Бывшие. Вспомнить всё... (СИ) - Рэй Далиша - Страница 8

Удобно устроилась на кровати, и сама не заметила, как уснула…

Разбудил меня звонок в дверь. Я ошалело подскочила, ахнула, вспомнив про доставку. Махнуа рукой на стянувшую лицо маску и понеслась открывать. Уверена, курьеры и не такое видали, что им мое зеленое лицо и видавший виды халат!

Распахнула дверь и застыла, хлопая глазами. На лестничной площадке, засунув руки в карманы и с интересом рассматривая мое лицо, стоял Макс Воронов.

14

— Фигасе! А тебе идет, Адеева. Можно сказать, украшает…

Пискнув от ужаса, я толкнула дверь обратно.

— Куда?! — Макс подставил ногу в щель, не давая двери закрыться. — Лада! Прекрати бегать от меня. Пока не поговорим, я никуда не уйду.

— Уходи, Воронов! — заверещала я, чувствуя, как засохшая маска начала кусками отваливаться от кожи.

Да что же я такая невезучая, а? Ну почему у других получается красиво встретиться с бывшими, а у меня вот это всё?!

Я навалилась на дверь, пытаясь захлопнуть. Заорала:

— Сейчас в полицию позвоню!

— Звони! — рявкнул этот взломщик и толкнул дверь со своей стороны.

— Уй-ю-ю! — взвыла я, получив удар по подбородку и немного по губе.

Схватилась за лицо, уверенная, что теперь еще и без зубов осталась. Отскочила от двери, врезалась спиной в стену и сползла по ней на пол. Снова зарыдала, на этот раз от боли и жгучей жалости к себе.

— Лада?! Ладушка, где больно?! — передо мной появилось перепуганное лицо Макса. В следующий миг он подхватил меня на руки и куда-то понес.

— Девочка, маленькая моя. Прости. Это я сделал тебе больно?

— Ты, Воронов! Ты все время делаешь мне больно! — проревела я и уткнулась зеленой физиономией ему в плечо.

— Сейчас я тебя полечу, моя хорошая, — пробормотал он и спустил меня на пол. — Давай смоем твою красоту неземную, и я посмотрю, что с лицом.

Оказывается, он принес меня в ванную. Открыл воду, наклонил мою голову над раковиной и начал умывать.

Я дернулась:

— Сама! А ты выйди отсюда!

Всхлипывая и шмыгая носом, принялась ожесточенно соскребать с кожи засохшую маску. Если я переживу этот день, то просто вычеркну его из своей жизни!

Будет у меня двадцать седьмое декабря, а потом сразу двадцать девятое. И никаких двадцать восьмых! И дочерям своим завещаю вымарать этот день из календаря. И внучкам! Если, конечно, они у меня будут когда-нибудь…

Я умывалась, а Макс упорно топтался рядом, хотя я несколько раз взлаивала, чтобы он убирался из ванной. Из квартиры тоже чтобы убрался. Из жизни моей, в конце концов!

— Ну все, Лада, хватит! — в какой-то момент Макс решительно закрыл кран. Снял с батареи полотенце и принялся осторожно вытирать мое лицо. — Все, все, моя хорошая. Уже чистенькая, красивенькая. Давай, иди ко мне на ручки…

Отбросил полотенце, подхватил меня и вынес из ванной.

— Где твоя комната?

— Не надо в комнату! — переполошилась я. Нечего ему там делать! У меня там лифчик на кресле валяется. И постиранные трусы я вчера не успела в шкаф убрать.

— Тогда пошли на кухню, — покладисто согласился Воронов. С силой прижал меня к груди. Зарылся лицом в волосы, длинно втянул воздух. Что-то пробормотал и понес на кухню, безошибочно угадав направление.

Через двадцать минут, почти успокоившись, я сидела на табуретке с залитой йодом губой и чашкой в руках.

Помаленечку отхлебывала горячий чай с медом и смотрела, как Воронов разбирает пакет с заказом, который, наконец, доставил курьер.

— Ты решила напиться, Оладушек? — Макс внимательно изучал этикетку на бутылке. — По какому поводу?

— Не твое дело, — огрызнулась сварливо. — Вообще, уматывай отсюда! Скоро квартирная хозяйка с работы вернется и выгонит тебя поганой метлой — она терпеть не может мужиков. Особенно таких как ты.

— А какой я? — Воронов покосился на меня, даже не подумав испугаться.

