Синдзи-кун и его попытка прожить обычную жизнь - Абанов Виталий - Страница 44

– Так, – сказала Нанасэ твердо, – ничего не знаю. Понял? Ты для меня мой Синдзи-кун и все тут. Пусть старше, пусть с каким-то там опытом. И называть тебя мы будет только так, ясно?

Я кивнул. Возражать такой Нанасэ я не собирался, не дурак чай. Весь наш жизненный опыт – мои почти восемьдесят лет да плюс четырнадцать с хвостиком Синдзи-куна – весь опыт кричал, что с женщинами в таком состоянии надо соглашаться. Кивать, поддакивать, молчать с умным видом. Ни в коем случае не возражать, если хотите жить немного дольше, чем завтрашний день.

– Ага. Ясно, – кивнула Майко, и в ее глазах что-то блеснуло, – значит, будем так и называть, Синдзи-ку-у-ун… но я вот что сейчас подумала, Нана-тян. Знаешь, я вот раньше думала, что он маловат еще для меня, возрастом не вышел…

– Дура! – рыкнула Нанасэ, но Майко только улыбнулась.

– А теперь я думаю, что староват ты для меня, Синдзи-кун. Или мне называть тебя теперь Синдзи-сама? Из почтения к твоим уважаемым сединам?

Глава 17

После третьего урока меня вызвали к директору. Так сказать, на ковер. Кстати, первые два урока прошли почти как обычно, разве что все мои одноклассники вдруг решили пялиться на меня, отворачиваясь, когда я смотрел на них. Все, кроме Иошико, которая на первой же перемене плюхнулась попой на мою парту и села там по-турецки, прижав юбку руками, так, что ее спортивных шортиков я сегодня не увидел.

– И оу, Син-кун! – сказала она, устроившись на моем учебнике по истории поудобнее. – Как ты сегодня? Голова не болит?

– И тебе всего самого доброго, Иошико-чан. Болит. И еще как.

Вчера мы проговорили всю ночь напролет с Нанасэ-онээсан и Майко, я, естественно, не выспался, а с утра в школу. Майко, конечно, ехидно заметила, что такому старперу, как я, и учиться не надо, но Нанасэ была неумолима – реинкарнация реинкарнацией и перерождения всякие тоже своим чередом, но учеба – это святое. Так что я, можно сказать, с корабля на бал.

– Ну-ну, – покачала головой Иошико, – а то я слышала, что этот Мацуда тебе голову разбил. Не врут, значит.

– Да, это у меня не из-за него. Не выспался я.

– Арара… – Иошико широко улыбнулась. – Небось опять всю ночь о нежностях с Аей-чан мечтал?

– Вот чего не было, того не было, – вздохнул я. Не до прелестей Аи-чан мне сейчас, у меня сейчас состояние того медведя из анекдота: «Ой, Вова, мне так хреново…» В очередной раз считаю исключительной подлостью мироздания тот факт, что моя сверхспособность не распространяется на депривацию сна. Было бы зверски удобно.

– Ладно, бывай, ботан… – Иошико соскочила с парты и исчезла в дверях, тут же окруженная девочками из своей свиты.

Я посмотрел ей вслед и совершенно упустил момент, когда возле моей парты возникла Ая-чан.

– Ты почему позволяешь ей так с собой разговаривать? – задала она вопрос с ходу. – И почему она на твоей парте сидит с ногами? Это, между прочим, правилами школы запрещено!

– И тебе доброго здравия, Ая-чан, – прищурился я, – чем обязан твоему визиту?

– Ничем, – буркнула Ая. – Иошико эта ведет себя как… хулиганка какая.

– Ну так она и есть хулиганка, – пожал плечами я. Спать хотелось просто невыносимо, а нам с Майко сегодня еще с «этой задавакой» Акирой встречаться. И еще много работы с молотком. В общем довольно занятой денек. Задаваться вопросами вроде «что за хрень происходит в этом отдельном японском коллективе?» было лень. Вчера я уже показал городу и миру, что моя способность обманывать людей, хитро манипулировать ими или строить интриги где-то на уровне плинтуса. Нет, ниже, где-то в подвале. Где-то на дне самой глубокой ямы, выкопанной на дне самого глубокого подвала, мать его. Тоже мне Цао Цао эры Хэй-сей нашелся. Не умеешь вести интриги, не можешь читать атмосферу японского социума – нечего и стараться. Лежи тут и старайся не уснуть, а то Сатоми-сан мигом F влепит.

– Да ну ее. Нашел о ком говорить, – непоследовательно заявила Ая-чан и переступила с ноги на ногу. – Я хотела спросить…

– Да? – поднял бровь я. Одну бровь, потому что поднимать сразу две было бы титаническим усилием. И потом – с одной поднятой бровью я напоминал себе раннего Брюса Уиллиса, еще из «Агентства Муншайн».

