Посланец. Переправа - Вторушин Станислав Васильевич - Страница 58

Неделю назад Демидов с Гудковым, Сукачевым и ефрейтором Колывановым ходили в глубокий тыл немцев выяснять, куда пропали их танки. За рекой стояла танковая дивизия, и вдруг она исчезла. Сто пятьдесят «тигров» провалились, как сквозь землю. Их или перебросили на другой участок, или так хорошо замаскировали, что наша авиаразведка не могла обнаружить. Демидов выяснил: танки отправили на другой участок фронта. Разведчики установили это по следам гусениц и по тому, что танкисты оставили после себя в лесу, где маскировались. Задание было выполнено, но когда группа возвращалась домой, напоролась на немецкий патруль. Бой разведчики принимать не стали потому, что никаких шансов выиграть его не было. Решили отойти в лес и там укрыться. Но при отходе тяжелое ранение в бедро получил Колыванов. Демидов больше километра тащил его на себе. Гудков с Сукачевым помочь не могли, они прикрывали отход.

Перевязку Колыванову сделали только тогда, когда оторвались от патруля. Он потерял много крови и постоянно впадал в забытье. До своей передовой было еще четыре километра. Утащить на себе здоровенного мужика на такое расстояние и в мирных условиях было выше человеческих сил. А тут кругом смертельная опасность. Каждую минуту можно было нарваться на автоматную очередь. Это понимал не только Демидов, но и Колыванов. Придя в себя, он прошептал спекшимися губами:

— Оставьте меня. Следующей ночью придете с подкреплением. Если доживу, тогда и унесете.

Сукачев тут же согласился на это. Но Демидов, зыркнув на него сердитыми глазами, зло прошипел:

— А если бы тебя здесь решили оставить, что бы ты сказал?

Сукачев молча взялся за край плащ-палатки, на которой лежал Колыванов, и дальше разведчики понесли его втроем. Перед утром вышли к своим. Колыванов был без единой кровинки в лице, и Алтухов, первым увидевший его, подумал, что он мертв. Но разведчик оказался живучим. В медсанбате пришел в себя и сейчас находится на излечении в госпитале.

Демидов не оставил за линией фронта ни одного своего разведчика. Может, поэтому люди без страха уходили на задание с ним. Разведчики любили своего лейтенанта, и Демидов знал, что может рассчитывать на каждого из них, как на самого себя…

Передний грузовик притормозил, и Демидов, грозно прошипев Жене: «Немедленно сворачивайся!» — сорвал с шеи автомат и направил его ствол в сторону немцев. Больше всего он боялся сейчас быть обнаруженным. Он не мог потерять кого-то из разведчиков и не выполнить задания. Самой неопытной в группе была Женя, поэтому он и опекал ее больше всего. Демидов напряженно ждал развязки, но в это время машина двинулась дальше. Очевидно, шофер просто притормозил у знакомой ямы на полевой дороге.

Женя выключила рацию и сдернула с головы плащ-палатку. Она была в наушниках и не слышала гула машин, поэтому страха не ощущала. Но по нервным жестам Демидова поняла, что где-то рядом подкрадывается опасность. Женя попыталась подняться, но Демидов, положив на ее голову свою тяжелую ладонь, придавил к земле. Сукачев в это время уже смотал антенну и начал запихивать рацию в вещмешок. Из зарослей конского щавеля показался Гудков. Все это время он пристально следил за машинами, готовый прикрыть разведчиков, если немцы пойдут на них.

— Что случилось? — шепотом спросила Женя и только тут услышала гул удаляющейся машины.

Ее словно прострелило электрическим током. Сердце почти остановилось от страха, она почувствовала такую слабость, что не могла пошевелить рукой.

— Все передала? — наклонившись к ней, спросил Демидов.

Женя не смогла ответить, лишь кивнула головой. Он взял ее под локоть и потащил к берегу. И только оказавшись на краю обрыва, с которого виднелась расстилавшаяся внизу светлая полоса воды, она пришла в себя.

— Не тащите меня, — сказала она Демидову, выдергивая из его руки локоть, — я пойду сама.

Он отпустил ее, и она, держась за траву, начала спускаться вниз. Разведчики, притаившись, ждали их у края обрыва. Услышав гул машин, они поднялись наверх и приготовились прикрывать товарищей. Когда подошел Демидов, они встали. Он оглядел их и тихо произнес:

— Будем пробираться к мосту.

