Семь Оттенков Зла (ЛП) - Маккаммон Роберт Рик - Страница 65

Мэтью осенила мысль.

— А говорить она в таком состоянии может?

— Я никогда прежде не слышал.

— Может быть, Симона вошла ночью в комнату Форбса, а Форбс, будучи нестабильным, принял ее за Мэри и говорил с ней?

— Возможно, — сказал Харрис. Он продолжал говорить шепотом. — Но маловероятно. Форбс утверждает, что дух посещал его пять раз. По-вашему, я не проснулся бы хоть раз, чтобы обнаружить это? Ах! Смотрите, она снова движется.

Симона сделала последние несколько шагов к своей комнате, толкнула дверь с легкостью бодрствующего человека, переступила порог и скрылась в своих покоях.

— Я никогда не видел ничего подобного, — пробормотал Мэтью, все еще пребывая в состоянии легкого шока.

— Мы женаты восемь лет, — сказал Харрис, поднимая фонарь повыше между собой и Мэтью. — Это началось на пятом году. Она родилась в богатой семье, ее отец был очень успешным в торговле краской индиго. Он был на борту корабля из Индии, который так и не вернулся в Портсмут. Симона была его любимицей, хотя у нее было трое братьев и сестер. После исчезновение Саймона Симона так и не стала прежней. А потом начались эти приступы.

— Трагическая история, — сказал Мэтью.

— Да. В каждой семье своя трагедия, не так ли? Человек либо достаточно силен, чтобы пережить это, либо слишком слаб, чтобы… — Харрис сделал паузу, подбирая нужное слово, — существовать, — закончил он. — Я всей душой презираю слабость. Это мое бремя, поэтому я день за днем имею дело с недугом Симоны, а она, кажется, ускользает все дальше.

Суровое отношение и суровый образ мысли, — подумал Мэтью. Конечно, это не было словами любящего мужа. Была ли в этой семье хоть какая-то любовь, если не считать преданности Уикса Форбсу и преданности Форбса своей жене? У Мэтью возникло ощущение, что брак между Харрисом и Симоной, возможно, строился на солидном приданом, полученном от семьи успешного торговца краской индиго.

— Вам не нравится это слышать, — сказал Харрис, правильно оценив реакцию молодого решателя проблем. — Но, если б вы были на моем месте, вы, вероятно, подумали бы то же самое. Со временем. Вы могли бы начать с возвышенных идей, потому что, несмотря на этот шрам на лбу, у вас мягкое и уступчивое выражение лица. Но реальность стреножит любую лошадь. — Он пристально вгляделся в лицо Мэтью, ожидая (а возможно, даже требуя) ответа, но Мэтью молчал.

— О прискорбном состоянии моей жены известно только доктору Гэлбрейту. Я надеюсь, вы сохраните этот неприятный инцидент в тайне. Доброй ночи, — сказал Харрис. В его пожелании не было ни намека на искренность. Кивнув, он удалился в свою комнату.

Мэтью почувствовал, что продрог до костей. Откуда-то слышалось капанье воды.

В своей комнате Мэтью развел огонь в очаге из последних припасенных дров. Благодаря свету и теплу, ему быстро удалось уснуть даже на неудобной койке.

Мэтью разбудил стук Уикса, возвещавший о завтраке. Взглянув в голубое стекло окна, Мэтью увидел не солнечный свет вчерашнего утра, а что-то похожее на туманный полумрак. На ум отчего-то пришла формулировка Харриса. У вас мягкое и уступчивое выражение лица. Похоже, для Харриса это было оскорблением.

Пока Мэтью брился и умывался, ему пришло в голову, что мягкое и уступчивое выражение лица — это как раз то, чего Харрис желал, когда пришел в дом номер семь по Стоун-Стрит, чтобы отыскать «доблестного героя «Уховертки». Возможно, хитрая натура Харриса подсказала ему, что истории в статьях преувеличены, и в агентстве «Герральд» он найдет добропорядочного мальчишку, который запросто подтвердит безумие его старшего брата.

Мэтью стало интересно, какой была бы реакция этого человека, застань он в офисе Грейтхауза. Прошу прощения, сэр, я, должно быть, ошибся адресом. Скорее всего, вот такой.

За столом для завтрака собралась уже привычная компания: Харрис, Найвен, Гэлбрейт и Зоя. Страдалец, ожидающий свидания с духом покойной жены, так и оставался в своей комнате.

