Семь Оттенков Зла (ЛП) - Маккаммон Роберт Рик - Страница 33

— Это нарыв на теле земли, — повторила Элла.

Когда Мэтью в уютном свете свечей, согретый теплом очага, сидел с Бэкеттами в передней комнате, он чувствовал себя ужасно, скованный своей клятвой.

Ехать или не ехать? Сказать или не сказать?

— Меня нанял один джентльмен, назвавшийся фон Айссеном, — начал он. — Сказал, что я должен отправиться к его брату и доставить ему послание. Я не могу сказать, что это за послание, я ведь и того, что уже сказал, обещал не разглашать. Ужасно, что я нарушаю клятву, но то, что вы поведали… — Он покачал головой, предпочитая не заканчивать эту мысль. — Прошу, не просите меня поделиться подробностями. Могу лишь сказать, что доставить послание я должен незамедлительно. И непременно ночью.

Бэкетт снова поднес ко рту трубку. Затянувшись, он выпустил густое облако дыма, которое сдвинулось и потянулось к очагу, стремясь вырваться в дымоход.

— Это смертный приговор, — заключил Бэкетт. — Если вы рискнете и отправитесь к речным утесам, живым вам оттуда не вернуться.

Глава 3

С первыми лучами солнца Мэтью оказался перед лицом тяжкого выбора.

День обещал быть ясным и солнечным. На деревьях щебетали птицы, на небе не было ни облачка, а окружающий лес казался скорее таинственным и привлекательным, нежели опасным. Однако Мэтью знал, что через этот дикий клубок густой растительности сможет пробраться только настоящий индеец.

Он не представлял, что ему делать.

Мэтью провел ночь на удобной пуховой перине в одной из комнат таверны, но спокойной эту ночь назвать было никак нельзя. Сон не шел, его одолевала тревога.

Утром он побрился, умылся, сменил рубашку и чулки, а затем позавтракал ветчиной и яйцами. Бэкетты за завтраком держались весело и легко и о своем сыне, погибшем много лет назад, не сказали больше ни слова. Как будто вся эта ночная история оказалась не более чем дурным сном.

Мэтью собрал все необходимое в дорожную сумку, надел утепленное пальто, потому что снаружи все еще было прохладно, расплатился с хозяевами одной монетой из гонорара фон Айссена и теперь сидел в седле, прощаясь с Джоэлем и Эллой. Сьюви нетерпеливо фыркала и била копытом о землю.

Что делать?

— Мы надеемся в ближайшее время приехать в Нью-Йорк, — сказал Джоэль, приобняв свою жену. — Вы ведь знаете, женщины любят ходить по магазинам.

— Да, — рассеянно пробормотал Мэтью, продолжая мучиться вопросом, что делать.

— Доброго вам пути, — пожелала Элла. — Очень приятно было провести вечер в вашей компании.

Мэтью не смог не задаться еще одним вопросом: что бы на его месте сделал Хадсон Грейтхауз? По сути, такое задание было ему — юному Мэтью Корбетту — не по зубам. Совсем не по зубам. У него не было опыта для чего-то подобного.

Черт побери! — подумал он. — Не думай, а гони Сьюви обратно в Нью-Йорк так быстро, как только можешь...

И вдруг в голове зазвучал голос, явно принадлежавший Хадсону Грейтхаузу: Ты слабый и тонкий, как глиста.

Джоэль шагнул вперед и погладил Сьюви по шее, после чего поднял взгляд кверху, щурясь от утреннего солнца.

— Вы все же решили поехать туда, не так ли?

— Я… — Мэтью понимал, что теперь и впрямь столкнулся с вопросом жизни и смерти. Собственных жизни и смерти. Но у него ведь было два пистолета! Разве они не помогут ему в случае чего держать оборону с наступлением темноты? И все же… у Джоэля и его сына было два мушкета. Разве это их спасло?

Ответ прозвучал раньше, чем Мэтью успел осознать, что произносит его:

— Я должен.

— Я пытался, — сокрушенно вздохнул Джоэль. Он еще раз погладил Сьюви по шее и отступил, став рядом со своей женой. Их лица сделались пустыми, как непроницаемые маски. Они действительно пытались его отговорить. — Удачи вам, — сказал Джоэль Бэкетт и отвернулся. Элла последовала его примеру.

