Дело Джен, или Эйра немилосердия - Ффорде Джаспер - Страница 13

– Четверг! – требовательно крикнула она.

Я нахмурилась. Все выглядело очень реальным, и, никаких сомнений, я где-то видела эту женщину прежде. Пассажир, незнакомый молодой человек в строгом костюме, приветственно помахал рукой.

– Он не умер! – торопливо проговорила женщина, – Авария – для отвода глаз! Такие, как Ахерон, так просто не умирают! Поезжай работать литтективом в Суиндон!

– Суиндон? – эхом отозвалась я.

Я думала, что сбежала из этого города – он вызывал во мне слишком много горьких воспоминаний.

Я открыла было рот, но снова взвизгнула резина, и машина исчезла, скорее сложившись, чем растворившись в пространстве; осталось лишь эхо и слабый запах выхлопных газов. Скоро и он исчез, не оставив мне и намека на разгадку этого странного происшествия. Я стиснула голову руками. Водитель действительно был мне хорошо знаком.

Это была я.

К тому времени, когда внутреннее расследование подошло к концу, моя рука почти зажила. Мне не разрешили прочесть материалы – ну и наплевать. Ничего бы мне их выводы не дали, кроме разочарования и злости. Босуэлл навестил меня еще раз и сказал, что мне дают шесть месяцев отпуска по болезни перед выходом на работу. Это не спасало. Я не хотела возвращаться в кабинет литтектива. Во всяком случае, в Лондоне.

– И что ты собираешься делать? – спросила Пейдж.

Она приехала помочь мне упаковать вещи перед выпиской из госпиталя.

– Шесть месяцев – чертовски долгий срок, когда у тебя нет хобби, или приятеля, или семьи, – продолжала она.

Иногда она бывает невыносимо прямолинейной.

– У меня куча хобби.

– Назови хоть одно.

– Рисование.

– Неужто?

– Ужто. В настоящее время я пишу морской пейзаж.

– И давно?

– Лет семь.

– Должно быть, нечто потрясающее!

– Жуткая дрянь.

– Нет, серьезно, – настаивала Тернер (последние несколько недель сблизили нас куда сильнее, чем многолетняя совместная работа), – что ты собираешься делать?

Я протянула ей бюллетень ТИПА-27, где приводился список региональных отделений. Пейдж посмотрела на строчку, которую я обвела красными чернилами.

– Суиндон?

– Почему нет? Там мой дом.

– Может, и дом, – ответила Тернер, – но это же чертовщина какая-то. – Она постучала пальцем по странице – Работенка для начинающих оперативников, а ты ведь уже три года инспектор!

– Три с половиной. Все равно. Я еду.

Пейдж незачем было знать о настоящей причине. Конечно, бывают и совпадения, но совет женщины, сидевшей за рулем, звучал предельно ясно: Поезжай работать литтективом в Суиндон! Не исключено, что мой глюк был чистой воды реальностью, газета с вакансией пришла сразу после материализации автомашины. Если водитель знала, что говорит насчет работы в Суиндоне, то, возможно, и об Аиде она тоже говорила дело. И я решилась. А рассказать о машине Пейдж я не могла: дружба дружбой, но она тут же разболтала бы все Босуэллу, Босуэлл доложился Скользому, а результатом был бы ливень неприятностей. За последние месяцы я очень хорошо насобачилась скрывать правду и чувствовала себя куда счастливее, чем раньше.

– Нам в отделе будет тебя не хватать, Четверг.

– Это пройдет.

– Тебя будет не хватать мне.

– Спасибо, Пейдж. Я тронута. Мне тебя тоже будет недоставать.

Мы обнялись, она попросила меня не пропадать и ушла из палаты под писк своего пейджера.

Я закончила сборы, поблагодарила сиделку, а та протянула мне коричневый бумажный пакет.

– Что это? – спросила я.

– Это от тех, кто в тот вечер спас вашу жизнь.

– Простите, не понимаю?

