Плач по тем, кто остался жить - Юрьев Сергей Станиславович - Страница 3

Потому что когда казак станицы Белокалитвенной Чернецов выходит в поле с молодыми казачатами, что учились в станице Каменской, против казака станицы Новочеркасской Голубова с казаками постарше, то называется это как? Гражданская война, вот как.

В оправдание Коли можно сказать только то, что он был еще темен и малообразован, но прыток и резок. Да и закончил тогда всего-то приходскую школу, что для рядовых казаков самое обычное дело. Были, конечно, те, кто учились дальше, но чаще всего та самая «трехзимняя» школа и учебная команда для тех, кто признан годным для унтерофицерской подготовки (в казачьих частях унтер-офицеры назывались урядниками). И в тогдашней империи высокообразованных людей мало. Да и просто образованных тоже. Да и сложновато найти на его родном хуторе или в станице Боковской книги о том, что бывает на гражданской войне. Теоретически-то они были, про гражданскую войну в разные времена написали Бальзак в «Шуанах», Загоскин в «Русские в 1612 году» или Сенкевич в трилогии про кровавый потоп в Польше. Букв в них достаточно много, но в показе реалий, конечно, дистиллированная водичка. Увы, тогда именно так литература действовала – не заостряя.

Еще очень рано было до книг вроде «Песни Льда и Огня» или «Черный отряд». Хотя Кмициц ему бы мог понравиться. Тоже летел навстречу грозе и буре, не думая, куда и зачем, как сам Коля.

«Больше скорость – меньше ям». Этому его научили потом, на курсах при Академии механизации и моторизации. Когда тебя несет мотор в 90 лошадиных сил, так прямо лететь можно. Вот когда всего одна сила, да еще и на свои кровные купленная: уже сложнее. Но летали. И Николай в раж впадал, его Гнедко и Ветер тоже.

Особенно последний, взятый у махновца под Ногайском. Ни до, ни после у Николая не было такого коня. А откуда махновец его взял – ответ знает только сам Ветер, но не скажет.

Дивизия, где Николай Семенович ныне блистал своими талантами, относилась к уже уходящему типу территориальных дивизий.

Поскольку читатели эту эпоху явно не застали, то они нуждаются в разъяснениях. После Гражданской войны и последующей разрухи выяснилась финансовая невозможность иметь в стране армию численностью в миллион-полтора человек. Хватало на тысяч шестьсот, но такая армия для большой страны была слабовата, а самое главное – все молодые люди, подлежащие призыву, не будут охвачены военной подготовкой. И с каждым годом в запасе будут прибавляться новые тысячи «рядовых необученных». В то же время как никто не мог гарантировать, что нужно потерпеть пару лет и все наладится, деньги на полноценную числом армию отыщутся, а эти полмиллиона-миллион неученых потом как-то удастся подтянуть.

Никто не был против полнокомплектной кадровой армии, но надо было придумать, как в пределах скромного бюджета дать подготовку тем, для кого на место в строю денег не находилось.

И была проведена реформа Фрунзе, названная по имени тогдашнего наркомвоенмора.

Наличные стрелковые дивизии были разделены на две большие группы.

А. Кадровые дивизии, количеством около сорока, с численностью каждой около 6000 человек. Они в основном располагались в приграничных военных округах. Штатная численность же тогдашней дивизии предполагалась в 12 800 человек. В нее приходили призванные молодые люди, которые в ней отбывали воинскую службу в течение двух лет, то бишь получали нормальную для тех лет подготовку.

На случай войны эта заготовка стрелковой дивизии должна была быстренько получить недостающий человеческий и конский состав по мобилизации и идти сокрушать недругов.

Б. Другой тип – территориальные. Вместо 12 800 человек постоянного состава в ней было около двух тысяч человек, то есть немного артиллерии, штаб, «зародыши» некоторых специальных служб и комсостав, а рядовых – самый мизер. Это была структура для обучения новобранцев с минимальным отрывом от производства. То бишь заканчивались основные полевые работы, и подлежащие обучению молодые люди проходили обучение без двухлетнего отрыва на службу, в виде коротких сборов. Для городских жителей можно было организовать и вечернюю учебу в нерабочее время. Таких дивизий тоже было около сорока, ну и несколько смешанных, где часть полков было кадровых, а часть территориальных.

