Английские народные сказки - Шерешевская Наталья Викторовна - Страница 2

— Передай моему старику, — говорит, — чтобы он взял из этих денег сколько надо, а остальное назад прислал.

Джек забрал деньги и не стал долго раздумывать, а поспешил поскорей убраться с фермы.

Тем временем фермер вернулся домой и спросил жену про деньги. Та рассказала ему, что отослала их с одним служивым на небо, в рай, своему покойному мужу, чтобы тот купил себе кожи — святым да ангелам башмаки чинить.

Фермер очень рассердился на жену и сказал, что в жизни не встречал такой дуры. А жена сказала, что он еще глупей, коли доверил ей деньги.

Однако препираться было некогда: вскочил фермер на коня и пустился в погоню за Джеком Хэннефордом. Услышал старый солдат стук копыт и смекнул, что это фермер за ним гонится. Улегся он на землю, одной рукой глаза прикрыл, другой на небо указывает и сам туда же глядит.

— Что ты тут делаешь? — спросил его фермер, придержав коня.

— О господи! Вот чудо так чудо! — воскликнул Джек. 

— Что за чудо?

— Да вон там человек прямо на небо летит, словно по земле бежит.

— Ты и сейчас его видишь?

— Вижу.

— Где же он?

— Слезай с коня и ложись на землю!

— А ты коня подержишь?

Джек охотно согласился.

Вот лег фермер на землю.

— Ничего не вижу, — говорит.

— Прикрой глаза ладонью и сразу увидишь, как человек во весь дух летит.

И правда, фермер увидел, как человек во весь дух летит, только это был Джек Хэннефорд — он вскочил на коня и наутек.

Вернулся фермер домой пеший, без коня.

— Вот видишь, — сказала ему жена, — выходит, ты еще глупей меня. Я только одну глупость сделала, а ты целых две!

Биннори

Жили когда-то в замке близ дивных мельничных плотин Би́ннори две королевские дочери. И посватался к старшей из них сэр Уильям, и покорил ее сердце, и скрепил свои клятвы кольцом и перчаткой. А потом увидел младшую сестру — златокудрую, с лицом нежным, как цветущая вишня, — и сердце свое отдал ей, а старшую разлюбил. И старшая возненавидела младшую за то, что та отняла у нее любовь сэра Уильяма, и ненависть ее все росла день ото дня, и она все думала да гадала, как бы ей погубить сестру.

И вот в одно тихое светлое утро старшая сестра сказала младшей:

— Пойдем посмотрим, как входят в дивные воды Биннори ладьи нашего отца!

И они взялись за руки и пошли. И когда подошли они к берегу, младшая поднялась на большой камень: хотела увидеть, как будут вытягивать на берег ладьи. А старшая сестра шла за ней следом и вдруг обвила ее стан руками и столкнула ее в бурные воды Биннори.

— Ах, сестра, сестра, протяни мне руку! — крикнула младшая принцесса, когда вода понесла ее прочь. — Я отдам тебе половину всего, что есть у меня и что будет!

— О нет, сестра, не подам я тебе руки! Ты умрешь, и земли твои достанутся мне! Позор мне будет, если я дотронусь до той, что разлучила меня с любимым!

— О сестра, сестра, так протяни мне хоть перчатку, и я верну тебе Уильяма! — кричала принцесса, а поток уносил ее все дальше и дальше.

— Тони! — отвечала жестокая принцесса. — Не коснусь я тебя ни рукой, ни перчаткой! Ты утонешь в дивных водах Биннори, и милый Уильям снова будет моим!

И она вернулась в королевский замок.

А младшую принцессу поток нес все дальше, и она то всплывала наверх, то снова скрывалась в воде, пока, наконец, река не принесла ее к мельнице. А в это время дочка мельника готовила обед, и понадобилась ей вода. Вот спустилась она к реке, увидела — что-то плывет к плотине, и крикнула:

— Отец! Отец! Скорей опусти створки! Что-то белое — лебедь или русалка — плывет сюда по реке.

И мельник поспешил к плотине и остановил тяжелые, страшные мельничные колеса. А потом отец с дочерью вытащили из воды принцессу и положили ее на берег.

Светлая и прекрасная, лежала она на земле. Жемчуга и самоцветы украшали ее золотые кудри, золотой пояс стягивал ее тонкий стан, золотая бахрома на подоле белой одежды скрывала ее нежные ножки.

Но она не дышала, не дышала…

А пока прекрасная принцесса лежала на берегу, мимо плотин Биннори проходил странник — знаменитый арфист. Он увидел ее прелестное бледное лицо и с тех пор не мог его забыть. Долго странствовал он по свету, а лицо это все стояло перед его глазами.

Много-много дней спустя он вернулся к дивным водам Биннори, но принцесса давно уже спала вечным сном, и он нашел лишь кости ее да золотые кудри. И он сделал из них арфу и поднялся с нею на холм, что стоит над плотиной Биннори, и подошел к замку, где жил король-отец.

В тот вечер король и королева, их сын и дочь, сэр Уильям и весь двор собрались в зале послушать прославленного арфиста. И вот запел арфист, перебирая струны своей арфы, и все — то ликовали и радовались, то плакали и печалились, повинуясь его желанию. И вдруг арфа сама запела тихим и ясным голосом; тогда арфист умолк, и все затаили дыхание.

Вот о чем пела арфа:

Диву дались все в зале, а старый арфист рассказал, как однажды увидел он на берегу мертвую принцессу, что утонула близ дивных плотин Биннори, и как сделал из ее костей и кудрей эту арфу.

И вдруг арфа снова запела громким и ясным голосом:

И тут струны лопнули, и арфа умолкла навсегда, навсегда.

Сон коробейника

Жил-был в деревне Софэм, что в графстве Норфолк, коробейник Джон. Жил он с женой да тремя детьми очень бедно, в убогом домишке. Ведь как ни старался Джон, а хорошего торговца из него не вышло — слишком уж он был прост, слишком честен, не умел выколачивать последние денежки из бедняков, когда продавал им свои товары на ярмарках и базарах.

День за днем шагал Джон по дорогам с тюком за спиной; продавал булавки и кружева, ленты и платки всем, кто хотел их купить, а еще пел на деревенских ярмарках старинные песни и баллады.

Но вот в каком-то году весна выдалась поздняя, а когда она, наконец, пришла, задул такой сильный ветер, полили такие частые дожди, что бедняга Джон лишь изредка мог выходить из дома с товаром.

Тяжелое это было времечко для Джона и его жены — им едва удавалось прокормить и одеть своих троих детей. У сына не было башмаков, не в чем было на работу выйти, а дочки выросли из своих платьев — хочешь не хочешь, а доставай новые.

— Ума не приложу, как нам быть! — со вздохом сказала жена коробейника в одно дождливое утро. — Ничего не могу придумать… Видно, придется тебе, Джон, наняться в работники на ферму. В нынешнем году торговлей много не заработаешь.

— В этакую погоду на ферме тоже делать нечего, — ответил коробейник. — Но вот что я тебе скажу, жена! Подамся-ка я в Лондон, как только прояснеет.