Ускользающая любовь - Крейг Джэсмин - Страница 27

– Зачем? Это оскорбительно для меня!

– Потому что суд не присуждает алименты женам, прожившим с мужем меньше месяца. Если хочешь получить приличное содержание, настрой свое корыстное сердечко на это, а лучше живи со мной столько времени, сколько я буду готов тебя терпеть. Кто знает? Если ты будешь хорошей девочкой, то я лет через пять-шесть, возможно, и забуду, руководствуясь чем ты вышла за меня замуж.

– Ты ничего не понял, Блейк. Ты даже не понимаешь, почему я вышла за тебя замуж.

– Скажи мне еще раз, что ты меня любишь. В прошлую ночь ты это сделала так прелестно: нежный голос, стыдливо опущенные ресницы. Все было сыграно безукоризненно.

Она поежилась от прозвучавшей в его голосе насмешки.

– Не надо так, Блейк… пожалуйста…

– Милочка, – заявил он, – мне абсолютно ясны твои намерения. Тебе хотелось вести блестящую жизнь миссис Блейк Харрингтон. Твои доходы тают. Возможно, ты решила, что Милуоки слишком маленький город, чтобы здесь могли по достоинству оценить твои незаурядные таланты. Ну, что ж, я попался в твои сети и готов терпеть все последствия собственной глупости. Я готов дать тебе весь мир в качестве зрительного зала, а мой банковский счет будет открыт для тебя до тех пор, пока ты будешь жить со мной. Остается лишь одна вещь, которая не включается в сделку. Ты получаешь мое имя, мой дом, мои автомобили, деньги, только запомни, Кейт, что меня ты не получишь никогда!

Она не нашлась что ответить на эти горькие, слова. Ей захотелось броситься на кровать и выплакаться вдоволь, пока не останется слез, но она не собиралась проявлять перед ним свою слабость. Бог свидетель, что годы, проведенные со Стивеном, научили ее прятать свою обиду.

Кейт постаралась выглядеть независимой.

– Ты все сказал, что намеревался? Тогда я пойду принимать ванну.

– Что тут еще можно сказать? – пожал плечами Блейк, и Кейт почувствовала, как сердце ее сжалось от прозвучавшей в его голосе горечи. Однако его боль – если она ей не померещилась – сразу же исчезла. – Принимайте ванну, «миссис Харрингтон». Можете хоть всю ночь просидеть в ней, меня это не волнует. А я пойду искать себе более приятное общество.

Кейт не показала ему, как ее задели его слова. «Только бы не женщин!» – подумала она. Терпеть вновь такие оскорбления она не сможет, она их больше не выдержит. И Кейт направилась в ванную, ничего не видя перед собой слезящимися глазами.

– Кейт! – Слова, произнесенные резким тоном, остановили ее у двери. – Будь готова завтра утром к восьми часам. Наш самолет вылетает в десять пятнадцать, и мы не должны на него опоздать. Я не намерен болтаться в Чикаго еще день в ожидании следующего прямого рейса.

– Я буду готова, – ледяным тоном ответила она. «Прошу тебя, уходи, – произнесла она мысленно. – Дай мне поскорей укрыться в ванной, пока я не сломалась окончательно».

– Завтра ты должна блистать красотой, дорогуша. Мы не должны разрушать наш имидж. Мои поклонники должны верить, что я выбираю самых роскошных женщин в мире.

Кейт собрала силы для последнего язвительного замечания.

– Постараюсь не испортить твой имидж, Блейк, поскольку теперь поняла, что это все, чем ты можешь похвастаться. Если бы под твоей личиной супермена находился настоящий мужчина, ты бы перестал кричать на меня и постарался разобраться, что правда, а что нет. Желаю приятно провести время!

Она с грохотом захлопнула дверь ванной, заперла задвижку и уж потом прислонилась к стене, готовая рухнуть без сил.

Ванная комната была роскошной, намного больше обычного гостиничного номера, и одну ее стену целиком занимало громадное зеркало. Она вгляделась в отразившуюся в нем женщину. Нежно-кремовое платье, такое же элегантное, каким оно было утром, мерцало в флюоресцентном свете. Волосы гладко зачесаны назад. Лицо бледное, однако слезы не причинили вреда косметике.

