Аватар Х (СИ) - "lanpirot" - Страница 22

— И кто же?

— Завсегдатаями этого поистине легендарного места были писатели, музыканты и художники. Писатели предпочитали собираться вон в той буфетной комнате, — указал Вячеслав Вячеславович, — с нижним ярусом оконных стекол с изображением сцен из «Собора Парижской Богоматери» Гюго. Их беседы любили подслушивать другие посетители ресторана. Я, каюсь, не раз присоединялся к таким разговорам. Часто в «Палкинъ» наведывались Гоголь и Достоевский, Бунин, Некрасов, Салтыков-Щедрин, художник Репин, композиторы — Римский-Корсаков и Чайковский.

— Так он и сейчас работает? — поинтересовался я.

— Увы! — Развел руками Маг. — После Вооруженного восстания ресторан ждала незавидная судьба: его преобразовали в общественную столовую. А затем, после полного установления советской власти, вообще переделали под банальное синема. А какое было место! — с сожалением произнес князь. — Так что посетить его теперь можно лишь в моих воспоминаниях!

— А зачем вам все это? — Я развел руками, словно стараясь охватить весь ресторан.

Но старый колдун понял меня с полуслова:

— Я старый больной человек, Мамонт, отягощенный язвой. Ни поесть нормально, не выпить. А здесь я вновь молод и здоров. И пусть эта пища и не даст мне ничего в реальном мире, но здесь я могу наслаждаться недоступными мне удовольствиями сколько угодно! Так что и вы наслаждайтесь, юноша, больше вам такого случая — побывать в лучшем ресторане Имперского Петербурга — не выпадет никогда в жизни!

— Так мы в ваших воспоминаниях? И как оно у вас так натурально получается? Как в жизни? — Я провел пальцами по краю накрахмаленной скатерти, реально ощущая её хруст и фактуру. Если бы Райнгольд не сказал мне, что мы в каком-то там Ментальном пространстве, и изменения окружения не проходили с такой стремительностью, я бы не сумел отличить призрачный ресторан, воссозданный из воспоминаний Мозголома, от настоящего. Либо это была настолько реальная галлюцинация…

— Нет, молодой человек, я же объяснял — это не галлюцинация! — Вновь легко прочитал мои мысли старик. — Это настоящая реконструкция ресторана в общем Ментальном пространстве, оперировать которым могут лишь Мозголомы…

Неожиданно «набор» этих слов пробудил во мне еще один кусочек памяти…

Я сидел на пассажирском кресле в автомобиле, куда-то стремительно летящем по вечерним московским улицам. А водитель — невзрачный сухой мужичонка, облаченный в полувоенный френч защитного цвета без каких-либо знаков различия сосредоточенно крутил баранку.

Я с хрустом сжал кулаки, наблюдая в окно, как мимо проносятся дома и деревья. На душе отчего-то было особенно муторно.

— А этот, Жорик белобрысый, он кто? И что за хрень с ним происходила? Или это просто моя галлюцинация была?

— Нет, Хоттабыч, — продолжая куда-то нестись, ответил водитель, не отрывая настороженного взгляда от дороги, — это не галлюцинация. Ты, как имеющий в числе прочих «плюшек», выданных тебе Судьбой, и Дар Мозголома, был затянут в некое общее для нас, Мозголомов, Ментальное пространство… [2]

Черт! Я мотнул головой, стараясь отогнать видение, на мгновение заслонившее даже шикарный ресторан Палкина. Картинка автомобильного салона «поплыла», а перед глазами вновь появился сервированный столик.

— Занятно… — произнес Вячеслав Вячеславович, в руке которого неожиданно появился бокал с жидкостью насыщенно соломенного цвета, из которого он с наслаждением пригубил. — Очень и очень занятно!

Передо мной на столе тоже соткалась прямо из воздуха копия его бокала. Я взял его в руки, и осторожно понюхал.

— Выпейте это, молодой человек, — произнес Райнгольд, подавая пример. — Это лучший коньяк, который я когда-либо пробовал…

Я поднес бокал ко рту и выпил его залпом.

— Ох! Мон шер! — Пораженный таким поступком, воскликнул Мозголом. — Это же святотатство так пить коньяк столетней выдержки! Хотя, ладно — откуда вам знать… Будет оказия — еще научу.

