Офицерская доблесть - Тамоников Александр Александрович - Страница 18

Валера согласился с доводами матери, послушно повернувшись на старой кровати.

– Да, болеть нам нельзя.

Этой ночью мальчик спал плохо, и Ольга не смогла уйти из дома. Николай понял ее. После стресса, перенесенного ребенком на реке, оставлять его одного дома ночью было нельзя. И Николай ночевал в одиночестве.

Глава 5

Утром в воскресенье Николай решил не вставать как обычно, в шесть часов. Его немного знобило. Видимо, вчерашнее купание, а затем прогулка в мокрой одежде по ветру дали знать о себе. Но температура была невысокой, и Есипов знал, что к вечеру все пройдет. Его закаленный организм справится с болезнью в самом ее зародыше. Но утром не встал, решил к тому же и выспаться. Повторно проснулся от легкого стука в дверь. Николай посмотрел на часы. Ого! 10.20. Зато и чувствовал себя практически здоровым. Стук повторился, тихий, осторожный. Так Владимир не стучал, да и Марина тоже. Кто же тогда пожаловал в гости к майору?

Одевшись в спортивный костюм, он прошел в сени, скинул крючок и распахнул дверь.

На крыльце стоял Валера. Вот уж кого не ожидал увидеть у себя, по крайней мере сегодня, так это сына Ольги. Мальчик держал в руках сверток, от которого распространялся вкусный аромат чего-то печеного.

– Здравствуйте, дядя Коля!

– Здравствуй, Валера!

– Мама с утра пироги испекла вкусные, с яблоками и капустой, велела вам отнести!

– Да? Спасибо! Ну, проходи, гостем будешь. Только извини, у меня в хате раздрай полнейший, сам понимаешь, вернулся недавно… и ремонт только собрался делать.

Валере польстило, что сосед, ставший для него после вчерашних событий непререкаемым авторитетом, разговаривает с ним, как со взрослым. Он прошел в зал. Передал сверток:

– Возьмите! Мама просила еще узнать, как ваше здоровье?

– Мое-то в норме! Как ты?

– Тоже нормально! Температуры нет, кашля тоже, горло не болит.

– Испугался вчера?

– Не успел. А потом вообще ничего не помню, до того, как очнулся у вас на руках. Мама говорит, вы спасли мне жизнь!

Николай присел перед парнем:

– Знаешь, Валера, открою тебе один житейский секрет: женщины иногда преувеличивают. Особенно в том, что касается безопасности своих детей. Да, я помог тебе, но так поступил бы любой мужчина, который оказался рядом.

Валера задумался, потом проговорил:

– Не уверен…

– Почему?

– Вот дядя Петя, тот, что напротив, за ветлой со злой старухой живет, только бы радовался, если бы я утонул.

Есипов нахмурился:

– Какой такой дядя Петя? И почему он радовался бы твоей гибели?

– А он говорил об этом, когда приходил к нам.

Мальчик вздохнул:

– Сегодня опять, наверное, придет!

Николай был крайне удивлен:

– Постой, постой, Валера. Когда и зачем он приходил к вам?

Мальчик объяснил:

– Дядя Петя плохой! Он пристает к маме, когда возвращается из города. Там он работает. Но приезжает к своей старухе. А месяц назад пьяный ввалился к нам. Они с мамой на кухне ругались, она прогоняла его, но он не уходил. Я зашел на кухню, а он на меня: – «Тебе чего надо, ублюдок?» – да, так и назвал, а потом говорит: «Вали отсюда, щенок, или в бочке с водой, как котенка, утоплю!» Ну, мама его скалкой. А он только засмеялся. Говорит: «Ничего, еще созреешь. Все одно по-моему будет, не хочешь по-хорошему, силой возьму». И ушел. Я спрашивал маму, что дядя Петя хотел от нее, но она только плакала. Потом он уехал. А сегодня, сейчас, когда шел к вам, увидел его. На улице. Приехал, видать. Меня заметил, сказал: «Передай матери, чтобы вечером гостя дорогого ждала». И заржал, как жеребец!

В глазах майора вспыхнул нехороший огонек.

– Так! Такие дела, да? За ветлой, говоришь, хата этого дяди Пети?

– Ну да, второй дом от проулка!

Есипов задумался, размышляя вслух:

– Второй дом от проулка за ветлой! Хм, уж не Скворцов ли его фамилия?

Валера утвердительно кивнул головой:

– Да! Вы его знаете?

