Звезданутые в беде (СИ) - Курилкин Матвей Геннадьевич - Страница 42

— Нет, ну и уроды, — Германа трясло от возмущения, — До сих пор это принять не могу. Представляю, что такая вот дрянь явится на Землю, и будет её разорять. Уроды, как есть уроды. Но, по крайней мере, воевать нам придётся с необстрелянными новобранцами, уже хорошо. Мы, правда, и сами необстрелянные новобранцы, что киннары, что технофанатики.

— Как же, Герман! Мы постоянно воюем. Я и сама побывала и в рядах десантников и в рядах пилотов, и в обоих случаях мне приходилось воевать!

— Тиана, ты прости, но это не считается. Нет у нас опыта настоящей войны на уничтожение. Нам бы дядю Максима сюда, он бы быстро всех научил, как правильно воевать. И меня в том числе… но это слишком далеко. Самим придётся справляться.

Девушка была не согласна. Уж кто-кто, а Герман повоевать успел. Вон сколько раз в окружении врагов оказывался! «Хотя по сравнению с теми войнами, которые постоянно происходят у него на родине, у нас действительно было гораздо тише, — признала девушка, — Но, боюсь, это ненадолго. Воевать мы научимся. Придётся».

Адмирал, между тем, методично провёл допросы с каждым из пленных. Правда, новой информации получить не удалось, а самыми бесполезными оказались жрецы.

— Совершенно бессмысленные существа, — бесстрастно говорил потом адмирал, — не знают ровным счётом ничего полезного. И как быстро они сдались! Не вызывает уважения!

Жрецы действительно, как выражается Герман, «переобулись» очень быстро. Едва услышали про Омниссию, тут же о своём боге забыли и принялись умолять о принятии их в культ. Но адмирал им отказал. Сказал, что им такие ненадёжные последователи не нужны. Недостойны.

Кому «им» адмирал не пояснил. Тиана поняла, почему Герман всегда так нервничал при упоминании религии. Действительно, пугает, насколько быстро адмирал уверовал. Кажется, он уже совсем забыл, что эта религия выдуманная, и теперь искренне считает всю эту историю правдивой. Удивительно. И страшно. «И как только Кусто не пугается?» — в очередной раз подумала девушка. А Кусто не пугался, он, наоборот, наслаждался.

— Я же просто дал им то, чего они хотят, — объяснял тихоход, когда она спросила. — Это же так здорово, когда каждый получает то, что он хочет. Адмиралу очень не хватало смысла существования. Ты же знаешь, у технофанатиков с этим совсем тяжело. Чем больше кибернетических аугментаций, тем тяжелее разумному существу сохранять человечность. Самые заслуженные технофанатики практически теряют интерес к жизни. Теперь у них будет цель, которая этот смысл даст. Я думаю, киннарам тоже не помешала бы какая-нибудь религия!

— Не говори ерунды, — сердито перебил его Герман, — Кусто, ещё раз говорю, религия — это крайне, крайне опасный инструмент, который имеет привычку выходить из-под контроля. Я не спорю, что для некоторых из технофанатиков она действительно может стать спасением, но вот обычным людям лучше бы обойтись без неё. Если уж ты так увлёкся этой игрушкой, постарайся хотя бы не сделать хуже. Представь, что будет, если они начнут насаждать свою веру огнём и мечом? Полагаю, имея такую мотивацию, они со временем всех киннаров превратят в себе подобных. На этом и помрут — не верю я в цифровое бессмертие. Всё-таки человек — это на девяносто процентов набор всяких желез внутренней секреции и прочих гормонов, и только на десять — чистый разум. Если не меньше. Страшно представить, во что превратится этот чистый разум, если его не только освободить от оков плоти, но и дать цель. Человеком быть перестанет — это точно.

— Ты меня немного напугал, Герман. Почему ты думаешь, что они станут насаждать свою религию?

— Потому что каждый истинно верующий стремится заставить поверить всех окружающих. А кто поверить не смог, значит, еретик и подлежит уничтожению. Нет, дружище, ты просто не знаешь людей. Религия — это оружие пострашнее атомной бомбы. А ты играешься с ним, как ребёнок со спичками.

— Знаешь, Кусто, я, наверное, соглашусь с Германом, — добавила Тиана. — Ты почитай Земную историю и их религиозные книги. Когда читаешь — кажется, что это какие-то сказки, но ведь это было на самом деле. Мне показалось, религия позволяет играть людьми как игрушками. Может быть, это действительно весело, но ведь это люди. С каких пор ты стал так к нам относиться?