– Нет, даже не так… ладно, потом поговорим! – и Ая-чан исчезла в пространстве, оставляя за собой наэлектризованные потоки воздуха, как после выстрела из рейлгана.

– Ну… как скажешь.

И оставшиеся уроки слились для меня в одно нескончаемое усилие держать глаза открытыми, а голову – ровно. Нет, определенно, после уроков забурюсь куда-нибудь в кладовку инвентаря и посплю хоть немного, а то так недолго и крышей поехать. А мне сейчас голова ясная нужна, мне без нее никак. Как там? «А такой я ни к чему, ни на службе, ни в дому. Потому как весь мой смысел исключительно в уму!», да.

А после третьего урока меня вызвали к директору. Как выяснилось, драка не прошла мимо школьной медсестры, которая поставила в известность начальство. К чести Мацуды Аки ака Принца Чарминга – ни он, ни его дружки ничего никому не сказали, но слухи о том, что к делу причастен некий Ямасита Синдзи, дошли и до высшего руководства школы. Результат – вот он я, сижу на неудобном и низком кресле в кабинете директора.

Напротив меня сидит вовсе не директор нашей школы, пожилой Ясухиро-сама, седой и крепкий мужчина, чем-то неуловимо похожий на мудрого филина из советских мультфильмов, а старший инспектор СКПУ – Горо-сан. Горо-сан хмурится и перебирает бумаги, лежащие перед ним на столе директора. Я молчу и смотрю мимо него – в окно. Кабинет директора находится на третьем этаже, окно приоткрыто, и сквозь него слышны крики школьников, играющих в футбол.

Где-то рядом чирикает какая-то птица. Я прикрываю глаза и потихонечку начинаю дремать под эти успокаивающие звуки. А что, я не спал толком вот уже вторые сутки, а если кому будет надо, тот меня разбудит. Знаю я эти ваши психологические трюки – молчать, нагнетать обстановку, многозначительно хмыкать над бумагами, терпение испытывать. Мелочь, но неподготовленного человека легко выводит из равновесия. Человек начинает нервничать, строить догадки, представлять себе все самое страшное, предполагать, одним словом – плывет.

Если знать об этом дешевом трюке, то ему очень легко противостоять. Не надо нервничать и бояться. Надо расслабиться и представить, что ты пришел по своей воле и тебе тут нравится. Нравится сидеть и молчать, например. Нравится наблюдать, как Горо-сан старательно хмурит брови над бумагами. Нравится расслабиться на стуле и начать дремать, потому что эти женщины никак не дадут мне покоя, все вместе и каждая по отдельности.

– Ямасита-кун, – наконец говорит Горо-сан, наигравшись в молчанку и увидев, что результата от розыгрыша этой карты нет. Вот же… а ведь я уже почти заснул.

– Не высыпаешься по ночам, Ямасита-кун? – спрашивает Горо-сан вкрадчиво. – И чем же ты таким занимаешься ночью, что клюешь носом весь день?

Конечно, если говорить правду, правду и ничего кроме правды, мне следует честно заявить, что прошлой ночью мне не давали спать прекрасная ассасин клана якудза, Великолепная Майко-чан, и моя старшая сестренка Нанасэ-онээсан, всю ночь не дали глаза сомкнуть, а вот позавчера мне не давала спать одноклассница Ая-чан – тоже почти всю ночь, кстати. Вряд ли Горо-сан ожидает такого ответа, скорее всего его инсинуации предполагают, что я попал в лапы организованной преступности (в лапы некой Майко – это точно) и теперь по указаниям боссов мафиозо темными ночами бегаю по улицам нашего города, сжимая в потных ладошках пистолет с глушителем.

– Ничем особенным, Горо-сан, – отвечаю я кротко, – уроки учил, вот и не выспался.

– Вот как. Уроки. Хочешь хорошо учиться? – Горо-сан меня прощупывает взглядом. Видимо, приходит к малоутешительным выводам и осуждающе качает головой. – Как же так, Ямасита-кун, как так вышло, что ты нарушаешь дисциплину в школе и избиваешь других учеников?

– Что-то я не припомню такого, – говорю я спокойно. Нет тела – нет дела. Раз уж Мацуда и его товарищи не дали показаний и не побежали жаловаться, значит, нет и потерпевших. Упали с лестницы. Играли в американский футбол. Несчастный случай, в следующий раз будем аккуратнее. Кстати, после этого я Принца Чарминга даже немного уважать стал. Ну да, вел себя как последний мудила и напал исподтишка, но хоть жаловаться не побежал. Мужик.