Жизнь моя - Пейвер Мишель - Страница 52

Через полчаса Эмма была отправлена в школу, Фил — в свою лабораторию, а худшие из факсов — нейтрализованы. Как раз в тот момент, когда Антония швырнула трубку телефона, мечтая убить свою сестру, Кейт появилась на кухне.

— Это уже слишком, — сказала она сквозь зубы.

Кейт придвинула табурет.

— Мне придется туда ехать, — пожаловалась Антония.

— Куда, на мельницу? Ох, не думаю, что это удачная идея. О нет!

— О да! — Антония забегала по кухне. — Очевидно, я не смогу продать эту чертову недвижимость отсюда, так как там полно «фамильных вещей», которые я должна сперва забрать!

— Что? Но я думала, что туда никто не приезжал, с тех пор как…

— Я тоже так думала, но, оказывается, была не права. Около семи лет назад мамочка с Каролиной заразились нелепой идеей отделать ее и сдавать в аренду. Для начала они перевезли несколько «достаточно добротных» предметов обстановки. Потом мама заболела, и Каролина взяла на себя все заботы о ней. О да, она умудрялась со всем справляться без посторонней помощи, пока я была в Америке. «Без посторонней помощи» — это значит, что у нее за спиной было с дюжину нянек, и позвони…

— Антония…

— И конечно, с тех пор она была так занята, что у нее не было времени забрать все обратно. Возможно, реальная причина кроется в том, что она просто потеряла интерес к этой затее. Но теперь она считает, что я должна поехать и забрать «бесценный антиквариат». Ох, до чего же это похоже на мою сестрицу!

— А что, она сама не может съездить?

— О, дорогая моя, конечно, нет! — прорычала Антония. Она знала, что переигрывает, но это ее не заботило. — Как она может отсутствовать пару дней, когда у нее две няньки и живущая в доме экономка, приглядывающая за всем. Не считая мужа, которого она не может оставить и на пять минут, чтобы с ним ничего не случилось. «Но тебе этого не понять, Тони, ведь ты одинокая, бездетная, безработная и…»

— Антония, — твердо сказала Кейт, — прекрати, не то тебя хватит удар.

Антония остановилась посреди кухни.

— Извини. Это поразительно! Она каждый раз меня достает.

Некоторые вещи никогда не меняются. Одни и те же образцы, установленные годы назад. Сестра-домохозяйка запускает когти в неустроенную сестру, и наоборот — какая-то глупая игра в покер. «Я желаю тебе иметь мужа, троих детей и огромный дом за городом». «Я хочу видеть тебя в Оксфорде доктором философии и с удачной карьерой». Не имело значения, что карьера клонилась к точке, где эвтаназия становилась серьезным выбором. Образец был задан еще при жизни родителей, и теперь ответы сновали туда-сюда, как модели поездов.

Антония с усилием прогнала эти мысли.

— Извини, — снова сказала она.

Кейт наполнила чайник и включила его.

— Забудь про кофе, — сказала Антония. — Тебе надо идти на встречу.

— А, ерунда, — возразила Кейт.

Они сварили кофе.

— На самом деле, — продолжала Антония, — Каролина действительно в этом не виновата. Она всегда была состоятельной, так что ей трудно представить, что это такое — не иметь денег.

Кейт метнула в нее мрачный взгляд.

— Не слишком усердствуй. Терпимость никогда не была тебе свойственна.

— Ты права. Моя сестра — скотина.

— Вот это лучше.

Антония помассировала голову.

— Но ничего не поделаешь, мне придется туда ехать.

— Не думаю, что это удачная идея.

— Я тоже. Но я это сделаю. У меня хватит денег, чтобы купить дешевый авиабилет и взять в аренду машину на несколько дней. На четыре дня… Пять — самое большее.

Мордочка ежика помрачнела.

— Я имела в виду не деньги. Это будет твой первый приезд туда после… трагедии.

Антония посмотрела на нее.

— Боже милосердный! Кейт, меня это не волнует! Все в порядке! Я думала о деньгах!

— Правда?

— Ну конечно! Послушай, все это было двенадцать лет назад. Теперь я другой человек.

Кейт молчаливо разглядывала ее.

