«Древоходец». Приблудный ученик. Книга первая - Колокольников Александр - Страница 24

Мастер Ярич подошел к нему сразу после завтрака. Мастер был в шляпе, глаза прикрывали затемнённые очки. Если в этот солнечный и жаркий день затемнённые очки воспринимались Костей нормально, то тяжёлая и тоже тёмная шляпа на Яриче, в такую погоду, казались столь же неуместными, как и толстые кожаные сапоги на нём самом.

Вместе они дошли до конюшни, где уже стояли приготовленные к поездке лошадь и пони.

Косте в деревне несколько раз давали прокатится на лошади, но полноценным опытом верховой езды это назвать было, конечно, нельзя.

Мастер Ярич, посмотрев на потуги Кости управлять пони, спешился, отобрал у него поводья и привязал к седлу своей лошади.

Выехав со школьной усадьбы, неспешно добрались до большой дороги, где в просветах с одной стороны иногда появлялась река, а с другой – спускались по склону небольшие усадьбы с домами городских пригородов.

Жилые дома и хозяйственные постройки – почти все из камня, с красной черепичной крышей. Некоторые побольше и побогаче – оштукатурены. Рядом с каждым имелся садик, или огород. Гораздо больший интерес, чем дома пригорода, у Кости вызывал вид на реку, широкая лента которой время от времени показывалась в промежутках, между растущими вдоль дороги деревьями.

По реке, непрерывными цепочками, двигались навстречу друг-другу небольшие парусно-вёсельные лодки. Вот их паруса не только привлекли внимание, но и вызвали настоящее восхищение у Кости. Судёнышки имели не просто разноцветные паруса, а ещё на многих из них были нарисованы яркие картины, с различными сюжетами: от просто пейзажа, до борьбы закованных в броню воинов с какими-то чудовищами.

Встречные конные и пешие, иногда кивали мастеру Яричу – приветствуя. Некоторые проходили молча, но почти все: кто с удивлением, кто с жалостью, а большинство с улыбкой, смотрели на Костю – болтающегося на пони. Однажды навстречу показался открытый экипаж, с золотыми гербами на дверцах. В нём, помимо кучера, сидели мужчина с женщиной. Мастер Ярич, заметив его, поспешно сошёл на обочину, пропуская экипаж и, пока тот проезжал мимо, стоял опустив голову.

Река стала уходить в сторону от города и дорога, по которой они ехали, разделилась на три. Одна поворачивала к реке, другая к городу, а третья – самая узкая, шла прямо. Вот по ней, по самой узкой и слабо наезженной, они дальше и потрусили.

Костя сверился со своим внутренним зрением и убедился, – они направлялись к той самой поляне, где он появился в этом мире.

Подъехали к небольшой сторожке, из которой вышел караульный. Возможно, он бы его и не признал, но охранник сам поинтересовался, долго ли болела голова у Кости после удара дубинкой и захохотал. Всё также веселясь, просил не держать обид на дядюшку Боруша. Он говорил что-то ещё, но Костя дальше уже не понимал смысла фраз.

Мастер Ярич несколькими резкими словами стёр и улыбку с лица охранника, одновременно остановив его поток слов, затем протянул какую-то бумагу. Боруш, долго держал бумагу перед глазами, а после, как бы нехотя, всё же вернул обратно, и показал рукой – проезжайте, ушёл в сторожку.

Доехали до полянки и остановились. Дальше к дереву Костя подходил уже один, оставив Ярича с лошадьми за её границей. И в этот раз ему не удалось переместиться домой. Возвращаясь обратно и проезжая мимо сторожки, они опять увидели Боруша. Тот, пропустил их молча, не сказав ни слова.

Дальше Костя ехал, отрешённо смотря в землю, и очнулся от своих горестных мыслей, только когда под копытами пони зацокала каменная мостовая. Растерянно оглянувшись, увидел, что они уже миновали пригород и въезжают в сам город.

Вскоре спешившись перед большим двухэтажным домом. Отдав поводья подбежавшему мальчишке, мастер Ярич провёл Костю внутрь здания, где они сразу оказались в заставленном столами обеденном зале. Ярич о чём-то побеседовал со стоящим за стойкой мужчиной, передал ему деньги, получив взамен большой ключ. Затем поднялись на второй этаж, и мастер ключом открыл одну из нескольких, выходивших в коридор дверей.

