Посланец. Переправа - Вторушин Станислав Васильевич - Страница 63

— Смотри, — радостно улыбаясь, говорил Коростылев, показывая исписанный листок Демидову. — Дочка написала. В армию уходил, читать еще не умела. А вернусь, поди, и не узнаю. Взрослой станет. Как думаешь, долго нам еще воевать?

— Пока Берлин не возьмем, немцы не сдадутся, — ответил Демидов.

Сейчас ему стало так плохо, словно в груди засела неразорвавшаяся граната. Спазмы сжали горло, грудь распирало от боли, но он все же пересилил себя. Надо было не только жить, но и продолжать воевать. Готовиться отбивать следующую атаку, которая начнется через несколько минут. Никаких сомнений в том, что она начнется, не было.

Демидов бросил взгляд на траншею. Коваленок стоял, высунувшись над ней, и наблюдал за берегом. В двадцати метрах от него с автоматом в руках, тоже высунувшись из траншеи, стоял рядовой Подкользин, пришедший в разведку совсем недавно. Рисковым был человеком Подкользин, но и фартовым до невероятности. Последнего языка вытащил прямо из траншеи.

Немец сидел на корточках и, закрывая огонек ладонями, курил сигарету. Подкользин определил его местонахождение по вспышке зажигалки. А когда подполз ближе, уловил острый запах табака. Осторожно, чтобы земля, не дай бог, не посыпалась в траншею, он подполз к ее краю, высунул голову и увидел под собой немца. Тот в это время сделал такую большую затяжку и выпустил столько дыма, что Подкользин чуть не раскашлялся. Немец был в каске. Подкользин опустил руку и очень интеллигентно постучал по ней пальцем. Немец поднял голову и даже в кромешной темноте разглядел над собой лицо русского солдата. Им овладел такой испуг, что, вскочив на ноги, он вытянулся в струнку и замер по стойке «Смирно!» Подкользин одной ладонью закрыл ему рот, другой схватил за мундир, оторвал от земли и вытащил из траншеи. И только потом вырубил его из сознания. Этого немца и притащили разведчики к себе в то утро, когда в расположение их полка прибыл командир дивизии Бобков.

Сейчас Подкользин внимательно следил за броневиком, направлявшимся к мосту. При этом постоянно поворачивал голову к речному берегу, где неожиданно появились немцы.

— Подкользин! — крикнул Демидов и, когда тот обернулся к нему, приказал подойти. — Давай унесем Коростылева.

Демидов взял Коростылева под мышки, Подкользин — за ноги, и они осторожно, словно боясь неловким движением причинить боль, внесли его в блиндаж. Женя кинулась к ним, на ходу развязывая свой вещмешок, чтобы достать индивидуальный пакет. Увидев кровь на лице Коростылева, она хотела перевязать его. Но Демидов, подняв руку, остановил ее.

— Не надо, — сказал он, — Ему это уже не поможет.

Они бережно положили Коростылева у стенки блиндажа прямо у входа. Женя смотрела на него и не верила, что Коростылев убит. Это сразу понял пленный немец. Опустив голову в колени, он отвернулся в угол и затих. Но разведчикам было сейчас не до него.

— Немедленно свяжись со штабом полка, — приказал Демидов Жене, — и передай, чтобы уничтожили хутор. Если его не накрыть, нам своих не дождаться.

Женя тут же кинулась к рации, вызвала штаб и передала то, что ей приказал Демидов. Но артиллерийские снаряды все так же рвались на передовой, артиллеристы пока не думали переносить огонь на хутор. А может и не получили приказ. Немцы фанатично защищались и с ходу прорвать их оборону, по всей видимости, не удалось.

— Сейчас вся надежда на твой пулемет, — сказал Демидов, повернувшись к Сукачеву. — К мосту под прикрытием броневика идет целая группа.

— Я их уже заметил, — ответил Сукачев.

— Тогда держись. Передала? — Демидов перевел взгляд на Женю.

— Да, передала, — кивнула она.

— Ну, вот и хорошо, — сказал Демидов, словно успокаивая самого себя.

Он выпрямился, автоматическим движением поправив ремень на гимнастерке, посмотрел на скорчившегося в углу немца, перевел взгляд на лежавшего у входа окровавленного Коростылева и молча вышел. Женя обхватила голову руками, стараясь не смотреть на убитого разведчика. Так близко сталкиваться с гибелью своего товарища ей еще не приходилось. У нее возникло ощущение, что смерть прикоснулась к ней самой. Но сейчас ей не было страшно никакой смерти, и это казалось странным.

