Ветры Запада. Книга 2 (СИ) - Стоев Андрей - Страница 54

Мои догадки подтвердились, когда мы остановились у неприметной двери в сплошной стене, которую я запомнил ещё с прошлого визита. Дверь оказалась открытой, и мой провожатый запер её на засов впечатляющего размера сразу же, как только мы вошли. Мои метки до сих пор не развеялись, и я, пожалуй, вполне мог бы добраться до апартаментов кронпринца самостоятельно. Предлагать это я, впрочем, не стал — дорогу-то я знаю, но вряд ли обитатели дворца и стражники будут так же делать вид, что не замечают меня, если я попытаюсь дойти туда без провожатого.

Однако на полдороге я почувствовал, что мы отклонились от прошлого маршрута, и мои метки остались в стороне. Я не выдержал и спросил:

— Разве мы идём не к кронпринцу Дитриху?

Мой провожатый обернулся и посмотрел на меня с удивлением.

— Нет, — всё же ответил он, хоть и с явной неохотой, — вас пожелал видеть его величество.

Надо же, какое удивительное совпадение — только он мне понадобился, как тут же сам захотел меня увидеть. Впрочем, эта поразительная случайность наверняка разъяснится в самом скором времени.

Наконец, наш путь закончился у большой ореховой двери. «Прошу вас подождать здесь», — заявил так и не представившийся мне провожатый, а сам, приоткрыв дверь, проскользнул внутрь. Я остался на месте, невозмутимо рассматривая наборную мозаику на дверных панелях. Гвардейцы по обеим сторонам двери смотрели мимо меня, ни единым движением глаз не показывая, что меня видят, и я почувствовал себя человеком-невидимкой, что неожиданно оказалось не очень приятным ощущением.

Дверь открылась уже пошире, и провожатый кивком пригласил меня зайти, а сам просочился в коридор и бесшумно прикрыл за собой дверь. В комнате присутствовали оба — и император, и кронпринц.

— Ваше величество, ваше высочество, — я отвесил формальный поклон.

— Подойдите сюда, барон, — раздражённо приказал император. — Объяснитесь!

Он бросил мне через стол свёрнутую записку, которая, по всей видимости, имела какое-то отношение к требуемому от меня объяснению. Я развернул записку, в которой оказалось всего три слова: «Раппин, Шульце, Виндобона».

— Прошу прощения, ваше величество, — на всякий случай извинился я, — но что именно я должен объяснить?

— Каким образом эта записка попала на мой рабочий стол?

— Не имею ни малейшего представления, ваше величество. Хотя должен признаться, что мне действительно было необходимо с вами встретиться.

— Вы хотите сказать, что это не вы послали эту записку?

— Совершенно определённо не я, ваше величество. У меня нет возможности подкладывать что-то на ваш стол. А вот у герцога Баварского, по всей очевидности, есть.

— Значит, вас послал ко мне Оттон? — нахмурился он.

— Именно так, ваше величество, — подтвердил я.

Император с кронпринцем переглянулись, а потом дружно уставились на меня.

— Почему вы? — с напором спросил Конрад.

— Почему что, ваше величество? — переспросил я. — Почему герцог поручил это мне, или почему я согласился выступить посредником?

— Для начала, почему он послал именно вас?

— Полагаю, его доверенные лица слишком заметны. Можно предположить, что церковь за ними присматривает, и, если они внезапно куда-то исчезнут, это сразу возбудит подозрения.

— А когда вы успели стать доверенным лицом дядюшки Оттона, барон? — с любопытством спросил кронпринц.

— Не думаю, что герцог хоть сколько-нибудь мне доверяет, ваше высочество, — усмехнулся я. — Но ему известно, что княжество заинтересовано в предложенном варианте решения конфликта, и он вполне логично предположил, что я приложу все силы, чтобы донести до его величества преимущества такого решения. Совершенно верно предположил, кстати говоря.

— То есть вы утверждаете, что церковь ничего не знает о вашем поручении? — с показным недоверием спросил император.

— Я очень на это надеюсь, ваше величество, — признался я. — Ваш конфликт далеко превосходит уровень простого барона, и я предпочёл бы держаться от него подальше. Или, по крайней мере, чтобы меня связывали с ним как можно меньше.

