Сын палача - Ткачев Андрей - Страница 21

Зак медленно и многозначительно вздохнул. Он долго смотрел на меня тяжелым взглядом, явно что-то напряженно обдумывая, взвешивая и просчитывая. Наконец маг жизни снова заговорил:

– Я об этом пожалею… Но допустим. Господин Келдрин не умрет прямо сейчас, но что это меняет? Эвверанам необходимо срочно разобраться с проклятием…

– Которое наложено Грахтарнами, – вставил я.

– Уже узнал? – удивился Зак. – Быстро.

Очень захотелось раздраженно сплюнуть, но это неблагородно.

– Значит, ты в курсе дела?

– Нет, – отрицательно покачал головой доктор. – Скорее, предполагал. Всего лишь один из наиболее вероятных вариантов. Я не пытался их найти – они сами приходили ко мне, если ты об этом, – он отвечал на еще не заданные вопросы. – Так что, где искать проклявшего, я тебе не скажу.

– Ладно. А сказать, что знаешь о роде Торн, можешь?

– Нет… Не здесь, – чуть подумав, добавил Зак. – Приходи завтра ко мне, там и поговорим, – и под конец он сделал жест, означающий, что за нами могут наблюдать. Такая схема жестов использовалась в наших отрядах. Предназначалась она для тех случаев, когда было крайне нежелательно выдавать свое присутствие голосом.

– Уже сегодня, – многозначительно кивнул я в сторону окна, в котором алела заря. – Но мне и правда стоит нормально отдохнуть.

– А еще тебе стоит не совать голову в пасть монстра, – проворчал маг жизни. – Ты ввязался в очень опасную игру, друг мой. И меня втягиваешь в нее же.

– Если хочешь…

– Нет! – Зак понял, что я готов предложить ему держать дистанцию, чтобы не подвергать себя опасности. – Если говорить откровенно, то это ты меня спасал, а не я тебя, Сол. Я тебе обязан. И если я не помогу тебе сейчас, то… То никогда не смогу себя уважать. Так что приходи ко мне завтра… – и, немного подумав, он улыбнулся. – А лучше через несколько дней. Я пришлю тебе весточку. Есть у меня некоторые соображения. Это империя. Как говорят сами вэллы, земля больших возможностей для умных людей.

Теперь уже улыбался я, протягивая руку, прося вернуть мне флягу для еще одного глотка.

– Давай. За начало хорошего дела, и чтобы мне лучше спалось. Черт, Зак, как ты это пьешь?

Эрлоу засмеялся и, приняв флягу, повторил мое действие, после чего отсалютовал и вышел.

Глава 5

Чувствовал себя, как на утро после увольнительной: голова нещадно болела; ноги и руки гудели так, будто ночью я совершил марш-бросок в полной экипировке, да еще и был нагружен сверху металлическими болванками, проштрафившись перед командиром; свет, заглядывающий в окно, раздражал; звуки бесили, ужасно бесили. Не меньше часа ушло на медитацию и, собственно, на сами попытки войти в это состояние, хотя бы для того, чтобы перестать ощущать себя умирающим.

«Увлекательнейший» процесс, от которого часто новичков клонит в сон, – необходимость удерживать концентрацию, несмотря на множество отвлекающих факторов, был прерван стуком в дверь. Последнее окончательно сбило настрой. В успех утренней медитации я и так не очень верил, но хотя бы надежда теплилась. Видимо, не сегодня, лишь голову удалось слегка прочистить.

– Я немного занят. Это срочно? – крикнул, даже не задумываясь над тем, кто стоит за дверью.

– Извините, что отвлекаю, – голос принадлежал Ноле, – но это действительно срочно.

Грубости от меня миледи совершенно не заслуживала. Планы на утро, настроение, тон и выражение лица начали резко корректироваться.

– Одну минуту.

Уложиться в минуту получилось с огромным трудом, но я и так заставил женщину ждать, чем повел себя крайне невежливо. И все же, открывая Ноле дверь, я предстал перед ней уже не в столь сильно потрепанном виде. Сделать что-то большее мне просто не позволяло отсутствие времени. Ох, если бы видела меня сейчас мама, то точно бы отругала за отсутствие манер.

– Миледи, – поприветствовал я ее, отходя в сторону.

Нола зашла в комнату, опустив глаза и смущенно улыбаясь. Непривычно было видеть эту сильную и уверенную женщину в таком состоянии.