Снаружи снова раздались выстрелы. Это стрелял из своего пулемета броневик. Он вел огонь сначала по траншеям, потом по дзотам. Женя увидела, как сразу налилось злостью лицо Сукачева, он схватился за ручки пулемета и нажал на гашетку. По стенам блиндажа, оглушая и заставляя забыть обо всем остальном, заметалось грохочущее эхо выстрелов. Сукачев бил прицельно и короткими очередями, но попадал ли он в кого-нибудь, Женя не знала. Ей хотелось заткнуть пальцами уши, чтобы не слышать этого оглушающего эха. Женя ждала, когда закончится грохот выстрелов, чтобы перевести дух, но Сукачев все стрелял и стрелял, и ей казалось, что стрельба никогда не кончится.

В блиндаж вдруг, тяжело дыша и никого не видя, влетел Коваленок. Остановившись у входа, он пробежал глазами по стенам, задержался взглядом на рации, при этом Жене показалось, что он даже не заметил ее, и кинулся к ящику с гранатами. Торопливо хватая за длинные ручки, он сложил их на руку, словно охапку дров, и выскочил наружу, откуда доносился непрерывный автоматный огонь. Жене подумалось, что вслед за этим должны раздаться взрывы гранат, но стрельба вдруг прекратилась. Однако Сукачев не отпускал пулемет, пристально наблюдая за тем, что творилось на дороге перед дзотом. И Женя почувствовала, что над ней и всеми разведчиками нависла смертельная опасность.

Прикрываясь броневиком и огнем его пулемета, немцы вышли на дорогу, постепенно приближаясь к мосту. Тактика их была верной. Они хотели захватить траншею хотя бы около одного дзота. Взять сам дзот после этого не составляло никакого труда. Траншея находилась вне его огня, и дзот оказывался беззащитным. Это хорошо понимали и Демидов, и Гудков, находившийся со своей группой разведчиков во втором дзоте. Демидов с тоской смотрел на траншею Гудкова, не зная, кто у него еще цел, а кто уже погиб или ранен. Между двумя группами, хотя они и находились друг от друга всего в пятидесяти метрах, не было связи, и это не давало возможности координировать действия. Каждая группа защищалась самостоятельно и, хотя разведчики готовы были прийти на помощь друг другу, но в бою для этого надо выбрать самый нужный момент. Тот, который решит его исход. А для этого важно знать ситуацию на всей линии боя. Демидов и Гудков знали только то, что происходило на их участках.

Броневик остановился, немцы залегли за ним, и Демидов подумал, что немецкую машину подбил или Сукачев, или пулеметчик Гудкова. Это давало небольшую передышку. По открытому участку немцы не решатся на атаку, они сразу попадут под огонь. Правда, если они начнут наступать одновременно и от реки, и с дороги, защищаться будет трудно. Слишком не равны силы. К тому же немцы в состоянии подбросить атакующим подкрепление, а у разведчиков могут быть только потери.

Демидов лихорадочно искал выход из положения. У разведчиков почти не оставалось патронов, экономить приходилось на каждом выстреле. Он оторвал взгляд от дороги и повернулся к реке. Там было спокойно. Три немца, пытавшиеся прорваться к дзоту, лежали в тех же позах, в каких их застал огонь разведчиков. Война для них уже закончилась. Очевидно, после этой потери их командир не решился на повторную атаку. И это уже облегчало задачу. Когда нет угрозы с тыла, смелее смотришь вперед.

Демидов снова повернулся к дороге. Ему почему-то захотелось узнать, видят ли немцы своих убитых на берегу реки. Но кромка берега от броневика не просматривалась. Кроме того, ее прикрывал бруствер траншеи. И Демидову пришла в голову мысль запастись дополнительным оружием.

— Подкользин, — негромко крикнул он и, когда тот повернулся к нему, приказал: — Иди сюда.

Подкользин, пригнув голову, подошел к Демидову.

— Сползай к тем немцам, — Демидов кивнул в сторону реки, — и принеси их оружие. Оно нам сейчас очень пригодится.

Подкользин, не говоря ни слова, словно уж, перевалился через край траншеи и пополз к берегу. И в это время на дороге, чихнув черным дымом, зарокотал броневик. Немцы или исправили повреждение, или останавливались для того, чтобы перезарядить пулемет. В бруствер траншеи, визжа и поднимая фонтанчики пыли, стали вонзаться пули. Они летели непрерывно, не давая поднять голову, чтобы проследить за дорогой. И это было самым страшным. Немцы в любую минуту могли оказаться около траншеи и забросать ее гранатами. Невидимый враг во много раз опаснее того, который находится перед глазами. От невозможности что-то сделать Демидов сжал зубы и мысленно выругался самыми нехорошими словами.