Red is my favourite colour (СИ) - "bzlkt" - Страница 112

Я обомлела и выпучила на него глаза. Уильям передразнил моё выражение лица и, пнув мелкий камешек, взъерошил волосы. Моё сердце чуть не покатилось галлеоном ему под ноги, когда я поняла, как сильно он напоминает мне Себастьяна.

— Эта старуха едва успела обосноваться под Раем, сбежав с мужем из Салема, как присмотрела себе дочурку из ближайшего интерната. Всё это я узнал далеко после того, как эта рыжая ведьма, — он зыркнул в сторону Гаррета, — забрала тебя в Хогвартс.

— Я этого совсем не помню. — Мои губы еле шевелились, окончательно онемев от холода и шока. — Почему же они так и не забрали меня?

— Этого я не знаю. Может, почуяла чего, или ты настолько негодна, что даже бездетные…

— Заткнись, — отчеканил Себастьян так, что я сама вкопалась в землю и боялась шелохнуться. На удивление Уильям тоже осёкся и нервно прочистил горло.

— В общем, эта недоведьма тоже, видимо, что-то сделала с кольцом, потому что два года назад, осенью, я почувствовал… — он нахмурился и вознёс свинцовый взгляд к небу. — Я стал чувствовать тебя.

По телу в очередной раз пробежал мороз. Как же жутко это звучало из уст такого страшного и беспринципного человека.

— Но грёбанный ворон твоей дорогой старухи вечно мешал мне достать тебя, пока я не заманил вас в ловушку с помощью «несчастных животных». — Он вновь состроил жалостливую мину, издевательски хохоча и глядя на наши полные непонимания лица. Под толстым слоем спеси мне всё же удалось разглядеть искорки страха в его трусливых глазах.

— Это всё какая-то хрень! — вскрикнул Себастьян, всплеснув руками. — Амелия, ты всерьёз веришь ему?

И тут я кое-что осознала. Да так, что ноги мои подкосились, и я упала коленями во влажный и противный песок.

Я — Амелия Мэллори. С самого рождения нежеланная, ненавистная, нелюбимая, негодная. Не наделена, а обременена выдающимися способностями. Зачем они мне, если в этом мире некому мной гордиться? Родной отец завидует, а мать страшилась.

Обречённая на вечные страдания и скитания среди всех этих чужих мне людей.

Отец чертовски сильно похож на Себастьяна. Их образ мыслей совпадает, и теперь это не кажется мне случайностью. Всё закономерно, и этот порочный круг мне не разорвать. Именно поэтому с Гарретом у нас бы не сложилось ни-ког-да. От своей покойной матери я унаследовала не только древнюю магию, но и всеобъемлющую жертвенность и виновность.

Виновата-виновата-виновата

— Амелия, посмотри на меня! — Себастьян опустился напротив, обхватил обеими руками мои пылающие, орошённые слезами щёки. — Ты ни в чём не виновата, любовь моя.

Сердце подскочило высоко-высоко, а потом со шлепком рухнуло вниз. Дыхание перехватило, и дикий, душераздирающий крик вырвался из моей груди. Вопль отчаяния и обречённости.

— Ой, хватит разводить тут сопли! — скривился Уильям, словно съел ведро бубонтюберов.

— Зачем ты явился? Я выросла и больше не смогу выступать в роли твоей марионетки, как мама! — я с помощью Себастьяна встала с земли и, покачнувшись, отёрла сопливый нос испачканной в песке рукой.

— Сдалась ты мне! — отмахнулся Уильям. — Я намерен мстить. Мстить за свою испорченную вдрызг жизнь! За несбывшиеся мечты и надежды! Мстить им. — Он направил конец палочки на Гаррета, и тот неестественно откинул голову назад, а кадык его задёргался, точно в страшной агонии.

По его пульсирующей шее ползла струйка серого дыма, то сжимаясь кольцом, то разжимаясь.

— Экспеллиармус! — моя палочка выпустила заклинание, которое… совершенно не сработало, отскочив от невидимого ограждения вокруг Уильяма. Я недоумевающе уставилась на свою руку, а затем, заслышав сиплый хрип Гаррета, направила на Уильяма две пылающие ладони.