— Тиана! Герман! Вы что? — изумился тихоход. — Я вас очень люблю! И ничуть не отношусь как к игрушкам! Да я за вас умереть готов!

— Да мы-то здесь причём? — устало спросил Герман, — Ни я, ни Тиана в крестовые походы ходить не собираемся. Я про других людей.

Кусто надолго задумался.

— Я просто не подумал, — ответил, наконец, тихоход, — Мне не очень важно, что будет с другими людьми. Мы ведь решили, что нам не нравятся киннары — они нас не любят, они мучили меня, и Тиану. И технофанатики нам не нравятся, потому что они с удовольствием убили бы нас всех. Почему нужно о них заботиться? Вот тихоходы — они никому плохого не делают, даже дикие, даже те, которых мы не знаем. Поэтому я постараюсь им не вредить. И те, в содружестве — там нас любят, даже звали остаться. И у Германа соотечественники, они тоже хорошие. А киннары и технофанатики — плохие. Почему мы должны о них заботиться?

— Ой, ё, как сложно-то всё, — расстроился Герман. Парень, кажется, не ожидал таких рассуждений и растерялся.

— Потому что они не виноваты, — ответила девушка. — Тебе ведь нравится Ирс, правда? И Лорин. Он вообще остался нас спасать, хотя все остальные сбежали. Так почему ты решил, что все киннары и все технофанатики плохие? Они просто так воспитаны. А ты хочешь их не перевоспитать, а сломать. Разве так делают?

Разговор пришлось прервать, потому что в кают-компанию вошёл адмирал, но Тиана всё равно была довольна. Кажется, ей удалось заставить Кусто задуматься. Ей, в общем, даже нравилось, что у тихохода в последнее время появилось своё мнение по любому вопросу. Только иногда причудливая логика тихохода заводила его куда-то не туда. «Нужно почаще с ним разговаривать. Он ведь учится. А чему хорошему можно научиться, глядя на нас? Где ни появимся — устанавливаем свои порядки, так, как это нравится нам, не считаясь с чужим мнением. Особенно этим Герман грешит. Вот и Кусто решил свои порядки наводить, и на мелочи размениваться не стал — сразу с технофанатиков начал. Только Герман это делает по необходимости, чтобы выжить, а Кусто, кажется, просто нравится играть!»

Мысли о воспитании тихоходов пришлось отложить, потому что в кают-компанию зашёл адмирал. Как-то странно было бы обсуждать проблемы религии при нём.

— Какие омерзительные существа, — как всегда бесстрастно, без интонаций, сказал технофанатик. — Агрессивные, алчные, с полным отсутствием критики к себе. Трудно поверить, что они смогли принести смерть столь многим. Когда мы сможем провести разведку боем? Напомню, что мне хотелось бы проверить именно возможности своей ветви развития. Прошу вас не участвовать в бою, лишь наблюдать.

— Отправляться можем хоть сейчас, — вздохнула Тиана. — Ваши корабли, как мне известно, исправны, даже крейсер. Десантные операции вы ведь не планируете?

— Было бы неплохо проверить наши возможности и в этом виде боевой работы, но мой флот не укомплектован для абордажных действий. Мне придётся довериться вашему опыту. Насколько я понял, противоабордажные действия — это то, в чём головоногие слабы. Если бы у нас была возможность беспрепятственно десантироваться на их планетоиды, проблемой эти существа не стали бы.

Разведчица давно смирилась с необходимостью устроить технофанатику этот разведывательный рейд, но ей эта идея по-прежнему не нравилась. Они с Германом ведь были не против показать ему подробные записи, правда, с купюрами. Большей частью эти купюры касались взрывов в моменты, когда кальмары пытались использовать телепорты против Кусто. Не хотелось раскрывать все карты, показывать, насколько им нужны гипердвигатели технофанатиков. Однако адмиралу было необходимо другое — он желал лично проверить действие своего оружия на противника. Тиана могла его понять, но ей казалось, что адмирал не до конца осознаёт серьёзность противника. Складывалось впечатление, что он не считал киннаров достаточно серьёзными противниками, был уверен, что его флот без труда справится с головоногими, ещё и привыкшими к гораздо меньшему тяготению и оттого ограниченными в маневренности.