Конфликты и войны после распада СССР - Егоров Юрий - Страница 89

• в каждом селе и на каждой улице организовать совместные блокпосты и совместное патрулирование;

• провести процесс разоружения ингушей и осетин.

К сожалению, за пять лет осетино-ингушского конфликта Москва не предприняла значительных шагов по решению этого вопроса. Президент России Борис Ельцин организовал в Кремле встречу Президента Северной Осетии-Алании Ахсарбе-ка Галазова и Президента Республики Ингушетия Руслана Аушева, предложив им свой план урегулирования осетино-ингушского конфликта. Правда, план Ельцина не решал, а лишь «замораживал» проблему на 15–20 лет.

Основными проблемами современного состояния нерешенного конфликта являются вопросы возвращения ингушских беженцев в месте прежнего проживания в республике Северная Осетия — Алания, их обустройство и статус Пригородного района. Для руководства Северной Осетии приоритетным является сохранение статуса Пригородного района в составе республики. Для Ингушетии — разрешение проблемы вынужденных переселенцев, возвращение их в Пригородный район и Владикавказ, а затем переговоры по статусу Пригородного района.

Федеральный центр проводит политику на нахождение компромисса между Осетией и Ингушетией, который затруднен различной интерпретацией сторонами закона «О репрессированных народах», наличием в законодательстве обеих республик норм, ограничивающих возможные компромиссы. После избрания Президентом Республики Ингушетия М. Зязикова, определилась тенденция к большому взаимопониманию со стороны руководства обеих республик.

Ситуация в пограничной сфере на Северном Кавказе. значительно осложняется проблемой «разделенных народов», в частности лезгинского, осетинского и ряда других. Причина живучести этой проблемы заключается отчасти и в вялой реакции руководства субъектов Российской Федерации на провокационные, а нередко и противоправные требования и действия лидеров национальных движений. Так, по требованию лезгинского национального движения «Садвал» временно приостановлено действие принятого 11 марта 1997 года Постановления правительства Республики Дагестан N 27 об установлении пограничной полосы и утверждении правил пограничного режима в пределах Республики Дагестан.

Об исламских регионах и ис, амской угрозе в России написано довольно много, в особенности в связи с событиями в Чечне. При этом следует обратить особое внимание на религиозных противоречиях на Северном Кавказе (суннитский и суфийский ислам), а также на том, что именно исламизированные районы и республики Северного Кавказа обладают наибольшим потенциалом конфликтности, связанным с этноплеменными историческими разделами, завоеваниями, обидами и претензиями.

Максимальная концентрация таких претензий наблюдается в Дагестане, который к тому же может быть очень легко дестабилизируем не только со стороны Чечни (что мы сегодня особенно отчетливо наблюдаем после хасавюртских соглашений), но и со стороны Азербайджана (разделенные границей лезгины). Учитывая, что достоверные данные указывают на существование у нынешнего руководства чеченских сепаратистов вполне конкретных планов «Большой Чечни», включающей значительную часть Дагестана с выходом к Каспию, вышеуказанные религиозные противоречия могут в случае незначительного «внешнего разогрева» резко усилить нестабильность, связанную с сегодняшними провокационными набегами бандитских чеченских групп.

Новые моменты появились в действиях российских вооруженных сил в зонах конфликтов: больший упор стал делаться на быстрые акции, направленные на разъединение враждующих сторон и на минимальное вовлечение войск в столкновения с местными вооруженными формированиями. Этот метод был впервые отработан в Приднестровье и Южной Осетии в ходе вспыхнувшего там вооруженного противостояния враждующих фракций, а затем был применен в Пригородном районе Северной Осетии во время осетино-ингушского конфликта. Подобные миротворческие операции параллельно решали политические задачи — восстановления упавшего престижа армии и отработки планов но созданию сил быстрого реагирования.