— Все будет хорошо, — произнесла она. — Возможно, я даже поработаю несколько дней, раз уж там буду. И, кроме того, — добавила она с хитрым видом, — мне не придется отвечать на звонки Саймона.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Это попало в цель — маленький ротик Кейт скривился от отвращения. Она не любила Саймона Тойнби, но, считая его подходящей парой для подруги, не делала секрета из того, что хотела бы видеть их вместе. Правда, однажды она имела неосторожность признаться, что Саймон совсем не соответствует ее представлениям о мужчинах, но это признание не в счет, так как ей было около двадцати, когда она выходила замуж за Фила, и она все еще была достаточно молодой, чтобы выбирать. Но Антония в свои тридцать шесть должна брать то, что предлагают, пока это не сделал кто-то другой.

Антонию передернуло. Да, скверное у нее настроение. Если и Кейт начала ее раздражать, значит, самое время побыть одной.

Она взяла телефон и позвонила в авиакомпанию. Через пять минут у нее был авиабилет эконом-класса до Тулузы на первый рейс в пятницу.

— Но это же послезавтра! — воскликнула Кейт.

Антония улыбнулась ей, не разжимая губ.

— Чем раньше я уеду, тем раньше вернусь.

Поездка во Францию была как беспокойный сон, но Антония испытывала такое облегчение, будучи предоставленной самой себе, что это вызывало у нее приступы смеха.

Прибыв в Гэтвик с рассветом, она поняла, что совсем забыла о горнолыжном сезоне. Терминал был забит беспокойной толпой юнцов с рюкзаками и парами средних лет, охранявшими ручную кладь, как мускусные быки охраняют свой молодняк.

Как всегда, все вокруг нее не страдали от одиночества: звонили домой, покупали подарки знакомым и детям. Пару лет назад это могло ввергнуть ее в депрессию. Она называла это «синдром аэропорта», когда она ходила по залу отлета и чувствовала себя как марсианин среди озабоченных, объединенных друг с другом людей. Теперь это ее больше не беспокоило.

После двухчасовой задержки они наконец оказались на борту самолета. Когда она проходила по салону бизнес-класса, ребенок бизнес-класса спокойно и совершенно сознательно вылил ей на джинсы «Рибену». Его мать, упакованная в Праду француженка с жестким лицом, смерила Антонию холодным осуждающим взглядом. Антония проигнорировала ее и впилась взглядом в ребенка, который пошел багровыми пятнами и начал вопить. Она двинулась дальше. Иногда пугать детей было ее компенсацией.

Авиакомпания, вероятно, добавила еще пару дополнительных рядов, поскольку лишь сидя боком она могла с трудом расположить свои колени. Неважно. Она включила освещение, достала из портфеля свежий номер «Обзор керамики» и начала работать.

Обычно она могла работать где угодно, но, к ее раздражению, образ мельницы мешал ей сосредоточиться, как чей-нибудь кашель на концерте. Чтобы прогнать его, она вынула блокнот и начала составлять список неотложных дел. Взять машину. Купить хлеб, масло, сыр, яйца, консервированное молоко, яблоки, чай, кофе, моющее средство, туалетную бумагу, вино. Приготовить себе постель и ванну. Далее — еда, сон. Затем она написала: «Список задач». Это вызвало у нее улыбку, но она знала, что подобные списки позволяют ей собраться и контролировать себя.

«Надо помнить, — говорила она себе, — что ты здесь всего-то на пять дней, не больше. И кто знает, может быть, за это время найдется покупатель».

Ее кажущийся квалифицированным нотариус уже взял поиски покупателей в свои руки, так что сделка могла быть делом нескольких недель. «Il faut se dépêcher, monsieur, — подгоняла она его, — j'ai fort besoin de l'argent». Она почти слышала галльское пожатие плечами. Эквивалент. «Разумеется, леди, но сначала вам надо найти идиота, который купил бы эту кучу хлама».

Пара влюбленных лет двадцати остановилась в проходе, с надеждой взирая на нее. Не могла бы она поменяться с ними местами, чтобы они могли сесть вместе? Она вздохнула, собрала свои бумаги и пересела к окну. Девушка положила голову на плечо своего друга. Ее босые ноги оказались напротив облитых «Рибеной» джинсов Антонии. Антония не возражала, поскольку ноги были чистыми, с ногтями, покрашенными яблочно-зеленым лаком. Но она удивилась, о чем думала девушка, надев открытые сандалии в январе. Возможно, она ожидала, что на юге Франции будет жарко.