– Еще бы! Вернее, знал пацаном! Он и в детстве гаденышем был. Таким и остался. Значит, приставал он к маме?

– Ага.

– Грозил?

– Да.

– Тебя обещал в бочке утопить?

– Да. Но он пьяный был. Он всегда, как приезжает, пьяный.

– Ясно…

Николай поднялся, прошелся по комнате:

– Ты вот что, Валера. О нашем разговоре маме ничего не говори, хорошо? Хотя нет, подожди, как же лучше сделать?

Он вновь задумался.

Мальчик смотрел на соседа, не понимая, почему тот вдруг разозлился. А то, что дядя Коля разозлился, Валера видел. Очень уж холодными стали вдруг его глаза.

Николай принял решение:

– Сделаем так! Иди сейчас домой и о том, что мне рассказал про этого «дядю Петю», маме ни слова. Но передай, что я просил никуда вас не отлучаться, пока не зайду. Хорошо?

– Хорошо. Но маму надо предупредить. Чтобы она вечером закрылась.

– Предупреди. Обязательно предупреди.

– Тогда пошел я?

– Иди, Валер, и сделай, пожалуйста, так, как я просил.

Есипов проводил мальчика на улицу, посмотрев на дом, о котором говорил Валера. Вон она, хата Петрухи – Жлоба, как раньше звали его все, кто знал. Правильно, вторая от проулка за ветлой. Ну что ж, Петюня, пришло время повидаться нам после долгой разлуки. Петр Скворцов никогда не был ни товарищем, ни тем более другом Николая. Он был на два года старше, но еще в детстве и юности пацаны и девчонки с улицы презирали этого хитрого, продажного, коварного и трусливого парня, которому за счастье было сделать кому-либо какую-нибудь гадость. Как-то раз его поймали на воровстве. В школе по пальто да курткам в общей раздевалке шарил. За что был бит. А потом ребят, что наказали его, таскали в милицию. Скворцов на них бумагу накатал и справку из больницы представил. Хорошо, что свидетелей не нашлось, хотя многие видели, как ребята отучали Жлоба от воровства, но следователю ни слова не сказали, никто.

А тот, почувствовав защиту милиции, начал борзеть, закладывая старому участковому всех подряд. И тех, кто яблоки в чужих садах обирает, и тех, кто на колхозном поле огурцы портит: на реку тогда ходили через поле, ну и давили овощи. И ничего особенного в этом не видели, так как после уборки этих огурцов оставалось море. Короче, был козлом Петя Скворцов, козлом и остался. Но теперь он стал козлом опасным. Ишь, мразь, увидел, что женщина с ребенком малолетним живет, и решил воспользоваться моментом, чтобы подмять ее. Ребенка не постеснялся, пригрозил. Сволочь. Ну, ничего, Петюня, сегодня ты кайфанешь. По полной программе кайфанешь. Так, что Ольгу с Валерой забудешь навсегда.

Подошел Соболев. У него, как ни странно, сегодня тоже был выходной.

– Какие дела, Коль?

– Дела, спрашиваешь? А я вот хочу тебе, как представителю власти, вопрос задать. Ответь мне, капитан, почему некий небезызвестный тебе господин Скворцов безнаказанно унижает женщину и ребенка, при этом грозя им?

– Ничего не понимаю. Ты о Жлобе, что ли?

– О нем, капитан, о нем.

– И кому он конкретно угрожает, кого унижает?

– А вот это я тебя, Вова, должен спросить! Кто из нас участковый?

– Погоди, погоди, давай все по порядку!

– По порядку? Пожалуйста.

Николай поведал другу то, о чем ему рассказал сын Ольги.

– Теперь обстановка ясна?

– Но почему сама Ольга мне ничего не сказала? И тебе, кстати, не сказала тоже. Почему?

– А тебе не понятно? Да чтобы слухи по поселку не рассыпались!

– Вот-вот, она не хочет слухов, а я как должен реагировать? Догадываться о том, что этот козел не дает ей прохода? Так что ты на меня не наезжай. Узнал бы, быстро Жлоба на место поставил бы. Короче, идем к Ольге. Мне надо только заявление, и я Скворцова в момент на выходной в КПЗ определю, тем более если он, как говорит Валера, пьян. А там и поговорю с ним! Идем! Вот только напишет ли заяву твоя ненаглядная?

Есипов остановил разгорячившегося участкового:

– Ладно, Володь, не кипятись. К Ольге ходить не надо. Я сам разберусь в ситуации.