Никто не ответил. Растянувшись цепочкой, группа неслышно пошла по склону берега, стараясь не приближаться к воде, на фоне которой хорошо вырисовываются ночные силуэты. У минометной батареи, которую обнаружили разведчики, перейдя болото, громко разговаривали немцы. Сердитый голос выкрикивал какие-то резкие слова, не опасаясь, что его услышат. Плотный и влажный ночной воздух далеко разносил их. Демидова это обрадовало. Если немцы разговаривают так громко, значит, хорошей охраны у них здесь не организовано. Очевидно, уверены в том, что так далеко к ним в тыл русские пробраться не могут.

Демидов передал по цепочке, чтобы все спускались ближе к воде. Это была единственная возможность обойти немцев. Но когда группа стала приближаться к реке, по цепочке пробежал приказ залечь и не двигаться. Все это время Женя не могла избавиться от жуткого, нахлынувшего на нее страха. Ей никогда не доводилось видеть немцев так близко. Они разъезжали на машинах, громко разговаривали и в любой момент могли открыть огонь по разведчикам, в том числе и по ней. Для этого было достаточно одного неосторожного движения, которое могло привлечь их. И тогда уже ничто не было в силах спасти ни ее, ни Демидова, ни всех остальных. «Неужели жизнь может закончиться так скоро?» — бессознательно думала она, и от этой навязчивой мысли становилось еще страшнее.

Из этого состояния ее вывел недалекий плеск воды. Женя осторожно подняла голову из травы и увидела в каких-нибудь тридцати метрах силуэты двух голых немцев, купающихся в реке. Один из них, разгребая впереди себя руками воду, начал выходить на берег, другой продолжал купаться. Они о чем-то негромко разговаривали. Когда первый немец уже почти оделся, из воды вышел второй. Женя прижалась щекой к земле, закрыла глаза и замерла. Она готова была превратиться хоть в таракана, хоть в мошку, лишь бы немцы не заметили ее. Женя перестала дышать. И сразу услышала над ухом тонкое гудение комара. Он сел на щеку, и Женя почувствовала, как он прокусил своим острым хоботком кожу. Но она даже не дернулась от боли. Комар пил ее кровь, а она не шевелилась. В другой раз она бы шлепнула этого комара прямо на щеке, а сейчас лежала, боясь дышать, и слушала, как немцы, одеваясь, разговаривают между собой. Сколько так продолжалось, она не знала. Ей показалось, что прошла целая вечность. Наконец по цепочке передали команду подняться и перескочить тропинку, по которой немцы ходили к реке.

Женя вспомнила слова Демидова о том, что если надо пройти неслышно, передвигаться следует на цыпочках. Когда наступаешь на всю ступню, невольно возникает звук тяжелого топота. Это он говорил ей у блиндажа, когда они только строились перед выходом на задание. «Какой же все-таки хороший Демидов», — подумала она, осторожно поднимаясь с земли. Согнувшись, чтобы как можно больше слиться с высокой травой, почти не дыша, она вслед за другими проскочила тропинку и перевела дух лишь тогда, когда группа оказалась за двумя кустами тальника, росшего у самой воды.

Тяжелые тучи, закрывавшие небо, раздвинулись, на нем появилось несколько бледных звездочек, и все вокруг сразу посветлело. Речные струи, натыкаясь на берег, жалобно зажурчали. Где-то далеко, то ли на середине реки, то ли у противоположного берега крякнула утка. Природа вдруг обрела спокойствие, тем самым еще более усложнив задачу разведчикам. В этом спокойствии свой лад, любой посторонний звук или, наоборот, внезапное молчание сразу настораживают.

Демидов приложил ладони к губам и негромко крякнул. Утка отозвалась. Он крякнул еще раз. Ответа не последовало. Выждав длинную паузу, он снова крякнул. Никто не откликнулся и на этот раз. Очевидно, утка распознала подвох и перестала отвечать. Демидов дал команду двигаться дальше и на всем пути, пока они шли вдоль берега, время от времени крякал. В конце концов, не выдержав, с другого берега ему отозвалась другая утка. Это означало только то, что у воды было спокойно.