Мое горло приятно обожгло мягким жаром, который постепенно перетек в желудок, где и разошелся приятным теплом по всему организма. Да и фруктовый привкус, как мне показалось, славно прокатился по языку.

— Чувствуете, юноша, как в букете напитка удивительным образом переплетаются фруктовые и шоколадно-ванильные ноты? — поинтересовался князь. — Вкус настолько мягкий, бархатистый, насколько это вообще возможно.

— Отличная выпивка! — нисколько не слукавив, произнес я. — Прямо, как настоящая…

— Даже не сомневайтесь, для вас — все ощущения настоящие! Ибо опыт не пропьешь! А теперь скажите: вы узнали человека, сидевшего за рулем? — неожиданно сменил он тему разговора.

— Так вы это тоже видели?

— Несомненно! — усмехнулся Вячеслав Вячеславович. — Поскольку ваше неожиданное «воспоминание» перекрыло даже мою «реконструкцию» ресторации «Палкина».

— Мне показалось, — осторожно произнес я, — что мы с ним давно и очень близко знакомы. Однако, я так же уверен, что мы с ним никогда не встречались. Такой вот парадокс, Вячеслав Вячеславович.

— Да, все страньше и страньше… — задумчиво произнес Райнгольд. — Но, самое интересное, юноша, что я тоже узнал этого человека.

— Кто он? И откуда вы его знаете?

— Я хорошо знавал и его самого, и его родителей, царствие им небесное, — пояснил старый Маг, перекрестившись. — В свое время мы принадлежали к одному кругу — потомственных аристократов из древних княжеских родов. Я, в какой-то степени мог считаться его учителем и наставником — первые свои шаги в познании Силы он сделал именно под моим чутким руководством, — не без гордости произнес Вячеслав Вячеславович. — Очень талантливый и целеустремленный был юноша… А в последствии стал одним из сильнейших Имперских Менталистов-Психокинетиков, впоследствии перешедших на сторону Советов. Я внимательно следил за его судьбой… Мне было жаль, когда он сгинул в застенках Абакана…

— А как его звали, Вячеслав Вячеславович?

— Его звали Сашенькой… э-э-э… Александром Дмитриевичем Головиным.

И после того, как Райнгольд произнес это имя, меня вновь «накрыло» и довольно основательно…

Ресторация опять стремительно растаяла, «преобразовавшись» в уютную домашнюю гостиную. Посередине — накрытый стол, за которым, кроме меня, сидели четверо: по правую руку тот самый мужик, что сидел за рулем машины — князь Головин, напротив него — какой-то крепкий белобрысый парень с глазами навыкате.

С другой стороны стола, напротив меня, какая-то парочка стариков — по всей видимости, супруги. Я же расслабленно восседал во главе этого стола в массивном дубовом кресле, явно собираясь перекусить всем тем пищевым изобилием, что стояло передо мной.

Однако, и этот, на первый взгляд, благообразный мир неожиданно «моргнул» и исказился странным образом: подлокотники моего кресла ожили, превратившись в толстых ядовитых змей, неподвижно зафиксировав мои руки и притянув мое тело к спинке.

- Что за хрень тут творится? — воскликнул я (помимо воли, словно отыгрывая какую-то роль), бросив взгляд на Головина.

Но он тоже находился не в лучшем положении — оказался притянут шевелящимся телом еще одного огромного гада к своему креслу. К тому же, это монструозное создание с размаху хреначило князя своей мерзкой треугольной головой прямо по темечку, словно старалась продолбить дыру в его черепной коробке.

Кожа на голове Александра Дмитриевича уже лопнула и при каждом ударе орошала брызгами крови белоснежную стену за его спиной. Кровь струилась по его вискам, лицу, затекала за воротник и капала с кончика носа. Жутковатая получалась картинка, отдающая такой махровой шизой, что впору в дурку бежать сдаваться! И как можно скорее!

Я напряг свои хилые мышцы, но гребаная змеюка даже не заметила моих усилий. Бросив взгляд на других участников «званного ужина», превратившегося в какую-то безумную кровавую вакханалию, я отметил, что старички неподвижно застыли на своих местах. Они не шевелились, не моргали и не дышали.