Этим утром Зоя даже не взглянула на Мэтью. Он отметил, что сегодня она куда больше и показательнее любезничает с Найвеном, который болтал о своем интересе к скачкам в Англии, и о том, как много он заработал на ставках.

Когда Уикс после завтрака убрал посуду, Харрис обратил свое внимание на неразговорчивого Мэтью.

— Какие у вас планы на день? — спросил он. — У нас есть колода карт, и мы собираемся сыграть в «Джинго» по парам, если вы присоединитесь.

— Спасибо, но нет. Я, пожалуй, снова спущусь в таверну.

— Бойтесь тамошнего эля, — предостерег доктор, глядя на Мэтью поверх своих очков. — Я попробовал его, и он вынудил меня тут же потянуться к своей аптечке.

— Я пойду с вами, — предложил Харрис и не смог удержаться от ухмылки. — Чтобы присмотреть за вами, так сказать. В конце концов, кому-то может понадобиться затащить свое тело обратно на холм.

Будучи заядлым игроком в шахматы, Мэтью подумал, что черный конь только что сделал свой ход.

— Я уверен, что смогу затащить себя на холм, если до этого дойдет. А до этого не дойдет.

— Но вы же не будете против моей компании! Эти деревенщины там, внизу — недостойные спутники для такого утонченного молодого человека, как вы.

Мягкое и уступчивое выражение лица, — снова вспомнил Мэтью. Он изобразил легкую улыбку.

— Я, конечно же, был бы признателен вам за компанию, но мне нравятся прогулки в одиночестве. Они обостряют мышление. Кроме того, я не хотел бы лишать вас удовольствия от игры и уж точно не хотел бы мешать вашей заботе о Симоне.

Ухмылка Харриса чуть померкла, но заметил это только Мэтью.

— Я хочу сказать, — продолжил молодой решатель проблем, — что ваша щедрость по отношению к гостю не должна перевешивать потребности жены в муже на случай, если она позовет вас в течение дня. Не так ли, доктор?

Гэлбрейт пожал плечами.

— Большую часть дня она спит, но вы правы, она может заволноваться, если позовет Харриса, а его не окажется рядом.

— Но ведь вы можете позаботиться о Симоне, пока меня не будет, не так ли, Дункан? — Черный конь снова пришел в движение. — Я не хочу, чтобы у нашего юного друга были какие-то неприятности. Он говорил мне, что вчера этот идиот Йейтс Джонси приставал к нему из-за денег, которые я уже заплатил.

— Мне кажется, — сказал Мэтью с невозмутимой улыбкой, — что муж может дать то, чего не сможет ни один врач. Любовь и терпение.

— Хорошо сказано. — Гэлбрейт хлопнул в ладоши, когда ухмылка Харриса испарилась. — А теперь давайте перейдем к «Джинго».

Зоя сказала что-то на родном языке, пристально глядя на Мэтью.

— Что это значит? — спросил он.

— Поговорка моего деда. У каждого своя игра.

Мэтью понятия не имел, что это должно было ему сказать. Если только Зоя не догадалась, что он собрался в деревню не только за элем. Он подозревал, что Харрис тоже об этом догадался.

— Ради бога, отпустите Корбетта! — воскликнул Найвен. — Харрис, ты уже должен мне тридцать с лишним фунтов за предыдущие партии, и я планирую увеличить твой долг до шестидесяти.

— Тогда занимайтесь своими делами, — сказал Харрис Мэтью. В его голосе слышались ледяные нотки. — Имейте в виду, погода меняется. Я бы не хотел оказаться на дороге для карет, если начнется сильный дождь.

— Спасибо. Всем доброго дня.

Мэтью отправился в путь и открыл парадную дверь поместья. Он увидел, что туман, предсказанный Илаем Бейнсом, опустился и окутал землю складками мерцающих бледно-серых и голубых тонов. Воздух был намного холоднее, чем накануне, и тяжелел запахом моря. Мэтью хотел вернуться в свою комнату за плащом, который привез с собой в багаже, но передумал. Раз уж он выбрался из дома, лучше действовать по плану.

Внизу, в окутанном туманом лесу, Мэтью остановился у старой хижины, чтобы проверить, цел ли сверток. Он был на месте, поэтому Мэтью спокойно продолжил путь. На торговом посту он оказался в компании все того же служащего, что и накануне. Мэтью предположил, что это был Том Браун, основатель Браунс-Харбор или кто-то, связанный с основателем родственными узами. На торговом посту две женщины покупали продукты: бекон и кукурузную крупу. Мэтью подождал, пока они закончат покупки и уйдут, прежде чем подойти к прилавку.