Развод неизбежен, предатель (СИ) - Берг Аруся - Страница 5

Я наблюдаю за ним и понимаю, что сын на нервах. Он спокойный мальчик, но сейчас кажется мне раздраженным.

— Али, — тихо зову я и сразу же опускаюсь на корточки.

Сын резко подлетает с ковра и, прокричав «Ма-а-а-ама!» бежит ко мне. А у меня сердце сжимается от его голоса.

Он обнимает меня за шею и целует в обе щеки и лицо. Как и я его. Соскучилась дико. Не виделись со вчерашнего утра, а будто бы вечность... Я прижимаю малыша к себе, поднимаюсь на ноги и беззвучно плачу, утыкаясь носом в плечо Алишки.

За этим делом не сразу замечаю сидящего на диване Бурака. Закинув ногу на ногу, он разглядывает нас пристальным взглядом, а у меня по телу проходит предательская дрожь. Не забыла я ничего. Все помню. И слова его жестокие, и то, как вышвырнул на улицу... Все перед глазами стоит.

Поцеловав сына в очередной раз, я опускаю его на пол и наклоняюсь к нему.

— Как ты, родной? — спрашиваю.

— Хорошо, — отзывается сын, касаясь маленькой ладошкой моего лица и сморщив нос. — Ты плакала, мам? Глаза мокрые.

Боже... Внутри меня сейчас такой пожар... Ненависть, злость, раздражение — все перемешалось, превращаясь в непереносимый коктейль чувств. Эмоции захлестывают. И только бог знает, как я сдерживаюсь, чтобы не закатить скандал при ребенке.

— Нет, конечно. Зачем мне плакать? Ты когда-нибудь видел, чтобы мама плакала?

Сын отрицательно качает головой.

— Ну вот. И сейчас не плачу. Скажи мне, ты завтракал?

— Нет, — вместо Али отвечает на мой вопрос Бурак. — И как раз сейчас ты отправишь его на кухню, чтобы Тамара Аллахвердиевна накормила его. Ясно?

Я лишь киваю. Значит, мой малыш капризничал. Явно спрашивал про меня, хотел увидеть маму, но его желание игнорировали, уверенные в том, что рано или поздно ребенок успокоится. Забудет о родной душе. Но это так не работает. Али слишком привязан ко мне. При любом раскладе он будет искать меня, плакать и просить, чтобы мама поскорее появилась.

— Иди кушать, родной, — прошу его. — Будь послушным мальчиком. Хорошо?

— А ты? Мам, пойдем со мной! — Сын смотрит умоляюще, крепко сжимает мои пальцы.

— Чуть позже присоединюсь, — обещаю, глядя в чистые глаза сына. — Договорились?

Али нехотя уходит, я же шагаю в сторону дивана и останавливаюсь перед мужем. Гордо вздернув подбородок, смотрю на него сверху вниз.

— Чего ты добиваешься, Бурак? Ты настолько ослеп, что не видишь очевидных вещей? Стал настолько жестоким и бессердечным, что вот так вот мучаешь ребенка, лишая его матери?

— Может быть, потому что его матери самой плевать на своего ребенка? Вместо того, чтобы присматривать за ним, ты вчера весь день шлялась с чужим мужиком, — цедит он сквозь зубы, скользя по мне таким взглядом... будто ему противно на меня смотреть.

Мне начинает не хватать воздуха от его реакции. Как же сильно ты изменился, Бурак... За такой короткий промежуток времени будто бы и подменили вовсе.

— А где был ты, дорогой мой муж, когда я шлялась с чужим мужиком? — язвлю в ответ, быстро взяв себя в руки. — Почему на мои звонки не отвечал? Ты хоть в курсе, сколько раз я тебе звонила? Видимо, тот чужой мужик не был так интересен, раз я искала тебя!

Бурак вдруг встает с места и буквально за один шаг оказывается лицом к лицу со мной. Берет меня за подбородок и сжимает до боли.

— Не испытывай судьбу, Лейла. И не держи меня за дурака, — рычит он. — Если ты сейчас здесь, то только благодаря Али. Только из-за того, что он плакал и хотел тебя увидеть. Только потому, что ему еще трудно надолго оставаться без матери. Но и это пройдет. Мы научимся жить без тебя. Понятно?!

На самом деле мне хочется завыть в голос. Но вместо этого я выдавливаю улыбку. Касаюсь руки Бурака, затем сжимаю его запястье, прося отпустить.

— Это я тебя за дурака держу?

