Сапер. Том IV (СИ) - Вязовский Алексей - Страница 13

Когда приехали, то я понял, что долго спал. Судя по горке, разгружали уже не первую машину. Наверное, Кирпонос дополнительно помог проникнуться важностью этого моста.

— За мной, — буркнул я Ахметшину и пошел к месту разгрузки.

Ради такого на несколько секунд даже прервали процесс.

— Тащ полковник, бойцы третьего взвода…

— Занимайтесь, сержант. Вот вам даю на перевоспитание товарища лейтенанта. Работать отсюда и до отбоя. Без послаблений. Вопросы?

— Нет вопросов. Лишние руки нам не помешают.

Вот кто работал, так это Меерсон. Не знаю, спал ли он ночью. Не ел — так это точно, вон, стоит котелок с кашей нетронутый, холодный уже, я специально рукой потрогал. Вместо кульмана на козлах лежит лист фанеры. Точно чуть не первый какой нашли — вон, с одного края от сырости разбух, отрезали наспех, крупной пилой.

— Здравствуйте, Исай Гильевич, — поприветствовал я его.

— Осторожно, там бумаги, — не поднимая голову, буркнул он. — Сейчас предварительные расчеты заканчиваю.

Я осмотрелся. Вот чертеж секции «моста». Вот черновики исчерканные. А это чистовая таблица уже, аккуратным чертежным почерком заполненная. Золото, а не человек!

— А у вас там родные… в городе? — догадался я. — Кто?

— Родители, жена, сестра, — спокойно перечислил он. — Переехали из Белоруссии… давно уже, в начале тридцатых.

Понятно теперь рвение. Надо будет, он руками через этот мост грузы таскать продолжит. За своих драться — тот еще стимул. Наверное, не понаслышке знает, как там, в Ленинграде, с продовольствием. А я тут… толщину слоя тушенки на куске хлеба с Масюком обсуждаю… Даже неудобно как-то стало.

— Вы поешьте, — я постучал ногтем по котелку, — а то сил не будет работу закончить.

— Ну да, — ответил Меерсон, — сейчас. А то принесли, я подумал, что вот немного еще поработаю, а потом… Забылся, это со мной бывает.

Оставил лейтенанта доделывать проект, поехал к мосту. Прямо гордость взяла: могут ведь, когда хотят. Вон, уже грунт срывать начали с берега, человек десять копошится. В небе истребители, стерегут, значит. Такими темпами за пару недель закончим. Если не помешает никто.

Поинтересовался, всего ли хватает, как с подвозом пищи. А то у нас есть такие деятели — бойцов зашлют куда-нибудь, а они целый день на подножном корме. А эти ведь не погулять пришли, лопатой попробуй натощак весь день помаши. Но придраться не к чему — командовавший работами сержант заверил, что всё тут как надо.

Вернулся, и уже было подошел к избушке, в которой Меерсон работал, как с места разгрузки послышался грохот и крики. Изменил направление движения, пошел туда. Ага, точно что-то не так: все сгрудились в одном месте, и с матерком оттаскивают в сторону бревна.

— Что тут у вас? — спросил я.

— Товарищ полковник, — подбежал сержант, которому я с утра Ильяза в рабство определил, — там… лес посыпался… Моя вина, не усмотрел, укрепить не успели… Так это… вашего лейтенанта… бревном придавило…

Глава 6

Впрочем, пока я добавлял в общую беседу свою порцию поминаний неизвестной матушки и легкомысленных девиц, кто-то крикнул: «Живой!», и я вздохнул облегченно. Лезть в кучу бревен я благоразумно не стал — не хватало еще там получить перелом какой, Кирпонос тогда меня точно расстреляет как неисправимого дурака. И прав будет на все сто. Просто трудно привыкать, что не сам делаешь, и ни у кого это вопросов не вызывает.

Ильяза положили на шинель чуть в стороне от места разгрузки. Рядом с ним тут же оказался санинструктор, который его осмотрел и ощупал.

— Что там? — поинтересовался я судьбой своего помощника.

— Видимых переломов вроде нет. Ушибы, ссадины. Возможно сотрясение головного мозга, приложило его довольно сильно.

— Было бы что сотрясать. Ладно, давайте в медсанбат его, пусть там посмотрят.

Ждать, пока увезут, не стал. Всё равно я помочь Ильязу сейчас не могу, а держать его картинно за руку — это для кино хорошо. Есть кому присмотреть и отправить.

