Семиотика, или Азбука общения - Крейдлин Григорий Ефимович - Страница 4

___

Почти то же самое можно сказать и о беседе взрослого человека с очень маленьким ребенком. Оба используют ограниченный набор постоянных знаков и «говорят» только о самых простых и важных вещах: о взаимной любви и симпатии, о еде и сне, о боли… Этот «язык» составляют улыбки, похлопывания, шлепки, плач и даже некоторые слова. Самые простые знаки дают возможность общаться с ребенком и понимать его. Ребенок растет, узнает все больше новых языковых знаков и связанных с ними идей и понятий. С ним уже можно говорить о самых разных — простых и сложных — вещах, и такой разговор происходит, естественно, на естественном языке.

В ситуацию, когда нельзя воспользоваться родным языком, человек попадает не только вступая в общение с ребенком или собакой. Как и в случае с инопланетянами, затруднения порой возникают и при встрече с землянами-людьми. До пустим, в ваш дом приехал иностранец, совсем не говорящий по-русски, а вы не знаете ни слова из его языка, например, венгерского. Возможно ли общение? Из этой ситуации есть несколько выходов, собственно, как и в случае с инопланетянином. Хорошо, если удастся найти человека, знающего оба языка. Он переведет сказанное с русского на венгерский и наоборот. Другой выход заключается в переходе на новый язык, например, вы и ваш гость владеете английским языком. И, наконец, даже в почти безвыходном положении (нет ни переводчика, ни общего языка) находится выход. Вы используете общепонятные жесты, мимику, телодвижения, а когда этих средств не хватает, придумываете новые знаки, фактически создаете «язык для двоих».

Возможность «понимания без языка» доказывается примером из истории кино. На заре кинематографа не существовало технических средств для передачи устной речи. Не было и титров (надписей внизу экрана). Тем не менее зрители с удовольствием следили за событиями на экране и понимали происходящее.

Иногда люди сами усложняют себе жизнь: запрещают использовать язык. Бывает, что запреты распространяются на целые коллективы и действуют длительное время. Так, во Франции в местечке Ла-Трапп есть монастырь с необычными правилами поведения. Монахи, живущие в нем, должны принять обет молчания, то есть обещают молчать в течение долгого времени. Но нельзя жить в коллективе и не общаться. Совместная работа, религиозная служба требуют обмена информацией. Поэтому монахи-трапписты изобрели специальный язык жестов, заменяющий им французский язык.

Интересный обычай существует у аборигенов Австралии. Женщина, похоронившая мужа, должна во время траура соблюдать молчание. И в этом случае женщины, объясняясь с помощью специально придуманных жестов, могут положенное время обходиться без языка.

Кроме общественных запретов, бывают запреты шуточные, игровые. В детской игре в молчанку побеждает тот, кто дольше промолчит. Казалось бы, что в этом сложного? Но ведь участники игры продолжают жить своей обычной жизнью, и сколько проблем возникает в ней у молчащего человека! Мама посылает его в магазин, бабушка просит помочь ей приготовить обед, папа вдруг просит показать дневник и объяснить, откуда в нем столько пятерок. Только очень изобретательный человек может в этих ситуациях найти подходящую замену словам. Не верите, попробуйте!

Жесты разных стран

А есть еще такая увлекательная игра — шарады. В нее играют по-разному. В одном из вариантов несколько игроков загадывают фразу-шараду (например, известную стихотворную строчку или афоризм), которую должны сообщить другим участникам игры, но говорить при этом запрещено. При передаче сообщения разрешается использовать любые знаки, кроме языковых. Нельзя показывать слова в книге, изображать на пальцах или в воздухе буквы, что-либо писать и т. п. Передаются смыслы (понятия и идеи), а не звуки и буквы. Отгадывать смыслы очень трудно, поэтому, чтобы облегчить задачу угадывающим, им разрешено задавать вопросы. Такие жесты, как кивок («да») и мотание головой («нет»), общеприняты и поэтому хорошо понятны. В результате получается диалог (разговор нескольких лиц), при котором одни говорят что хотят, а другие «немы», но используют для общения различные знаки — как хорошо известные, так и придуманные по ходу игры.

В нашей жизни запреты на употребление языка встречаются не только в игре. На уроке, особенно во время контрольной, учитель может строго попросить не разговаривать и не писать записок. Однако ученики умеют общаться, не прибегая к естественному языку. Иногда даже придумывается особый код для изображения цифр, арифметических знаков, знаков препинания и пр.

Корней Чуковский в книге «Серебряный герб» рассказал о том, как ученики договорились во время диктанта привязать к ноге одну веревку. Герой книги, самый грамотный из них, должен был дергать ногой: «Дерну раз — запятая. Два — восклицательный. Три — вопросительный. Четыре — двоеточие», — и так передавать остальным, какой знак когда писать.

Начался диктант, и вот, что случилось далее (по словам самого героя):

«Пришлось поработать моей правой ноге! Все время, пока длилась диктовка, я дергал, и дергал, и дергал ногою так, что у меня даже в глазах потемнело.

Диктовка была такая (я запомнил ее от слова до слова):

В тот день (дерг!) когда доблестный Игорь (дерг!) ведущий войска из лесов и болот (дерг!) увидел (дерг!) что в поле (дерг!) где стояли враги (дерг!) поднялось зловещее облако пыли (дерг!) он сказал (дерг! дерг! дерг! дерг!) Как сладко умереть за отчизну (дерг! дерг!)

Наши парты дрожали, как в судороге. Я без устали передавал свои сигналы Зуеву, Тимоше и Муне. Тимоша передавал их Бугаю, Муня — Козельскому и братьям Бабенчиковым».

Несмотря на то, что задача эта очень легкая, все одноклассники героя написали диктант не просто плохо, а отвратительно. Один из братьев Бабенчиковых поставил знаки так:

«В тот день когда доблестный Игорь ведущий вой!ска из ле?сов и бо, лот уви, дел что в поле где стоя, ли вра!ги поднялось зловещее об, лако пы?ли он сказал как слад, ко умереть: за отчизну».

Почему это произошло? Вот как объясняет случившееся сам герой:

«Беда произошла оттого, что почерк был у меня очень медленный, а у товарищей — быстрый. Да и проклятые кляк сы сильно тормозили меня. Когда я с трудом выводил третье или четвертое слово, мои товарищи уже писали седьмое, девятое. Слепо понадеявшись на мой телефон, товарищи, сидевшие далеко позади, уже не шевелили мозгами и по сигналу готовы были ставить запятые внутри каждого слова, разрезая его пополам, чего сроду не делал самый отпетый дурак с тех пор, как на свете существует диктовка».