Таким образом, по замыслу разработчиков, где-то половина призывного контингента нормальную службу проходила, а половина тоже хоть что-то, но усваивала. По прикидкам, эти территориалы требовали на себя только треть средств, которые необходимы для нормальной службы.

Конечно, расчеты оказались сильно оптимистичными, денег и на такую армию хватать не хватало, потому численность войск пришлось сокращать с шестисот тысяч до пятисот шестидесяти тысяч, обучение же в территориальных дивизиях, как выяснилось, оказалось никуда не годным. Но все понимали, что это временная мера, а вот когда деньги появятся, тогда эта богомерзкая система будет ликвидирована. Увы, полная ликвидация территориального ужаса относится к периоду 1937–1939 годов. Плюс в запасе остались многие тысячи тех, кто обучался в территориальных дивизиях и еще не снят с учета, но чему он обучен?

В 1941 году под город Минск направлен мобилизованный товарищ в тамошний пулеметный батальон. По документам он обучен пулеметному делу, по факту он рассказал, что некогда работал на ТОЗе и участвовал в изготовлении оных пулеметов, а именно лодыжки пулеметного замка (и только ее). Конечно, квалифицированный слесарь нужен и в частях, но товарищ числится, как пулеметчик, а он в качестве номера совершено негоден.

И с обороной страны от войск возможных противников все было не столь гладко, но как-то со случившимися вызовами справились.

Да, на территориальный принцип комплектования переводились стрелковые войска, кавалерия и частично бронепоезда. Специальные войска – нет.

Это еще не все беды от безденежья. Например, от недостатка подготовки и практики страдали не только пулеметчики и стрелки, но и высший командный состав. Тогда стрелковой дивизией мог командовать товарищ в воинском звании комбрига (ввести звание генерала еще не решились). Таких нужно около сотни на наличные девяносто с небольшим дивизий на 1936–1937 год. И эти люди были, поскольку в списках репрессированных числятся 338 человек в этом звании плюс еще сколько-то нерепрессированных (скорее всего, столько же). А вот теперь простая задачка на арифметику из пятого класса: сколько в среднем за период с 1922 по 1937 год мог прослужить этот самый комбриг, командуя именно дивизией? Если взять «тупо в лоб», как пишут ныне в интернете, то максимум два года. В среднем, конечно. Из них у половины приходится на командование вот этой самой двухтысячной территориальной дивизией, то есть полноценную дивизию этот комбриг в бой или на маневры целиком никогда не водил, ну, кроме тех счастливцев, кто в Гражданскую дивизией командовал и не пошел выше. Да, это очень упрощенный подсчет, и по факту будет чуток выше, потому что ряд комбригов уже в войсках не служили, а преподавали, занимались разведкой противника в Разведупре РККА, командовали невоенной структурой.

Дорогое это дело, содержание армии и ее подготовка. Но экономия на ней чревата еще большими потерями.

Так что сегодня Николаю Семеновичу достались начинающие подготовку двадцатилетние парни из Григоро-Бригадировского района, а тема занятий: «Что такое Красная Армия, из кого состоит Красная Армия и ее задачи». В принципе она доступна для проведения и политруку, и зеленому лейтенанту, только что выпущенному из училища, и даже старшине-сверхсрочнику.

Но принято было в разведдивизионе, что ее начинает либо командир дивизиона, либо военком. А их обоих нет на месте – командир болен, а военком в Яреськовском лагере подменяет заболевшего командира, изображая условного противника для семьдесят третьего полка. И вот, пока он служит аналогом польского улана или румынского рошиори, то отдувается кто? Помощник командира дивизиона, то бишь Николай Семенович. Ну ничего, сейчас расскажет, а потом плавно, без рывков передаст их командиру батареи. Вон он, лейтенант Иголкин по прозвищу Секретный, ждет своего часа.