— Наглый.

— Всего-то?

— Бессовестный.

— Ерунда.

— Подлый.

— Еще больше ерунда…

Макс, наконец, оставил бутылку. Шагнул ко мне, забрал из рук чашку и сдернул меня со стула.

Подхватил под попу, в два шага донес до подоконника. Усадил на него, широко раздвинул мне колени и вклинился между них.

— Ты что творишь! — ахнула я, когда полы старенького халата разъехались, по самое немогу обнажая ноги и демонстрируя полное отсутствие нижнего белья. Схватилась за подол, потянула, пытаясь хоть как-то прикрыть бедра.

— Не дергайся. Не собираюсь я к тебе приставать, — Макс поймал мои руки и завел себе за шею. — Обними меня…

Положил ладони мне на спину и крепко-крепко прижал к меня груди. Зажмурился, прошептал — Просто посиди так, моя маленькая. Знала бы ты, как я соскучился!

Уткнулся носом в мои волосы и задышал, будто хотел собрать весь их запах.

— Макс…

— Тш-ш, просто помолчи…

15

— Тш-ш, просто помолчи…

Ладони Макса лежали на моей спине. Большие и теплые, согревающие даже через толстую ткань халата. Возвращали к нашей сладко-горькой любви. Которую и забыть невозможно, оказывается. И помнить сил нет…

Раньше мы часто вот так обнимались — Макс сажал меня на широкий подоконник на кухне своей квартиры и вставал между моих коленей. Плотно прижимал к груди и утыкался губами в мою макушку. Дышал моим запахом и смотрел в окно.

На крыши соседних домов, на виднеющийся над ними кусочек купола Исаакия. На хмурое Питерское небо и самодовольных ворон, кружащих над нашим двором-колодцем.

Никаких попыток соблазнить, раскрутить на секс в этом не было. Макс просто замирал, и держа меня у сердца, растворялся в красоте любимого города.

Я прижималась к нему и хотела плакать от счастья. Потому что он сделал меня причастной к этому таинству, бывшему лично его…

— Я любил тебя, Лада, — прозвучало над макушкой. — Никого, кроме тебя не видел. В тот день с утра мне неожиданно пришлось отправиться в Москву — у отца горел контракт, а он накануне вечером загремел в больницу.

Мама позвонила мне в три утра. Рассказала, что отца экстренно прооперировали, но перед этим он успел ей сказать про проблему с контрактом. Я был в курсе дела, поэтому сел в машину и рванул в Москву.

Хотел тебе оттуда позвонить, но так закрутился, что сразу не получилось, а потом у меня тупо разрядился телефон. Пока порешали все вопросы с партнерами, пока купил зарядное, был почти вечер.

Подключил телефон, а там от тебя сообщение, что уходишь…

Широкие ладони вдавились мне в спину, дыхание в волосах потяжелело.

— Лад, почему ты даже «прощай» мне не сказала?

— Я сказала. В своем сообщении написала, — я опять заревела — интересно, вычерпаю я сегодня до дна свое озеро слез? Или на будущее хоть немного останется?

— Я не могла, Макс. Когда увидела тебя в постели с другой. Услышала ваши стоны… У меня словно сердце остановилось и ничего живого в душе не стало. Я не смогла остаться там, тем более разборки с тобой устраивать.

Макс отодвинулся. Обнял мое лицо ладонями, и провел большими пальцами по щекам, стирая с них мокрые дорожки. Потом наклонился и начал собирать соленую влагу губами.

— Это был не я, — прошептал между поцелуями

— Макс, но я ведь видела… Девушка называла тебя по имени… И твоя татуировка — я ее ни с какой другой бы не перепутала!

— Так ты меня по имени и татухе идентифицировала? Лиц этих любовников, я так понимаю, не видела? — Макс невесело засмеялся.

Я сглотнула вдруг выросший в горле ком, сначала покивала головой, соглашаясь, потом помотала отрицательно.

— Лиц не видела. Но татушка — она у тебя уникальная.

— Нет, Оладушек, не уникальная. Точно такая же есть у еще одного человека. Догадайся, у кого?

Не в состоянии ни о чем думать, я уткнулась лицом в водолазку Макса. Обняла за крепкую шею и подумала, что, кажется, так и не разлюбила его. А еще, что я непроходимая дура…

— Лад, я с этим разберусь — ключ от этой квартиры был еще у одного человека. А раз так, то это его рук дело.