Мэтью направил Сьюви на север.

Вскоре он вышел на небольшой тракт — достаточно широкий, если учесть, что это не основная дорога. С обеих сторон лес казался настолько густым, что солнце едва пробивалось через него своими настойчивыми лучами. Через некоторое время свет превратился в зеленую дымку, испещренную красными и оранжевыми вспышками листвы, смыкавшейся в двадцати футах над головой Мэтью. В воздухе пахло не свежестью, а подгнившей сыростью из-за разложения виноградных лоз.

Мэтью натянул поводья и остановился у входа в угрожающий лесной туннель, потому что именно туннелем предстоящий путь, по сути, и являлся. Он немного изгибался влево, а затем тянулся вверх.

Сьюви недовольно зафыркала. Она тоже чувствовала какую-то угрозу, но, как и Мэтью, не до конца понимала, откуда она исходит. Мрак, стелившийся впереди, навевал ощущение чего-то густого и тяжелого. Мэтью чувствовал, как эта тяжесть давит ему на плечи — будто вместо одного утепленного пальто он надел десяток, не меньше.

Он должен был идти. Не так ли?

Хадсон Грейтхауз пошел бы. Ведь правда?

Прежде чем Мэтью сумел оформить в голове свое окончательное решение, он щелкнул поводьями и слегка толкнул Сьюви в бока, направив ее вперед по дороге. Чуть дальше он снова остановился, решив приготовить свои пистолеты. На всякий случай. Разум подсказывал, что он ведет себя, как настоящий глупец, и следует немедленно направиться обратно в Нью-Йорк, потому что он не был готов к выполнению задач такого рода. И все же, ему уже доводилось бывать в опасных ситуациях… даже в смертельно-опасных. На его лбу был изогнутый шрам от когтя медведя, служивший тому прямым доказательством.

А самой мощной движущей силой, подталкивающей его к продолжению этой миссии, было — черт бы его побрал! — его любопытство. Оно пробудилось, подобно адскому пламени, и не желало затухать. Если в конце этой дороги не жил фон Айссен, то кто должен был принять конверт? Десять фунтов — большие деньги. Вряд ли кто-то заплатил бы такую сумму, чтобы Мэтью доставил конверт ночью в пустой дом, это уж точно! Так что кто-то, определенно, ожидал этого сообщения. Там… за скалами… в доме покойника… в нарыве на теле земли.

Кто?

Путь продолжался.

Несколько раз Мэтью останавливался, чтобы позволить Сьюви отдохнуть и попить. Пистолеты он держал наготове — на веревках, которые привязал к обеим сторонам седла.

Затем, примерно в полдень, когда дорога изогнулась, как и было указано на карте, Мэтью натолкнулся на огромный дуб по правую руку от себя, и заметил, что на его стволе вырезано два слова. Они потемнели от времени, но все еще были разборчивы:

Мэтью обуздал Сьюви, словно невидимый кукловод приказал ему это сделать.

Некоторое время он сидел, глядя на предупреждающую надпись, а после рассеянно перевел взгляд на рукояти пистолетов. Он понял, что уже давно не слышал пения птиц. Здесь царило безмолвие, редко нарушаемое лишь шелестом листвы на ветру.

— Сьюви, — позвал он, стараясь сохранять голос ровным. Он не знал, почему, но думал, что его спокойный голос удержит любых извергов подальше отсюда. Лошадь, разумеется, никак не отреагировала. — Не думаю, что это послание написал индеец или волк, не так ли? — Мэтью нервно усмехнулся, понимая, что надпись лишь подбросила дров в костер его любопытства.

Итак, он продолжил путь. Через четверть мили дорога повернула налево и уткнулась в ветхую лесную лачугу. Неподалеку стоял небольшой амбар, порушенный молотом погоды, и виднелось пастбище, поросшее сорняками. Мэтью знал, что где-то здесь находится одинокая могила.

Еще час — и дорога снова взмыла вверх и рухнула вниз. Еще один поворот — и Мэтью заметил, что солнце начинает садиться за кроны деревьев. Неужели оно и в Нью-Йорке садится так быстро? Он почувствовал, как на улице становится темнее, а температура воздуха падает.