Дело о стрелах возмездия (СИ) - Куницына Лариса - Страница 23

— Почему? — спросил Адемар. — Ведь он мог бежать и попытаться оправдаться, если б сохранил себе жизнь.

— Он был слишком предан альдору и не знал за собой никаких грехов, — ответил Раймунд. — Ему казалось, что бегство могут истолковать не только как трусость, но и как признание вины. Может, он ещё надеялся договориться с Нораном об отсрочке исполнения приговора, и уж точно был уверен в том, что его семья не пострадает. Терлорин уехал, а уже к утру замок был окружён войском Норана. Переговоры ничего не дали, к тому же Норан зачитал ему приговор. Он понял, что обречён. Его супруга и дочери сами решили разделить его судьбу, но он не хотел, чтоб вместе с ним погиб и я. Он сказал, что я должен покинуть его замок и вернуться в Сен-Марко, и просил забрать его единственного сына, который родился совсем недавно. Граф Лануор сам вывел меня через подземный ход в лес, и я ушёл, скорбя о несчастной судьбе этого замечательного человека. Со мной ушла кормилица, которая несла на руках маленького Ортанта. Я вернулся в Сен-Марко, моя супруга приняла приёмного сына с любовью, а после рождения Анри он стал ему старшим братом. Полученные раны не позволили мне вернуться на службу, но мой брат вскоре скончался, и я получил титул и значительное состояние, что позволило мне занять место чиновника при дворе. И я уверяю вас, что ничего не знал и не слышал о каких-то связях графа Лануора с Сен-Марко и сам никогда не осуществлял никакого посредничества.

— Но вы могли ничего не знать об этом, — заметил граф Алвенор, не решаясь усомниться в его рассказе. — Быть может, он потому и был так расположен к вам, что считал, скорее, союзником, чем врагом. Ведь те письма были подлинными, к тому же его оруженосец…

— Он солгал! — неожиданно раздался откуда-то звонкий молодой голос и все обернулись туда, где под закатанным пологом, открывавшим вид на поляну, стоял юноша в одежде оруженосца. Он был бледен и очень взволнован.

— Эдам? — нахмурился Марк, узнав его.

— Простите меня, ваше сиятельство, — с мольбой проговорил юноша, прижав руки к груди. — Я не могу молчать. Я должен всё рассказать.

— Что рассказать? — раздражённо спросил граф Алвенор, задетый тем, что какой-то мальчишка осмелился перебить его. — Кто это?

— Это мой оруженосец, барон Аларед, — пояснил Марк.

— Аларед? — удивился старик, внимательно вглядываясь в лицо Эдама. — Вы уверены? Он похож на него, но я слышал, что барон Аларед был убит несколько лет назад, и с ним погибла вся его семья.

— Это так, мой лорд, — измучено проговорил юноша, выходя в центр шатра. — Много раз я задумывался, зачем боги дали мне выжить, когда позволили убить всю мою семью, но теперь я знаю. Ради этого дня, когда я, наконец, смогу всё рассказать, покаяться за грехи моего отца и принять наказание за них.

— О чём ты? — нахмурился Ликар. — Граф, кто этот барон Аларед, о котором идёт речь?

— Это тот самый оруженосец графа Лануора, который свидетельствовал против него, — ответил старец. — Но я сомневаюсь, что этот юноша — его сын. Все знают о смерти барона, но никто не слышал о том, что его сын выжил.

— Это он, — подтвердил Марк. — Я нашёл его в лесу в прошлом году в шайке беспризорников и взял в свой отряд. Он служил оруженосцем сэра Герлана, и тот после окончания войны поехал вместе с ним в Лимор, магистрат которого ведёт семейный реестр баронов Аларедов. Нашлись свидетели, которые подтвердили его личность и магистрат выдал ему новую именную грамоту. Она у меня, поскольку теперь он служит мне.

— И всё же… — упрямо начал старик, но Эдам снова перебил его.

— Ваше величество, благородный энфер, — он с мольбой взглянул во главу стола и его глаза блестели от слёз. — Позвольте мне рассказать и снять этот груз с души. Я знаю, что все мои несчастья — это расплата за то, что натворил мой отец. Пусть я ещё не родился в то время, но сотню раз слышал от него эту историю и ненавидел её так сильно, что до сих пор вспоминая об этом стискиваю зубы и сжимаю кулаки. Но я должен очистить имя графа Лануора, которого оклеветал мой отец.

— Говори, — кивнул Ликар. — Что ты знаешь?

— Я знаю только то, что говорил мне мой отец, — начал Эдам. — Каждый раз, когда он напивался, он пересказывал эту историю снова и снова, а потом гонял нас с братом и сёстрами по всему замку и кричал, что ради нашего будущего он пожертвовал своим добрым именем, своей честью, а мы относимся к нему, как неблагодарные животные. Он так надоел мне этим, что однажды я сказал, что не просил его о таких жертвах, так он чуть не убил меня. И если б не наш капитан, который вырвал меня из его рук, я б не стоял сейчас перед вами. Он хотел переложить на нас часть своей вины, и настаивал, чтоб я стал жрецом и замолил его грехи, — Эдам горько рассмеялся и слёзы потекли по его щекам.

