«Древоходец». Приблудный ученик. Книга первая - Колокольников Александр - Страница 21

– Хорошо подходи, – ответил Гарвил.

Мэтр Гарви положил свою правую руку на левое плечо мастера Ярича и произнёс: «Даю слово, что заключу под клятву согласованный договор, на использование тобой иномирца».

– Слово дано, – закончил фразу мэтр.

– Слово принято, – ответил мастер Ярич.

– Как? Всё устраивает? – поинтересовался Гарвил.

– Вставили в «слово» – «согласованный договор», – поморщившись заметил Ярич.

– А ты что хотел? Совсем меня за дурака держишь?

– Нет, но просто надеялся, – улыбнулся Ярич.

Когда Ярич поднялся и собрался идти к выходу, мэтр Гарвил задержал его вопросом:

– Ты сказал, что иномиряне не могут вернуться в свой мир. А по разным другим мирам они могут путешествовать? В наших старых легендах, великие Древоходцы перемещались между мирами. Вот иномирец, с которым ты учился вместе, – он мог?

– Ну так это великие. За ним ничего такого не замечал. Одно время даже жили вместе в комнате: ничего необычного, никаких странных вещей, предметов. Я сам, помню, заинтересовался иномирцами и пытался что-то найти, почитать, но вся сведения про Древохрдцев-иномирцев закрыты. Вот даже у вас есть предписание – выявлять и передавать их в Орден Смотрящих за награду. А как выявлять? Чем они отличаются? Ничего не сказано, – закончил мастер Ярич.

Второй и третий день Кости в новом мире проходили одинаково. Он механически пытался есть принесённую еду, большую часть её оставлял в посуде. Его выводили на улицу, где усаживали на скамейку у стеночки. Сидел тупо смотря вперёд, но ничего не видел – перед глазами всё плыло, и ни на чём не мог сосредоточиться.

Тринадцатилетнему мальчику трудно было осознать, постигнуть произошедшее с ним. Он оказался совершенно один, без какой-либо поддержки, оказался не только в ином мире, но и в другом теле, да ещё и постоянно был прикован на ночь цепью.

Поначалу, даже обдумывать своё положение не мог – сразу начиналась какая-то внутренняя дрожь. Облегчение приносил только сон. Ему давали настойку от который он сразу засыпал. И каждый раз засыпая, Костя надеялся проснуться в своём мире, но просыпался всё на том же топчане с цепью на ноге.

Изменение состояния в лучшую сторону пришло на четвёртый день. Сначала появилась и сформировалась вполне очевидная, для человека на цепи, мысль о побеге. Костя предположил, а затем и полностью себя в этом уверил, что если доберётся до места, где впервые появился в этом мире, то сможет вернуться обратно на Землю, на свою волшебную полянку. И тогда он словно очнулся: у него появилась цель – искать путь к побегу, а для этого необходимо более-менее освоиться, понять, как всё устроено, а значит требовалось перейти к активному изучению нового мира.

Проблемы были не только в незнании языка, сложности были во всём: он слышал запахи, но не понимал их значения, подразделяя по принципу – пахнет, или воняет. Сладкое – горькое различать стал сразу, а вот где солёное, а где кислое, разобрался нескоро.

Не мог поначалу распознавать и людей – все казались на одно лицо. Встретив подобного человека где-нибудь в Москве или Париже, пройдёшь мимо, пусть особо не зацепишь взглядом, – всё же из толпы выделить сможешь, но только в том случае если человек один, а когда они все с узкими переносицами, с приподнятыми вверх наружными уголками глаза, с ушными раковинами практически без мочек, а ещё почти все и с тонкими губами, то у Кости закономерно возникли сложности с узнаванием. Да, они различались по цвету волос и глаз, но в младших группах все были пострижены коротко, и у Кости долгое время не получалось отличать их друг от друга.

За Костей поочерёдно присматривали ученики мастера Тулбаса. Они принадлежали к старшим, длинноволосым группам, уже определившимися со специализацией. Их выбор был– изготовление артефактов, которое преподавал мастер Тулбас.