— Тащ балковник, — произнес вдруг Ахметшин. Нормально сказал, не голосом умирающего. — Брастите меня, дурак я был.

— Что значит «был»? И остаешься. Не надейся, что я с тебя слезу. Выпишут медики, служить будешь, никуда не денешься. Всё, давай, выздоравливай.

У Меерсона работа шла своим чередом. Посмотрел, да и не стал отрывать его. Завтра приеду, узнаю новости.

Да уж, не вовремя выбыл из строя Ильяз. Ничего, у меня есть Евсеев, у него хоть и зубы во рту не все, но зато поспокойнее Ахметшина, у которого ветер в голове гуляет. Сейчас озадачу, а то он решил, похоже, что у нас ему только чай пить, а основное место службы в особом отделе. С утра буркнул, что как раз там и будет, и умчался. Хреновый я руководитель, один подчиненный по бабам ходит, второй свои вопросы решает, а я впахиваю. А ведь должно быть наоборот! А у меня даже ординарца нет! Как там была фамилия этого сказочника? Дробязко? Нет, Дробязгин, точно. Сейчас Евсееву скажу, пусть переводит к нам в группу. А то и за кипятком послать некого.

Шум, гам, и бардак. Вот как можно описать творящееся в штабе. Все бегали как наскипидаренные. Один Масюк сидел королевским министром в приемной. Нет, я понимаю, что это комната в большой землянке, не очень большая, кстати, не то что наши киевские хоромы. Но если из этого помещения имеется дверь в кабинет командующего фронтом, то это как раз приемная и есть.

— Что случилось, товарищ лейтенант? Чем вызван охвативший всех энтузиазм? — поинтересовался я.

— Американец приезжает, — сообщил новость Аркаша. — Гаррисон какой-то. Или Гарриман, не помню. Посланник дипломатический и миллионер. Нашему звонил… — Масюк картинно возвел очи горе. Неназванный вождь сильно удивился бы, узнай, что похож на керосиновую лампу — именно на нее и смотрел адъютант командующего.

— И что с того? Две руки, две ноги, голова одна. Ну покажут ему тут, мол, сражаемся, ждем открытия второго фронта, пожалуйте отобедать. Не вижу повода метушиться. Хотя нет…

Я задумался.

— Водку он нашу пить не захочет. Ему поди уиски подавай и прочие коньяки.

— Не наша забота, — отмахнулся Аракаша. — Там НКИДовские с ним едут — это их забота. Танки он привезет. Американские. И прочую бронетехнику со снарядами. Вот его и привечают.

— Так на ту технику народ обучить еще надо, она прямо с колес в бой не пойдет. Танкистов ведь не будет, одно железо голимое.

— Вот ты, товарищ полковник, с документами не знаком, а мне пришлось. Не будет этого добра, придется скоро переехать. На восток, или на юг, как там повернется судьба. Понимаешь?

— Расскажи мне, друг Аркадий, о трудностях жизни на передовой, я ведь там не был никогда, — отбрил я знатока стратегических вопросов, и пока он думал, как бы мне получше ответить, украл у него из-под носа горсть сушек и жменьку разнокалиберных конфет, спрятав добычу в карман галифе.

— Положь взад, это командующему!

— Подсыпешь, у тебя много. Короче, пойду прятаться, пока не припахали. Давай, потом расскажешь всё в подробностях!

И я пошел. Где-то здесь скрывается от справедливого, но сурового командира капитан госбезопасности Евсеев. А у меня к нему некоторое количество заданий.

Заглянул к майору Мельникову, но там никого. Тогда я сделал финт ушами и пошел прямиком в нашу земляночку. Ага, всё верно, дрыхнет капитан без задних ног. Посапывает во сне, вон, глаза бегают, смотрит что-то. Возможно, даже хорошее — женщин в неглиже. Танцующих канкан. Но мне ведь обидно, когда подчиненный давит массу, а начальник бодрствует. Я бы тоже на канкан глянул.

— Смирно! — крикнул я. Вполголоса, чтобы не очень пугались люди снаружи.

— А? Я… товарищ полковник, на минуту всего… ишь, сморило как… — и Степан зачем-то начал расправлять шинельку, которой укрывался.

— Давай, Степан Авдеевич, подъем играй, некогда прохлаждаться. Сейчас идешь и забираешь к нам бойца из роты охраны, командир младший лейтенант Бедридзе. Фамилия нашего человека Дробязгин.