Внутри всё было просто: стол, кровать, на стене несколько вешалок для одежды. Ещё в углу находился, как поначалу показалось Косте, большой гардероб, но Ярич подвёл его к гардеробу, открыл дверь, и показал, что внутри туалет, в котором рядом с подобием унитаза, прикрытого деревянной крышкой, стояли два ведра с водой, для смыва. Рукомойник же висел на стене над унитазом

Стул в комнате был один, мастер усадил на него Костю, а сам разместился напротив на кровати и начал пытаться что-то объяснить Косте.

После каждой фразы, Ярич требовал от мальчика подтверждения, что тот всё понял, если подтверждения не получал, – искал другие слова.

Куцый словарный запас, с трудом позволил Косте разобраться, что хотел донести до него Ярич и то не полностью. Собрав, понятые ему слова в озвученной последовательности, он получил примерно такой ряд: здесь один сидеть; спать; утром забрать; ехать; опять туда; плохо; не делать; молчать.

Если большая часть расшифровывалась легко: Ярич оставляет его здесь на ночь, заберёт утром и они опять поедут на полянку, то концовка со словами: плохо; не делать; молчать – ставила его в тупик и вызывала опасливое недоумение.

Раздался деликатный стук в дверь, мастер Ярич встал и впустил в комнату двух женщин-прислужниц. Они, из принесённых корзин, стали выставлять еду. Водрузили на стол и большой горшок с горячей куриной лапшой. В заключении достали посуду с приборами, два полотенца и бутылку вина.

Женщины ушли. Обед, по понятным причинам, проходил в полном молчании. Единственно перед началом трапезы, мастер Ярич сложил на угол стола в отдельную миску несколько ломтей хлеба с куском колбасы, рядом поставил кувшин с водой и, указав на всё это рукой, сказал: «Тебе ужин». Костя понятливо кивнул головой.

Пообедав, мастер Ярич и вызвав прислугу убрать грязную посуду, после чего ушёл, закрыв дверь на замок и унося ключ с собой. Костя остался один. Сначала подтащил стул к окну. Поставив локти на подоконник и подперев голову, долго так сидел, рассматривая пока ещё чуждый для него мир.

По улице проезжали всадники, громыхали гружёные повозки, с чуть меньшим шумом – пролётки с пассажирами. Однажды мимо проследовал помпезный экипаж, запряжённый четвёркой белых лошадей. Рабочий день был в разгаре – прохожих не очень много. Но даже при такой слабой выборке, замечалась большая свобода в одежде. Да, женщин в мини-юбках и брюках в обтяжку не было, но в остальном полная свобода: с головными уборами и без них, в длинных шароварах и в шароварах, укороченных по щиколотку, в юбках чуть ниже колена и в платьях до земли.

Такое же разнообразие в одежде и у мужчин. Выделялись военные в мундирах и, кажется, полицейские с чем-то вроде сабли на боку.

Привлёк внимание старик в такой же шляпе, в таких же тёмных очках, как у мастера Ярича. При ходьбе он опирался на чёрную трость. Костя вспомнил, что почти точно такие же имелись у всех старших учеников школы, – они зачем-то брали их с собой, когда шли тренироваться на спортивную площадку.

Костя, устав наблюдать, поужинал и лёг спать. Уснуть сразу не смог. Он уже начал осознавать, что не удастся вернуться домой, но полностью ещё этого не принял. Лежал, вспоминая дом, родных и плакал. Всё так же всхлипывая, наконец-то стал засыпать, но внизу в зале заиграла музыка. Затем кто-то начал петь. Сначала песни были заунывные, но вскоре перешли на ритмичные и весёлые, под которые стали плясать с громким дружным топотом. Затем по стенам его комнаты запрыгали световые сполохи.

Костя поднялся и подошёл к окну. На улицу пришла ночь. Перед входом в гостиницу горели прикреплённые к невысоким столбам факелы. Их колеблющиеся пламя одновременно завораживало и пугало.

Факелы, бросающие вверх, во тьму искры, топот от плясок, сотрясающий стены – всё это, диковатое и непривычное, неожиданно вызвало у мальчика резкое прояснение сознания и в голове выкристаллизовались вполне уверенно-чёткие и зрелые мысли: «Хватит скулить! Мне в этом мире придётся долго жить! Надо постараться быстро здесь освоиться и чего-то добиться!».