Каждое утро, кто-нибудь из этих учеников приходил в комнату Кости, отсоединял браслет с медным проводом, и всё это, вместе с шкатулкой уносил, затем возвращался с завтраком. После того, как Костя поест, выводили на улицу и оставляли сидеть на лавочке, пристегнув цепью, давая всем обитателям школы вдосталь на него поглазеть, а младшим похихикать.

Через пару часов после сидения на улице, Костю отправляли в его комнату, где опять пристёгивали на цепь к топчану.

Перемены в этом распорядке начались на пятый день с завтрака, который принёс ученик по имени Пусташ, – так звали паренька, который зашёл к Косте, когда тот впервые очнулся в этой комнате, а затем он же отвёл мальчика к управляющему школы.

В то утро, в отличие от предыдущих, когда Костя с безразличием ковырялся ложкой, иногда как бы засыпая с ней в руке, то сейчас, посмотрев на принесённый завтрак, отрицательно замотал головой и, указав на горшок с опостылевшей ему кашей, изобразил рвотный позыв. Затем подвинул горшок Пусташу и протянул ложку, предлагая съесть самому. Пусташ в ответ засмеялся, тоже изобразил позыв рвоты и, продолжая улыбаться, ушёл, оставив горшок с кашей на столе.

Вернулся он примерно через полчаса, уже вместе с мастером Мелиусом.

Подойдя к сидящему на топчане Косте, мастер упёрся одним указательным пальцем мальчику в подбородок и, задрав ему голову вверх, некоторое время смотрел в глаза. Отпустив подбородок, он плотно прижал свои мягкие ладони к вискам Кости и так застыл, словно к чему-то прислушиваясь. Убрав руки от головы мальчика, мастер Мелиус сказал Пусташу несколько фраз и неторопливо покинул комнату.

Костю избавили от цепи, и, радостного, от того, что наконец-то сняли с привязи, сопроводили на поле, или точнее большой огород, расположенный недалеко от здания школы. Там в его руках оказался инструмент похожий на тяпку – сразу значительно понизивший ему градус радости.

Пусташ изобразил перед Костей хоть и короткую, но вполне доходчивую пантомиму. Он повёл рукой, указывая на пространство за забором огорода, следом изобразил бег на месте, а в заключении палкой от тяпки легонько постучал мальчику по спине. Всё предельно понятно – сбежишь, побьют палками.

Затем Пусташ подвёл его к женщине, которая, по-видимому, была здесь старшей. Он впервые увидел женщину этого мира, но никаких особых отличий от земных не заметил. Да, у неё тоже тонкий нос, ушные раковины без мочек, но в остальном, даже в одежде – ничего необычного. Свободная блузка, широкие штаны до щиколоток. Рядом согнувшись, обрабатывали землю ещё несколько женщин. На некоторых были такие же штаны, на других юбки. Чувствовалась полная свобода и в выборе одежды, причёсок и головных уборов.

Старшая, в свою очередь, отыграла свою пантомиму, изображая как надо правильно тяпкой окучивать грядки с похожими на земную свёклу корнеплодами, а затем приставила к группе учеников с коротко стриженными волосами. Короткие волосы, как позже узнал Костя, говорили о принадлежности учеников к младшим группам. Выделив грядку рядом с ними, старшая некоторое время понаблюдала за его работай и, видимо, довольная результатом, ушла.

Он взял хороший темп и быстро догнал ребят. Те поначалу часто оглядывались на него, пытались задавать какие-то вопросы, но Костя в ответ только улыбался и разводил руками, показывая – не понимаю. Постепенно его оставили в покое, продолжая болтать между собой. Костя благоразумно не стал их обгонять – нечего выпендриваться и работал рядом, прислушиваясь к разговору. В словах местного языка было очень много звуков «Ш»; «Ж»; «З» и «С», отчего их речь звучала весьма шипяще.

Неожиданно Костя уловил смысл одного слова, означающего – купить. Он тихо произнёс его вслух. Даже само сочетание звуков в этом слове было непривычно для него, но откуда-то он точно знал, что оно обозначает – купить.

Костя стал прислушиваться внимательней, общий смысл фраз он не понимал, но отдельные слова выхватывал и знал их значение: дать; взять; смотреть; идти. Как оказалось, при переходе, он получил знание примерно двухсот – трёхсот основных слов этого мира, точнее этой местности.