Конфликты и войны после распада СССР - Егоров Юрий - Страница 145

Компьютеризованный факторный анализ впервые позволил вести обработку данных в широких масштабах и создал. ряд агрегаций данных всемирных конфликтов [1], определяющих «измерения» конфликтов.

Описательное и причинное моделирование, основанное на различных статистических приемах, позволило проводить сложную и динамическую имитацию, которая была опять же призвана обеспечить не только политическое прогнозирование, но и детальные расчеты политической эффективности на единицу затрат и выбор вариантов. В принципе такое моделирование и имитация казались перспективными: если бы можно было разработать обсчитанную модель национального государства, региона или комплекса взаимодействия и сымитировать различные гипотетические входные данные в модель, то стало бы возможным оптимизировать как образцы моделей, так и поведение актеров. Тем самым рационализация политики и разработка оптимального решения конфликта оказались теоретически возможными, но на практике из-за недостатка информации это реализовать не удалось.

Таким образом, все попытки использовать существующие математические методы для анализа и решения конфликтов можно считать неудовлетворительными: ни одна из современных математических теорий в их нынешнем состоянии не способна обеспечить общий язык и технику полноценного моделирования и анализа моделей социальных, психологических и иных конфликтов.

Среди общих методов исследования конфликтов можно назвать: системный и историко-генетический подход, методы социальной психологии и социологии.

Среди специальных методов применяются такие, как: конфликтологическая диагностика и экспертиза, ситуационный метод.

Специфика социологического изучения конфликта заключается в выяснении социальных характеристик конфликтующих сторон, социальных факторов конфликта, стереотипов конфликтного взаимодействия и социальных механизмов регулирования конфликтов разного уровня.

Комплексная диагностика социального конфликта включает в себя:

• возможно более полное описание условий конфликта и его участников;

• установление непосредственного повода конфликта;

• симптомы его проявления и содержание;

• предварительная оценка социальной напряженности и конфликтогенности диагностируемого сценария. Производится также сравнительный анализ схожих случаев и дается их характеристика. Методики диагностики конфликта строятся по общей схеме, но всякий раз применительно к конкретному сценарию.

Экспертиза конфликта состоит в оценке достоверности полученной информации и данных о конфликте, в анализе причин и оснований конфликта, возможных направлений протекания и последствий конфликта, способов регулирования и разрешения конфликта. Имеются различные процедуры экспертизы конфликта. Например, разработаны социальные экспертные шкалы, по десятибалльной шкале оценивается значимость последствий конфликта и их вес и др.

Заслуживает внимания методология, предложенная В. А. Светловым [2], базирующаяся на системном анализе с использованием теории графов, теории вероятностей, динамического анализа и теории игр. Такая комбинация позволила автору сформулировать начала единой теории конфликта. Под единой теорией конфликта автор понимает последовательность моделей конфликта, связанных друг с другом отношением обобщения и допускающих как самостоятельное, так и совместное использование. Эта последовательность моделей содержит некоторый инвариант знаний, названных фундаментальными теоремами, и в то же время допускает ветвления и новые обобщения. Сочетание неизменного инварианта с гибкостью и открытостью единой теории конфликта делает ее чрезвычайно мощным средством анализа и решения прикладных проблем. Автор показывает, что с динамической точки зрения возможны только три вида конфликтного состояния и столько же видов бесконфликтного состояния. При определенных условиях конфликты могут способствовать стабильному развитию системы (стабилизирующие конфликты) и, наоборот, также при определенных условиях отсутствие конфликтов (синергизм и антагонизм системы, достигшие определенного критического уровня) также приводит к разрушению системы. Показаны условия, при которых конфликтные системы превращаются в бесконфликтные и наоборот.

По нашему мнению, для создания целостной теории конфликтов необходимо разработать более всесторонний взгляд, позволяющий связать воедино как подходы дисциплины о мире, так и подходы конфликтологии, а также взаимосвязи, оговоренные в [1]:

во-первых, и конфликты, и мир как состояния взаимосвязи между государствами могут быть объяснены и разрешены только в том случае, если традиционное разделение на внутреннюю и внешнюю политику будет заменено концепцией, в которой также будут взаимосвязаны различные уровни анализа, включая различные секторы общества. Это особенно верно в отношении растущей международной взаимозависимости, регионализации и глобализации вкупе с также растущей «ме-диазацией» — расширением и углублением роли средств массовой информации в динамике конфликтов;

во-вторых, столь же опасно отделение друг от друга внешней, экономической и военной политики. Конфликты «чисто» политического, экономического, военного или иного характера встречаются редко; в большинстве случаев мы находим смешение причин. Идея о том, что мир и безопасность имеют политическое, экономическое, военное, социокультурное и т. п. «измерение», должна вдохновить аналитика на поиски взаимосвязей между этими измерениями. В особенности если обратиться к анализу динамики конфликтов, как в плане их эскалации, так и в плане их разрешения, часто можно обнаружить характерный эффект подпитки между, например, экономическим и военным измерениями: войны не только характеризуются боевыми действиями, но и имеют огромные политические и экономические последствия, как ожидаемые, так и непредвиденные;

в-третьих, в реальной политике очень редко проявляется антагонизм между конфликтами и сотрудничеством в отношениях между обществами или внутри одного общества. В большинстве случаев — и даже в конфликтах с высокой степенью эскалации — налицо и конфликт, и сотрудничество; в некоторых случаях конфликты рождают консенсус, каким бы ограниченным он ни был. Это значит, что при анализе конфликтов должна изучаться взаимосвязь между сотрудничеством и конфликтами, а также что урегулирование конфликтов и миротворчество должны пользоваться существующим открытым или молчаливым консенсусом между конфликтующими сторонами.

Окончание конфликта между Востоком и Западом представляет собой пример того, как действуют эти три императива. Во-первых, разрядка, равно как и политика ОБСЕ, четко увязывали внешнюю политику и внутренние изменения, стремясь к снижению угрозы извне и поощрению внутренних реформ. Во-вторых, концепция и реальность политики разрядки и политики ОБСЕ были основаны на стратегии широкого размаха, устанавливавшей связь между безопасностью и политическим и экономическим сотрудничеством. Именно новое открытие политических и экономических средств осуществления целей безопасности сделало разрядку столь успешной и явилось первым шагом в процессе урегулирования конфликта Восток — Запад. И в-третьих, свойственное разрядке сочетание инициатив и санкций — от сооружения газопроводов до решения НАТО об «улице с двусторонним движением», — а также специфическое разделение труда между США и западноевропейцами в деле разрядки стимулировали процесс обучения советских элит.

Таким образом, хотя исследования о конфликтах и о мире дали серию общих идей по поводу определения и ряд общих подходов к изучению конфликтов, на более операциональном уровне они все еще находятся на младенческой стадии. Насилие не может быть адекватно измерено, а различные его формы не удается сопоставить друг с другом. Даже такие известные взгляды, насчет которых достигнут полный консенсус, как взаимосвязь между конфликтом и сотрудничеством, между экономикой и политикой или между экономическими и военными опорами власти, становятся сомнительными, когда мы хотим использовать их в эмпирических исследованиях.