— Но при этом вы всё-таки согласились взять на себя это поручение? — с ясно ощущаемой насмешкой спросил император, и кронпринц заулыбался.

— Я немного задолжал герцогу Баварскому, — объяснил я, — так что у меня просто не было возможности отказаться.

— И каким образом вы ему задолжали? — с любопытством спросил он. — Кстати, барон, что же вы стоите? Присаживайтесь в это кресло — в конце концов, у нас не допрос, а дружеская беседа.

В самом деле? А то сначала это было настолько похоже на допрос, что у меня и мысли не возникло, что у нас дружеская беседа.

— Благодарю вас, ваше величество, — сказал я усаживаясь. — Дело в том, что люди герцога взяли в плен довольно ценного для меня служащего. Служащую…

— Ведьму? — перебил меня кронпринц.

— Мы не пользуемся такой терминологией, но да, Владеющую. При этом его высочество отказался взять выкуп и отпустил её просто так. Я был вынужден признать долг семейства, так что когда он попросил меня выполнить его поручение, мне пришлось согласиться. Возможно, я бы предпочёл заплатить выкуп, но выбора у меня не было.

— И о каком выкупе шла речь? — с любопытством спросил император.

— Мы не обсуждали конкретную сумму. Герцог просто спросил меня, какую максимальную сумму я готов заплатить за её освобождение. Я ответил, что готов заплатить и сто тысяч пфеннигов, но считаю такую сумму чрезмерной.

— Похоже, Оттону попалась не рядовая ведьма, — уважительно заметил император.

— Определённо не рядовая, — не сдержал усмешки я. Знал бы он, насколько нерядовая.

— А вам известно, в чём заключалась ваша роль? — с интересом посмотрел он на меня.

— Моя роль, ваше величество? — не понял вопроса я.

— Я имею в виду, в Трире.

— Ах, это! Насколько я понимаю, я должен был выступить мальчиком для битья. Предполагалось, что герцог меня показательно разгромит и таким образом слегка оживит гражданскую войну, а архиепископ Бопре решит при этом кое-какие надоевшие вопросы с вольностями Трира. При этом выиграли бы все — ну, кроме меня и жителей Трира, конечно. Вы это имеете в виду, ваше величество?

— Значит, вы это раскопали, — с удовлетворением заметил Конрад. — И Оттон, получается, отказался от этого прекрасного плана? Или всё-таки нет?

— Если и не отказался совсем, то не так уж рвётся этот план выполнять, — заметил я. — Во всяком случае, у меня сложилось именно такое впечатление от беседы с ним. Собственно, это вполне понятно — потери ожидаются довольно серьёзные, и зачем ему терять лучших солдат ради решения проблем архиепископа? Грабёж Трира вряд ли будет достаточной компенсацией. К тому же, большую часть ценностей бюргеры наверняка давно уже вывезли.

— Да, мне докладывали, что ваш так называемый вольный отряд оказался не совсем таким, как ожидал Бопре, — с улыбкой кивнул император. — Признаюсь, нас в своё время изрядно повеселил доклад о том, с каким изяществом архиепископ втянул вас в свои схемы. Но то, что он получил в результате, оказалось не в пример смешнее. Хотел бы я видеть его лицо, когда в Трир один за другим пошли эшелоны с боевой техникой! Не скрою, что я рад такому исходу — возможно, это поможет брату задуматься о том, что у церкви свои интересы, и они с его интересами совсем не совпадают.

— Из моей беседы с его высочеством я вынес впечатление, что он это прекрасно понимает, — заметил я. — Сотрудничество с церковью его порядком тяготит, но политик часто вынужден выбирать союзников из тех, что есть, а не из тех, кого хочется.

— Вот он и выбрал, — хмыкнул император.

— Так и вы тех же самых выбрали, ваше величество, — напомнил я. — Не сочтите за неуважение.

Конрад помрачнел, а принц Дитрих неожиданно ухмыльнулся.

— Он прав, отец, — заметил он. — Мы и сами ничем не лучше дяди.

— Нам пришлось, — сварливо сказал император, — и довольно об этом. Мы отвлеклись — так что желает нам передать наш мятежный брат? Я, конечно, и так представляю, чего он хочет, но давайте послушаем.