Я горько усмехаюсь, снова ощущая, как на глазах наворачиваются слезы. Но я кусаю щеку изнутри и держусь. Изо всех сил пытаюсь скрыть настоящие эмоции, которые бушуют внутри, и натягиваю на лицо маску равнодушия и спокойствия.

— Как же я в тебе ошибся... — Он кривит полные губы, которые раньше с наслаждением меня целовали. — Как же я не увидел твоего истинного лица за столько лет... Лох, иначе и не назовешь.

— Лох, — повторяю я и понимаю, что мне больно оттого, что я его так называю.

Никогда не позволяла себе ничего лишнего. Только ласковые слова. Обращалась к нему так, как может обращаться любящая женщина к безумно любимому мужу. И вот получаю вознаграждение в виде клеветы за свою преданность.

Где же справедливость, Господи?

— У тебя пятнадцать минут, Лейла, — жестко чеканит он. — Можешь подняться в спальню и собрать вещи. Потому что видеть тебя в своем доме я больше не хочу. Ты поняла меня?

— Я приехала сына увидеть, — парирую в ответ. — А не вещи собирать.

Темные глаза скользят по моему телу. Бурак наклоняет голову набок и смотрит мне в глаза так, будто в душу заглянуть хочет. Но я складываю руки на груди, полностью закрываясь от него, словно мне фиолетово. Будто все равно, что он говорит.

Пусть угрожает, сколько влезет.

Хотя на самом деле мне очень страшно, я держусь как могу. У него ведь есть все: деньги, власть, связи. Он может с легкостью оставить меня без сына. Может сделать так, что я не смогу устроиться на работу. Может и сестре жизнь сломать, если я попытаюсь идти против него. Раздавить и не подавиться, как муравья под ногами.

Надо было поискать в интернете имя Эмре и узнать, кто он на самом деле. Если он конкурент Бурака, значит, такой же влиятельный, как мой муж. То есть... Нихан ничего угрожать не будет. Эмре ее защитит, поддержит во всем.

Вчера я под гнетом эмоций просто не могла собраться с мыслями. Теперь же вижу ситуацию иначе.

— Однажды правда рано или поздно всплывет, дорогой муж. — Я жестко смотрю в его темные глаза, в которых раньше тонула. — Однажды ты все узнаешь, но будет поздно. Поздно для нас. Ты потерял мое уважение и мою любовь. Все чувства, которые я к тебе испытывала, снес одним махом. Вчерашним поведением и нежеланием меня выслушать. Однажды все встанет на свои места, но у тебя не будет ни единого шанса оправдаться. Потому что вчера ты сам не дал мне этого шанса. Просто закрыл дверь перед моим носом. А теперь знай: мы больше никогда не станем семьей. НИ-КОГ-ДА!

Я отстраняюсь и пытаюсь уйти, но Бурак цепляется за мою руку и притягивает к себе настолько резко, что я вжимаюсь в его тело.

— Не смей мне угрожать, Лейла, — шипит он сквозь стиснутые зубы. — Иди собирай вещи и проваливай, ты поняла меня?

— Мама, — слышу голос сына и то, как он шмыгает носом.

Господи, он все видел?

Бурак отпускает меня и идет к Али, но тот отрицательно мотает головой и бежит ко мне. Обнимает меня за колени.

— Родной... Не плачь, ты чего... — Я опускаюсь на корточки, прижимая малыша к себе.

— Не уходи, — плачет он. — Не уходи, мама...

И снова сердце сжимается в груди. Будто в тисках бьется.

— Не плачь! — Я вытираю слезы с лица сына и заглядываю в его глаза. Выдавливаю улыбку. — Мама тебя не оставит, родной. Не оставит, слышишь?

— Но папа на тебя кричит, — непонимающе произносит он. — Папа говорит, чтобы ты ушла. А ты не уходи.

Я бросаю на Бурака ненавидящий взгляд.

— Мама никуда не уйдет, — наконец чеканит он и буквально выплевывает: — Али, мама останется с тобой.

Глава 5

Наше единение с Али прерывает возмущенный голос Тамары Аллахвердиевны. Она будто бы из ниоткуда появляется перед нами.

— Бурак Османович, — начинает она отчитываться, даже не посмотрев в мою сторону. — Ваш сын совершенно неподобающе себя ведет. Капризничает. Бросает еду на пол! Не могу с ним справиться. Ну никак. Не поддается мне. И уговорить не получается.

Она хлопает ладонями по своим бедрам, будто говоря, что уже успела перепробовать разные варианты, но у нее так и не получилось заставить Али поесть. Затем щурится, буравит моего малыша недовольным взглядом.