– Солрэн. Я хотела лично поблагодарить… тебя… – она резко отвернулась, смахивая выступившую в уголках глаз влагу. – Спасибо тебе за спасение господина Келдрина. Доктор Эрлоу сказал, что без твоей помощи у него было очень мало шансов на успешную операцию.

Все ее состояние говорило о том, насколько близко Нола восприняла случившееся с Келдрином. Мои предположения по поводу их взаимоотношений начинали приобретать основания, но делать однозначные выводы было еще рано, ведь я могу и ошибаться.

– Это мой долг, миледи, – кивнул я, иные слова в этой ситуации просто неуместны.

Нола улыбнулась, задумчиво на меня посмотрев:

– Ты обращаешься ко мне: миледи. В империи я такого не слышала. Не расскажешь, к кому в королевстве так обращались?

– Почему же, – думаю, маленькая безобидная лесть сейчас как никогда кстати. – Это обязательное обращение к девушкам и женщинам королевского правящего клана. Также мужчина использовал это обращение к женщине, если хотел выразить ей уважение и признание.

Моя собеседница чуть удивилась, а затем выразила наигранное довольство:

– А ты – искушенный молодой человек. Эх, где моя молодость… – и показательно мечтательно улыбнулась.

В этот раз она уже уверенно сказала мне «ты». Не заметить этот переход я не мог, но ставить на нем акцент не стал, видя смущение и растерянность от первого сорвавшегося с уст Нолы более близкого обращения. Скорее всего, получилось это неосознанно, под воздействием эмоций, но я был не против.

– Что значит где? – нарочито удивился я, раз уж она сама напрашивалась на комплимент. – Ваша молодость при вас, и я уверен, еще долго вас не оставит.

– Льстец, – открыто и тепло улыбнулась женщина, за этим ощущались какие-то другие потаенные чувства, которые я просто не мог разгадать в силу своей неопытности в таких вопросах. Да и кто может сказать, что он со стопроцентной вероятностью понимает женщин? Уж точно не я. – Приятно с тобой говорить, но тебя хочет видеть госпожа Орриса. Она ждет в кабинете главы рода. На время, пока ее муж ранен, госпожа Орриса взяла на себя ношу управления.

– Я сразу же отправлюсь к ней, – серьезно кивнул я.

Вот и пришло время близкого знакомства с женой Келдрина, удивительно, но мы до сих пор были друг другу не представлены, как это полагается.

В кабинете, куда я поднялся, наспех приведя свой внешний вид в некий требуемый минимум, обозначенный этикетом, ничего не изменилось, только добавился приятный запах цветов. Это явно сигнализировало о вторжении в помещение женщины. Нормальный мужчина просто не станет заморачиваться по таким пустякам, а ненормальный… Таких я старался обходить стороной.

– Госпожа Орриса, – женщина стояла у окна и смотрела на улицу, и на голос среагировала не сразу.

Убрав кружевным платком слезу, стремительно стекавшую вниз, она развернулась и, молча посмотрев на меня, подошла к столу. На пару мгновений замерла в нерешительности, перед тем как опуститься в кресло мужа, глубоко и трагично вздыхая. Затем подняла на меня взгляд, будто ожидая чего-то. Я молчал. Не дождавшись, Орриса наконец заговорила:

– Вижу, с настоящими придворными манерами вы незнакомы. Или не желаете их проявлять по отношению ко мне? Я успела чем-то заслужить вашу неприязнь, Солрэн? – ее голос был пропитан нотками строгости.

– Я действительно не знаком с традициями вэллов, госпожа Орриса, – ответил я. – Никакой неприязни нет, – получилось слегка суше, чем я хотел.

– Не знаю, что хуже. Либо вы искусно врете, желая ввести меня в заблуждение, либо неотесаны и глупы настолько, что не озаботились выучить такие простые и необходимые любому настоящему дворянину правила хорошего тона. В любом случае… Я недовольна вашим грубым вмешательством. Вашу помощь моему мужу я расцениваю как самодурство, даже несмотря на то, что доктор Эрлоу уверял меня, что именно это ваше вмешательство спасло моему дорогому мужу жизнь, – она снова поднесла платок к щеке, вытирая слезу. Это выглядело слишком показательно и немного наигранно. У той же Нолы эмоции были куда убедительней. Здесь же мне слабо верилось в искренность, но это не мое дело. – Я не забыла о том, что именно доктор Эрлоу давал вам рекомендацию. А значит, обязан говорить о вас исключительно в положительном ключе, чтобы не испытывать стыд за свое поспешное решение, как и за молодого человека, им же порекомендованного и, возможно, допустившего ошибки, которые этому несомненно уважаемому доктору пришлось исправлять.