Ситуация тем не менее не всегда оставалась под контролем российских миротворческих сил, и они нередко оказывались втянутыми в прямые боевые действия, имеющие тенденцию перерастать в затяжное военное противоборство. Поскольку стало очевидным, что вопрос о создании коллективных миротворческих сил СНГ откладывается на неопределенное время, его функции добровольно и в целом с согласия участников Договора о коллективной безопасности берет на себя Россия.

Все постсоветские конфликты имеют отличительную особенность: ни одна из них не закончилась миром. Карабах, Приднестровье, Абхазия, Чечня — принципиальные конфликты не разрешены, они лишь законсервированы до худших времен. Возможно, так и было задумано создателями исчезнувшего мощнейшего государства.

3.3.4. Грузино-Абхазский конфликт

В 1810 году Абхазия вне прямой связи с грузинскими княжествами приняла самостоятельное решение о вхождении в Российскую империю. В империи Грузии и Абхазии как административных единиц не существовало, а было две губернии — Кутаисская и Тифлисская. Как только Российская империя распалась, Грузия стала на какое-то время независимой страной, в ней установился меньшевистский режим. Первое, что сделала новая независимая Грузия, — это предприняла интервенцию в Абхазию. События тех времен наиболее объективно, на мой взгляд, описаны в мемуарах Деникина «Очерки истории русской смуты». В 1918 году грузинская армия оккупировала Абхазию, арестовала членов Большого Совета — своего рода схода абхазского народа. Начались грабежи, убийства. На этом, однако, не успокоились, и в том же 1918 году захватили Сочинский округ, который включал в себя тогда и Гагру. Столкнувшись с таким поведением Грузии, Деникин отказался создавать с ней общую антибольшевистскую коалицию.

Безусловно, в советские времена абхазы с подозрением относились к намерению Грузии управлять Абхазией. Абхазия долго и мучительно входила в состав Грузии. То она называлась самостоятельной Абхазской республикой, то договорной Абхазской ССР в составе Грузии, то, наконец, автономной республикой. С окончательным установлением сталинского и бериевского режима в Грузии началась ползучая колонизация Абхазии и ликвидация атрибутов самоуправления, начиная с физического уничтожения ее лидеров. Все это сопровождалось невидимым для Москвы вытеснением абхазского языка и абхазских этнонимов.

В результате в абхазском народе сложилось мнение: все, что хорошо для Грузии, плохо для Абхазии, а все, что плохо для Грузии, хорошо для Абхазии.

Напомним, что, приняв 9 апреля 1991 года «Акт о восстановлении государственной независимости Грузии» и признав себя правопреемницей Грузинской Демократической Республики образца 1918–1921 годов, новая Грузия сделала вы* бор в пользу государства, защищающего и выражающего исключительно грузинские этнические интересы и возродила нелегитимность собственного государства и межэтнические конфликты на новом витке. Вопрос о вхождении в ее состав Абхазии оставался в 1918–1921 годах открытым, и в состав Грузинской ССР Абхазская АССР (равно и как Юго-Осетинская АО) была включена уже в советский период.

Грузино-абхазский конфликт длившийся более года (14 августа 1992 — 30 сентября 1993), отягощенный историческими, политическими и идеологическими противоречиями, быстро перешел в стадию военного противостояния, которое быстро переросло в полномасштабную региональную войну, абхазо-грузинскую войну.

Махаджирство, т. е. изгнание, — так абхазы называют эту одну из наиболее трагических страниц своей истории, которую до сих пор очень болезненно и тяжело переживают. Махаджирство нанесло жестокий удар по этнокультурному развитию абхазов, по их территориальному, экономическому и демографическому потенциалу. После махаджирства на опустевшие абхазские земли устремился мощный поток переселенцев — грузин, русских, армян, греков, эстонцев и др. Из практически моноэтничной Абхазия быстро стала превращаться в многонациональный, многоязычный край. Отдаленные последствия махаджирства сыграли свою роль в затягивании тугого узла противоречий, который привел в конце XX столетия к конфронтации и военному столкновению в регионе.