– Какие-то прохожие оставались рядом с вами до приезда медиков. Они перевязали вам руку и закутали в пальто, чтобы согреть. Без их помощи вы истекли бы кровью.

Заинтригованная, я открыла пакет. Во-первых, там был носовой платок, который, несмотря на тщательное застирывание, еще хранил пятна моей крови. В уголке была вышита монограмма «ЭФР». Еще там лежал пиджак, вернее, что-то вроде вечернего сюртука, характерного для середины прошлого столетия. Я порылась в карманах и нашла счет от портного на имя Эдварда Фэйрфакса Рочестера, эсквайра. Он датировался 1833 годом. Я тяжело плюхнулась на кровать и уставилась на две тряпки и мятый счет. Будь я нормальным человеком, я не поверила бы, что Рочестер сошел со страниц «Джен Эйр», чтобы помочь мне в тот жуткий вечер, потому что это бредятина. Я вообще могла бы выбросить все из головы как дурацкий замысловатый розыгрыш, если бы не одна мелочь. Я уже раз встречалась с Эдвардом Рочестером.

6. «ДЖЕН ЭЙР» – КРАТКИЙ ЭКСКУРС В РОМАН

Был 1958 год. Мои дядя с тетей – которые даже тогда казались мне старыми – взяли меня на экскурсию в Хэворт-хаус, старый дом, где некогда проживало семейство Бронте. В школе я как раз изучала Уильяма Теккерея, и, поскольку сестры Бронте были его современницами, такая поездка позволила бы мне узнать много нового. Дядю Майкрофта пригласили прочитать в Брэдфордском университете лекцию по его замечательной математической работе, касавшейся теории игр (применяя ее на практике, дядя никогда не проигрывал в китайские шахматы). Брэдфорд расположен неподалеку от Хэворта, так что совместить обе поездки показалось нам хорошей идеей.

Нас сопровождала гид, суровая пушистая дама (очки в стальной оправе и кардиган из ангоры), которая в свои шестьдесят уверенной рукой гнала туристов по комнатам, твердо уверенная в том, что ни черта они не знают, но долг велит помочь им подняться из бездны невежества. К концу экскурсии, когда я (и все остальные) тихо грезила только об открытках и мороженом, усталых странников по музею ждал приз в виде подлинника рукописи «Джен Эйр».

Хотя бумага потемнела от времени, а черные чернила выцвели до светло-коричневых, опытный глаз до сих пор мог распутать тонкие паутинки написанных от руки строк, растекавшихся по страницам потоком увлекательной прозы. Раз в два дня одну страницу переворачивали, чтобы фанатичные почитатели творчества Бронте, регулярно посещавшие музей, могли прочесть роман в оригинале.

В тот день рукопись была открыта на странице, где Джен и Рочестер встретились впервые. Случайная встреча у изгороди.

– …что делает его одним из величайших любовных романов в истории, – продолжала пушистая высокомерная гидесса свой заученный монолог, игнорируя посетителей, желавших задать дополнительные вопросы. – Характер Джен Эйр, стойкой и жизнерадостной героини, разительно отличался от героинь романов того времени, а Рочестер, непривлекательный, хотя в душе хороший человек, также выбивался за рамки традиций своим суровым юмором. Шарлотта Бронте написала «Джен Эйр» в тысяча восемьсот сорок седьмом году под псевдонимом Керрер Белл. Теккерей отзывался о романе как о «шедевре большого гения». А сейчас мы с вами пройдем в магазин, где вы можете купить открытки, памятные значки, маленькие пластмассовые модели Хэтклифа и другие сувениры. Спасибо за…

Молодой человек из группы экскурсантов замахал рукой, полный решимости сказать свое слово.

– Простите, – начал он с американским акцентом.

У гидессы, вынужденной выслушать постороннее мнение, мгновенно задергалась щека.

– Да? – спросила она с ледяной вежливостью.

– Ну, – продолжал молодой человек, – я вообще в Бронте не шибко разбираюсь, но мне не дает покоя концовка «Джен Эйр».

– Не дает покоя?