– Ты все равно осталась хорошенькой, – сказала Кейт своему отражению и расхохоталась, понимая, что у нее началась истерика. Сегодня лгало даже зеркало. Почему оно не отразило другую Кейт, сломленную, рассыпавшуюся на тысячу осколков? Утратившую только что обретенную надежду на счастье?

Она долго сидела в ванне, снова и снова терла кожу, словно намеревалась стереть все следы горьких воспоминаний. Внезапно почувствовав голод, съела яблоко из стоявшей тут же корзинки с фруктами, а затем влезла в свою атласную ночную рубашку темно-синего цвета. Хотя зачем? Ей не хотелось теперь вспоминать удовольствие, какое она испытывала при ее покупке. Тогда она представляла, как зажгутся глаза Б лейка, когда он увидит соблазнительный разрез сбоку и пену кружев на груди.

Пройдя в гостиную, Кейт позвонила родителям. Она ощущала себя в миллионе миль от отца с матерью и всех проблем фирмы, но знала, что должна позвонить и предложить свою помощь. Экономка ответила, что мистер и миссис Форсберг уехали в Нью-Йорк.

– Нет, ничего не нужно передавать, – сказала Кейт и положила трубку. Во всяком случае, это еще раз доказывало, что отец не болен. Если бы у него не ладилось со здоровьем, родители бы не поехали за тысячу миль.

Кейт нерешительно остановилась на пороге спальни, когда увидела огромную кровать. Одеяла были откинуты с двух сторон, как бы приглашая молодоженов наслаждаться любовными играми на ее уютном просторе. Словно бросая вызов, она легла в ее середину и прислушалась к отдаленному гулу самолета, поднявшегося с чикагского аэродрома. Ей не хотелось думать о том, что ее тело затерялось среди простыней и одеял, и Кейт выключила свет, потому что в темноте ей было легче забыть, что она свою первую брачную ночь проведет здесь одна.

Сухими глазами она уставилась в темноту. Почему она все это терпит? Почему лежит тут, готовая переносить новые нелепые оскорбления Блейка? Почему бы ей просто не встать и не уйти?

Кейт заворочалась с боку на бок, стараясь не отвечать на собственные вопросы, но даже темнота не могла скрыть печальную правду. Несмотря ни на что, несмотря на его гневные и обидные слова, она все еще любила Блейка. И ей было лучше быть рядом с ним на Фиджи, хоть и на жалких правах, чем остаться в своей постылой квартире в Милуоки и чувствовать себя заживо погребенной.

Уже почти на рассвете она услышала нетвердые шаги Блейка в гостиной и его приглушенные ругательства, когда он ставил на место опрокинутый стул. Он вошел в спальню, даже не стараясь двигаться тихо, но Кейт прикинулась спящей, когда он остановился у постели и посмотрел на нее. Даже на расстоянии она ощутила исходящие от него пары алкоголя.

Он стоял так довольно долго, потом она услышала его удаляющиеся шаги. Через несколько мгновений хлопнула дверь ванной.

Открыв глаза, Кейт уставилась на штору, сквозь которую просвечивал красный диск рассветного солнца. Наступал второй день ее семейной жизни. Подавив горечь, она призналась себе, что ей, несмотря ни на что, не хотелось – до боли и отчаяния не хотелось! – провести в одиночестве первую брачную ночь.

9

Когда «Боинг-747» коснулся посадочной полосы в аэропорту «Нанди», силы Кейт были почти на исходе. Долгие часы полета и без того были достаточно утомительными, но все-таки главной причиной ее усталости было пренебрежительное, почти грубое отношение к ней Блейка.

Они летели в салоне первого класса, пассажиров было мало, и у стюардессы оказалось достаточно свободного времени, чтобы быть к ним предупредительной и услужливой. Не успел начаться полет, как среди экипажа пронеслось известие о том, что «мистер и миссис Коулер» на самом деле Блейк Харрингтон и его молодая жена.

Юная стюардесса, мило и смущенно улыбаясь, остановилась возле них с бутылкой шампанского, положенной в ведерко со льдом.

– Я передаю поздравления от нашего капитана и всех членов экипажа, мистер Харрингтон. Нам всем очень приятно, что вы оказались именно на нашем рейсе.

– Благодарю!

Улыбка Блейка лучилась теплом и обаянием, и Кейт с удивлением почувствовала на своем плече его руку. В первый раз после той несчастной встречи с телерепортером Блейк добровольно дотронулся до нее. Изобразив влюбленного мужа, он обратился к зардевшейся стюардессе: