Темный янтарь 2 (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 21

Мысль была, конечно, очень сказочная. Но ведь не такая уж и плохая, э?

Самое смешное, что проклятые часы пошли. Видимо от тряски, или угрозы расстрела, но исправно затикали. Вот же гадский механизм, прямо сплошная насмешка, а не прибор точного времени.

***

Два пулемета пулеметному взводу наконец доставили. По рассмотрению оказалось: совсем новые «максимы», в загустевшей смазке, но почему-то старого образца, с неудобным заливом воды. Прилагались к ним вместо стандартного колесного станка ранее невиданные бойцами невысокие станки-треноги.

Пулеметчики снимали с оружия смазку, Витька гадал, на каком стратегическом складе хранилось оружие и отчего его так долго не выдавали – это же вообще вредительство! Да и станок опять же сомнительный….

— Не бубни, – попросил Янис. – Еще повезло, практически новый. Другим батальонам пулеметы поснимали с «Онеги» и «Марти», так те совсем разболтанные. А тренога, судя по виду, не заводская, ее в мастерской вручную делали[3]. Экспериментальная, облегченного типа, вон – даже слегка складывается

— Я эту треногу не понесу, она меня под коленки бить будет.

— Не неси. С треногой я постараюсь справиться. На тебе – всё остальное.

— Красиво решил, молодец. Нет, я серьезно – как мы вдвоем все это упрем? Еще и вода, и принадлежности, короба, маму их туда, и карабин...

Карабин расчету выдали один на двоих, вписали второму номеру. Карабин оказался кавалерийский, порядком облезлый, видимо, повидавший виды еще в лихие годы Гражданской. Двадцать пять патронов к нему шли россыпью, но это было не принципиально – имелись короба с пока пустыми лентами, позже патронов будет вдоволь. В одном из стандартных коробов хранились вовсе не патроны, а жестяная канистра для воды и две поменьше – для масел. Не особо удобно, но ладно. Вот сумка с ремонтно-пулеметными принадлежностями краснофлотцу Вире понравилась: качественная, из хорошего брезента, внутри и инструментарий подстать – даже вполне приличный молоток с хитрой медной вставкой имелся – тут же и запчасти, и выравниватель ленты. Правда, предназначение некоторых выколоток было пока не совсем ясно, а сверловый ключ озадачивал своей многофункциональностью. Зато отвертки на удивление неплохие – отцентрованные, с прилично отшлифованными ручками. А то попадались тут… не отвертки, а дрова дровами, да еще кривобокие…

Витька ушел искать еще ветоши и нажимать на взводного насчет третьего номера пулеметного расчета. Батальоны уже на позиции выдвигаются, а тут жди в недоукомплектованном состоянии. Янис принялся разгадывать тайны сверлового ключа: оказалось не так сложно, стоящий рядом пулемет по-товарищески подсказывал: это гнездо для отвинчивания втулки надульника, а здесь выступы для зацепа гайки шатуна. Разумно придумано, трудились инженеры. Довольный Янис взял новенькую масленку из комплекта ЗиПа и одну из канистрочек, пошел заливать масло, благо с этим в роте проблем не имелось.

Требовалось поскорее освоить, пристрелять и «приручить» вверенное оружие, ибо пулемет – штука серьезная, на нее в стрелковых ротах крепко надеются. Янис понимал, что по идее в армии на должности пулеметчиков долго и умно учат, теорию дают и практику. Но когда целую морскую бригаду собирают из «чего осталось», всё идет не совсем так, как положено. К примеру, командира пулеметной роты Янис видел всего дважды, да и то «проскоком». А лейтенант-взводный в пулеметах разбирался слабовато – пришел из минеров с эсминца. Обычное дело на войне: как по минам идти, так ни единого минера на палубе, а как пулеметный взвод – так всё наоборот.

Осваивали оружие пулеметчики уже на позициях. Так и не успев закончить формирование, бригада выдвинулась занимать вторую линию обороны на рубеже между Витебской и Московской железными дорогами. Эти двенадцать километров – на флангах станция Фарфоровская и совхоз «Южный массив» – предстояло держать вместе с 6-й дивизией народного ополчения.