Волки. Целая стая волков стремительно неслась со стороны леса, умалишённо разинув пасти, с которых капала противная вязкая слюна.

Себастьян, испугавшись, нацелил на них палочку, но я жестом остановила его. Эти волки — не враги нам, они появились, потому что являются главным страхом Уильяма. Какая нелепость.

Один из них, ловко проскочив невидимый барьер, крепко вцепился в бедро Уильяма, на пару секунд дав нам шанс спасти Гаррета. Я кинулась к нему со всех ног. Оставались считанные дюймы, когда мою руку обожгло чем-то едким — кожа в мгновение ока покрылась волдырями и кое-где обуглилась. Плюётся ядом. Натуральный мерзкий змей.

Заныл шрам на шее, и я непроизвольно хохотнула — Круцио был куда больнее.

***

Пока Амелия замешкалась, прикладывая снег к ране, я поспешил к Уизли.

Ему, слава Мерлину, удалось немного прийти в себя, воспользовавшись тем, что Уильям отбивался от волков.

Я бы дал ему зелье невидимости, чтобы он поскорее ушёл отсюда незамеченным, но я, в отличие от Поппи, не имею такой, как выяснилось, полезной привычки таскать с собой всё подряд.

— Уходи, — заявил я, хватая Уизли за плечо и толкая в сторону леса.

— А Амелия? — ещё не до конца восстановив дыхание, пропыхтел он.

— Я позабочусь. Уходи, живо!

— А куда это мы собрались? — ледяной до жути голос раздался прямо за нашими спинами. Я медленно повернулся, и сердце пропустило несколько гулких, тяжёлых ударов. Приставив свою странную палочку к виску Амелии, Уильям по-звериному скалился и стрелял полоумным взглядом. Позади них на кристально чистом снегу покоились очередные волчьи трупы.

— Отпусти её, тебе ведь я нужен, — вкрадчиво заговорил Уизли, аккуратно делая шаг за шагом к Уильяму. Тот только сильнее прижал к виску Амелии палочку, другой рукой сжимая её горло. При виде её округлившихся от страха глаз я готов был броситься на помощь ценой своей собственной жизни, но осознавал, что любое лишнее движение может привести к неисправимым последствиям.

— Нужен, ты прав, — усмехнулся Уильям. — Зачем вам этот рыжий, а? — обратился он к нам с Амелией. — Что же вы все так носитесь с этими Уизли, — проговорил себе под нос, плюясь.

— Может, вы хотите денег? — вступил я. — У меня есть. Мракоборцам много платят.

Уильям с секунду смотрел на меня, а затем, ослабив хватку, согнулся пополам и засмеялся. Сквозь его и так безумный смех прорывался кашель, похожий то ли на собачий лай, то ли на воронье карканье. Недолго думая, я схватил Амелию за рукав и закрыл её спиной.

Её глаза пылали невиданным ранее огнём.

— Я его убью, — прошептала она, и шёпот этот так походил на змеиное шипение, что моя кожа покрылась мурашками страха. Ненависть переполняла её, лилась чёрной болотной водой за края души, смердя и удушая своими токсичными испарениями.

— Амелия, посмотри на меня, — встряхнул её что было сил. — Ты себе этого не простишь. Как я не простил себе то, что сделал с дядей Соломоном. Поверь мне.

Но её глаза кукольными безжизненными стекляшками блестели в тусклом лунном свете. Её пересохшие и потрескавшиеся губы что-то шептали, а с пальцев по земле тянулось множество синих нитей, подползая всё ближе к вконец обезумевшему Уильяму.

— Я сдохну только вместе с ним, — гоготнул он, кивая в сторону Уизли. — Авада Кед…

Что-то переломилось внутри меня. Что-то вспыхнуло и отогрело когда-то заледенелое сердце. Перед глазами возникли образы: разные, цветные, яркие, чёткие, и во всех них было кое-что общее: её улыбка.