— Что он рассказывал вам? — спросил Ортант, повернувшись к нему.

— Ах, да, простите… — Эдам поспешно вытер рукавом глаза. — Мой отец действительно был оруженосцем графа Лануора после барона Терлорина. Он был безземельным и очень бедным и надеялся вскоре сделать карьеру и возродить былую славу нашего рода. Но, видать, способностей у него для этого не было. Граф без конца шпынял его, называл лентяем и ставил в пример господина Терлорина. Однажды, когда он вместе с графом был в луаре, его пригласили тайно встретиться с неким высокопоставленным лицом. Это оказался глава секретной службы граф Бренор. Он внимательно расспросил его о делах графа, а потом, заметив, что отец обижается на своего хозяина, спросил, хочет ли он получить в самое ближайшее время золотые ножны и собственные владения. Конечно, он хотел, особенно, если для этого не нужно было тяжело работать и рисковать жизнью. Однако предложение оговорить хозяина его смутило и даже испугало. «Что ж, подумай, — сказал ему граф Бренор, — а надумаешь, приходи ко мне». Отец снова вернулся к графу и вместе с ним отбыл в замок, но вскоре снова в чём-то провинился, и граф в сердцах крикнул ему, что он никогда не получит свои золотые ножны. И отец решился, как он говорил, ради будущего своего рода и своих детей. Получив письмо от матери, он сказал графу, что она заболела, и попросил отпустить его, чтоб он мог её навестить. Граф Лануор дал ему отпуск, а отец сразу поскакал в луар и явился к Бренору. Он сделал всё, как ему сказали, передал суду лордов письма, которые ему дали, и рассказал выдуманную историю о связях с Сен-Марко. После этого он вернулся в замок и стал ждать.

Эдам замолчал и тоскливо взглянул на Ортанта, который слушал его с мрачным вниманием.

— Это всё? — спросил тот.

Эдам устало покачал головой.

— Замок осадили, но граф Лануор не признавал свою вину, — продолжил он свой рассказ, хоть и казалось, что теперь каждое слово даётся ему с трудом. — Отец не видел, когда его пленник из Сен-Марко сбежал вместе с младенцем, а, заметив, испугался, что его обвинят в пособничестве. Граф не желал сдаваться, всё ещё надеясь выторговать себе отсрочку и возможность оправдаться или хотя бы спасти жену и дочерей. Осада продолжалась несколько дней. Барон Норан приходил во всё большее раздражение и уже грозился вырезать всех, кого найдёт в замке, вплоть до лошадей и собак. И отец струсил окончательно. Ночью он открыл тайную калитку в крепостной стене и пробрался в лагерь Норана. Тем самым он спас себе жизнь, поскольку барон не был о нём предупреждён и, конечно, его бы постигла участь других обитателей замка. Чтоб доказать свою преданность, он провёл в замок через ту же калитку солдат барона и они перебили караул у ворот и открыли их. Граф Лануор до последнего защищал свою семью, но был убит, а потом убили и графиню. Они не пощадили даже девочек. Отец был единственным, кто уцелел. Граф Бренор сдержал своё слово, но отец всегда считал, что это была плата не за предательство, а за молчание. Он получил свои золотые ножны, но при дворе альдора его сторонились, а за глаза называли предателем. Он уехал в тот самый замок, которым до этого владел его погибший господин, и заперся в нём, занимаясь хозяйством и враждуя с соседями, среди которых был и барон Терлорин. Мне было тринадцать лет, когда Терлорин приехал к нам в замок и обманом заставил отца открыть ему ворота. Он так долго ждал возможности отомстить за своего господина! Он убил всех, даже собак и лошадей. Уцелел только я, потому что наш капитан в последний момент сунул мне в руку фамильный меч, на эфесе которого ещё была свежа кровь моего отца, и вытолкнул с крепостной стены, видимо, решив, что если богам будет угодно, я выживу. Я чуть не утонул в зловонной воде рва, с трудом выбрался и ушёл. Никто не попытался вступиться за меня, никто не оспорил право Терлорина на наш замок. Все гнали меня, как бродячего пса, и я покинул те места. Я три года бродил по лесам, нашёл таких же бесприютных мальчишек и стал их атаманом. А потом встретил моего господина, который спас меня, — он обернулся к Марку. — Я думал, что моя жизнь переменилась, и был так счастлив служить моему благодетелю. Но теперь… — он перевёл взгляд на Ортанта, — Я поеду с вами, мой лорд, и буду свидетельствовать в пользу вашего отца, а потом… — он подошёл и опустился перед ним на колени, — потом, если вам будет угодно, я по старому обычаю отдам свою жизнь в уплату за измену моего отца.