотуна. То, что ему это не почудилось, он был уверен.

Насадил по новой червя, закинул. И тут опять на голову упала веточка. Не крупная, но ощутимая.

– Хе-хе, – снова мелко засмеялся кто-то невидимый. Голос у него был дребезжащий, вызывавший ассоциацию почему-то c горохом, тарахтящем в пустой кастрюле.

– Слышишь, весельчак, сейчас рожу намылю за такие шутки! – окончательно вызверился Иванов, удочка полетела на землю. – Антоха, найди этого умника, пожалуйста, а я его хорошим манерам поучу.

Призрак всё так же лениво повертел головой, а потом молниеносно исчез в кустах. Через секунду послушалась возня, звуки подзатыльников, приглушённый мат.

– Да отпусти! Сам пойду! – возмущался голос.

– Пойдёшь, куда ты денешься, морда волосатая…

На берег вернулся инспектор, держа за волосы нечто донельзя грязное, покрытое пылью, травинками и ростом до колена. При ближайшем рассмотрении это оказался древний, сморщенный старичок с неизвестно сколько не стриженными волосами. А ещё он был абсолютно голый.

– Ты кто, тело неумытое?

– Сам дурак! Поганец невоспитанный! Тебя кто учил… А-а-а!!! – завизжал старичок, когда Швец несколько приподнял его за волосы. Не сильно, всего сантиметров на пять от земли. – Банник я! Ба-а-анник! Поставь обратно, больно же!

Антон выполнил его просьбу, однако за волосы держать не перестал.

– Излагай, чего ты тут крутишься? – Иванов сердито сдвинул брови, глядя сверху вниз. – Палками зачем кидаешься?

– Чего ты нервный такой? Совсем шуток не понимаешь… – неуверенно проблеял банник.

– Шутка, дедушка, это когда обоим смешно. А когда один юмора не понял, то второй в ухо легко схлопотать может. Говори, Петросян начинающий, что тебе надо?

Банник, глядя из-под кустистых, насупленных бровей, неожиданно грустно, выстрадано, попросил:

– Ребята, развоплотите меня, пожалуйста…, – и, не давая обалдевшим от такого заявления инспектору с помощником вставить хоть слово, продолжил. – Я знаю, что это не в вашей власти. У вас же эти есть, как их… особенные праведники, попросите их. Они не откажут, знаю.

– Спецотдел, – автоматически уточнил Серёга.

– Пусть так,– легко согласился старичок. – Мне всё едино, как они теперь прозываются. Помогите, а я в долгу не останусь.

Антон отпустил банника, сел на траву и задумался.

– Ты сам понимаешь, о чём просишь? Спецы твоё пожелание, конечно, в два счёта выполнят – они нечисть ни в каком проявлении на дух не переносят. Но скажи – зачем? Ты же из дворовых обитателей – безобидный, по большому счёту.

– Нет у меня теперь подворья, и бани нет. Сгорела почти двести лет назад. Туточки стояла, – грязный пальчик ткнул в пригорок на берегу. – С тех пор от ненужности и маюсь…

– Новую найди. Что, в России бани закончились?

– Да как им закончиться, есть, родимые… Вон, за лесом этот… А, вспомнил! О-ли-га-рх, – с трудом выговорил непривычное слово дедок, – хоромы себе отгрохал и баньку к ним. Что за банька! Песня! Как вижу – плачу! И банника нет, мало нас осталось… Иногда пойду, щёлочки там мохом подобью или венички переберу – аж руки трусятся, так мне без неё плохо. Да и богатей этот – мужик из деревенских. Сам слышал, как жалился приятелям на то, что такое добро и без хозяина стоит. «Нету банника, а должен быть! Потому как порядок такой!» – процитировал он, видимо, того самого олигарха, утирая мелкие слезинки, вовсю бегущие по замурзанным щекам.

– Так иди, принимай хозяйство, – не подумав, брякнул Иванов. – Делов то!

– Серёга, заткнись! Не будь умнее деда! – недовольно перебил помощника Швец. – Он и сам бы перебрался, если бы мог. Рассказывай, – это уже к баннику, – что стряслось.

Старичок благодарно посмотрел на инспектора, после продолжил:

– Привязан я к этому месту, навечно. Колдун как-то в нашу деревню пришёл. Мирный был, ни к кому со своими чарами не лез и жизнь людям не портил. И вот, значит, попариться он решил. Мне тогда скучно было, дай, думаю, шутку сыграю, кипяточку ему на заднее место чуть-чуть плесну… кто ж знал, что он наклонится в это время и водичка горячая ему помимо седалища и на… на мудя попадёт! Он, конечно, осерчал от злобы великой – колданул быстренько да привязал меня за озорство навечно к той самой баньке. Потом пожар был, деревенька выгорела, от моей вотчины одни головешки остались… Люди ушли, вон, – он обвёл рукой вокруг, – лес повымахал… С тех пор и маюсь я… Помогите с развоплощением, будьте добреньки! Не могу так больше, в ненадобности прозябать!