Морская пехота и ополченцы копали и строили оборону, попутно осваивали вооружение и вообще учились. Расчету, наконец, дали третьего номера – малоразговорчивого Степана, крепкого костистой спиной и манерой кратко материться, раньше матрос ходил на портовом катере, потопили их посудину прямо у причала. Побывал на позиции пулеметный комроты, дал несколько ценных советов. Обдумывать их пришлось уже самим расчетам, но ничего – по мишени вверенный расчету «максим» бил недурно, а насчет подгонки упрямого извлекателя[4] Янис и сам додумался.

Пополнялись роты, привозили приличное вооружение, крепли батальоны. За расчетом закрепили подносчиков патронов, пункт боепитания поумнее перенесли. Обжили пулеметчики землянку, приспособились бороться с сыростью. Приходили во взвод политруки, проводили политзанятия – не совсем было понятно, отчего политруки все время разные, но последний – солидный дядька в очках – говорил интересно и толково, а не попросту газету «с выражением» зачитывал. Стало понятнее о ситуации на фронтах и в городе, о том, что есть – слухи, вражеской агентурой распространяемые, а что плохого в данный момент и вправду происходит. Жал немец, что и говорить – крепко жал, уже вплотную к Ленинграду выперся, но был остановлен. Начала Красная Армия контратаковать, местами вполне успешно, вот Мгу[5] и Тосно отбили.

Работая лопатой и улучшая пулеметную площадку, краснофлотец Вира размышлял о тактике и стратегии, тщательно отбирая винтики правдивых сведений и накручивая на них шайбы и гайки собственного боевого опыта и личных догадок. К сожалению, командиры, знающие и правильные, умеющие объяснить происходящий маневр, ну, такие как Василек, встречаются бойцам не так часто. Это правда жизни, никуда от нее не денешься. Ну, голова у Яниса и у самого есть, и путем умственных усилий становится ясно, что вряд ли немцы в ближайшее время прорвутся и выйдут вот на этот участок, прикрытый вполне отлаженным пулеметом расчета под командой товарища Кудряшова. А значит, вероятны скорые маневры, передвижение и обустройство новых пулеметных гнезд.

Все верно просчитал проницательный товарищ Выру, но это служило весьма слабоватым утешением: пришел приказ срочно сниматься, уже оставлена обжитая землянка, снова марш к городу, качается тяжелое тело пулемета на плече.… По-честному чередовали пулеметчики свою ношу: вроде как меньше устаешь, когда то тренога подвешена за спиной, рядом с полноценной лопатой, то короба с лентами руки оттягивают. Но побаливала спина у товарища Выру-Вира, не хотела окончательно заживать, очень уж несознательная это часть тела. В остальном жить было можно, хотя и тяжеловато.

Переночевали в холодных каменных казармах, снова марш вперед. По слухам, бригада готовилась к наступлению.

Морозным и солнечным утром 1 октября батальоны морской бригады выдвигались к фронту – к Нарвским воротам, там – за Кировским заводом – пролегла передовая. Шли колонной по Стрельнинскому шоссе, было тихо. Тянулись рядом с шоссе трамвайные рельсы, матросы выдвигали смелые рационализаторские предложения по срочной переброске сюда резервного транспортно-трамвайного эскадрона с симпатичными и сознательными девушками-вагоновожатыми. Артналет начался совершенно внезапно, немцы точно – впритирку к шоссе – положили первые снаряды. Янис, услышав свист, успел заорать «ложись!», и упасть в кювет…

Пережидали, Степан разумно возложил на спину пулеметный щиток, первый номер спрятал голову за коробку с лентами.

— Э, стукнет, Вить, – предупредил Янис. – Ниже сползи.

— Так вымокну, вода там, в канаве, – сказал Кудряшов. – А коробка, что ей… перезаряжу, мне не трудно.

Действительно, у командира расчета открылся удивительный талант к скоростному заряжанию лент – прямо как станок шпарил. Но вот отобьет ему задницу…

Витька не пострадал, потери были впереди, там на дороге оттаскивали убитых, оказывали помощь раненым.