О муравьях и динозаврах - Цысинь Лю - Страница 64

— Ребятки, держитесь! — убеждал он уже практически сломленных духовно и физически игроков. — Нельзя выглядеть жалкими!

Но, несмотря на призывы тренера, они выглядели именно жалкими. После второй четверти у многих зрителей не хватило духу наблюдать за разгромом, и они стали покидать трибуны. А когда прозвучал сигнал к началу заключительного периода, несравненные чернокожие танцоры из «Команды мечты» покинули площадку, а игроки из Западной Азии застыли на месте, словно морской мусор, оставшийся на песке после отлива. Простояв довольно долго в неподвижности, центровой, казалось, осознал случившееся. Он упал на землю и зарыдал. Другой игрок вбежал в зону штрафного броска, сухими губами сплевывая стоявшую во рту желчь.

В дальнейших соревнованиях спортсмены Республики Западной Азии, как и предсказал Генеральный секретарь ООН, неизменно проигрывали, но никто не ожидал, что все поражения окажутся настолько разгромными. Хотя объяснение этого было очень простым. Когда началась блокада Западной Азии, спортсмены страны еще довольно долго сохраняли физические кондиции, но, когда положение усугубилось, правительству стало не до них, и поддержка даже коммерческих спортивных клубов, которую нехотя, но оказывали, прекратилась. Клубы закрылись, и спортсмены на три, а кто и на четыре года остались безо всяких тренировок. Хуже того, они не знали ничего, кроме спорта, и не обладали никакими навыками, которые могли бы помочь им выживать в этих условиях, и поэтому вскоре оказались беднейшими из бедных в своей нищей стране. Они голодали, страдали от болезней и не имели даже самых примитивных условий для поддержания спортивной формы.

Так, в атмосфере общей подавленности, прошла половина Олимпиады. К тому времени зрители, невзирая даже на то, что большинство среди них составляли американцы, желали западноазиатам хоть какого-то успеха, а проще говоря, надеялись на чудо. Не то чтобы на это не оставалось надежды — еще не выступали Райли и Салих. И весь мир, затаив дыхание, ждал, когда подойдет их очередь.

Увы, когда наконец начались соревнования по гимнастике, Райли разочаровала весь мир. Ее техника по-прежнему оставалась блестящей, но силы и энергии уже не хватало. Она допустила много ошибок, даже дважды упала с бревна, которое всегда было ее самым сильным видом спорта. Она была совершенно не готова по-настоящему конкурировать с гибкими ангелами из сборной США. Сидя в зале, Цинни услышала разговор Райли с тренером перед началом заключительного вида.

— Ты все-таки решила исполнить перелет Камань Линь? — спросил тренер. — Ты ведь и раньше делала его не лучшим образом, да и вообще, брусья — не самая сильная из твоих специальностей.

— На этот раз исполню как следует, — холодно ответила Райли.

— Не валяй дурака! Кроме того, даже если ты выиграешь брусья, это не поможет преодолеть отставание.

— Но хотя бы сокращу отрыв от американок.

— И что с того? Послушай меня, просто сделай ту комбинацию элементов, которую я тебе составил. Просто доведи ее до конца, с выразительным финалом — и хватит. Зачем тебе бессмысленно рисковать здоровьем, а то и жизнью?

Райли опять холодно улыбнулась:

— А что, вы так уж тревожитесь о моей жизни? Лично мне, если откровенно, на нее плевать.

Выступление началось. Цинни обратила внимание на то, как Райли преобразилась, подойдя к разновысоким брусьям. До того ее что-то придерживало, словно невидимая цепь, но сейчас помеха исчезла. Она выступала не ради великой миссии, не ради победы, а для того, чтобы изжить душевную боль. Она летала между брусьями, и ее движения становились все отчаяннее. На тихих до этой минуты трибунах послышались вскрики. Те из зрителей, кто что-то понимал в гимнастике, встали с мест и в испуге смотрели на происходившее. Ангелочки из команды США, как одна, побледнели и явно успокаивали друг дружку: они-то хорошо понимали, что эта женщина из Западной Азии рискует жизнью ради победы. К тому времени, когда программа дошла до перелета, Райли совсем обезумела. Она взлетела вверх, повернулась в воздухе на 180 градусов, потянулась в полете к нижнему брусу — и промахнулась. Ее голова воткнулась в лежащий на полу мат под углом сорок пять градусов. Цинни, сидевшая в первом ряду, явственно услышала, как хрустнули позвонки.

Клэр торопливо подошел к носилкам. В руках он держал флаг Западной Азии — тот самый флаг, который не позволил Райли взять на открытии Олимпиады. Сейчас он вложил уголок ей в руку. Райли вцепилась в него мертвой хваткой, вероятно, не понимая даже, что держит. Ее потускневшие глаза смотрели в небо, бледное лицо искажала гримаса невыносимой боли, изо рта сочилась кровь, падая каплями на пол и на флаг.

— Вот об этом мы не подумали, — сказал президент МОК репортерам. — Когда спортсмены превращаются в воинов, спорт может стать кровавым.

Вообще-то, надежды, которые возлагали на Райли, были порождены лишь отзвуками давней шумихи в СМИ. Ее вряд ли можно было отнести к числу великих спортсменок, и даже в лучшие свои времена она уступала тем американкам, с которыми пыталась соперничать сейчас. Салих — совсем иное дело! Он стал чемпионом мира заслуженно, и, в отличие от других спортивных специальностей, искусство лучника не так уж сильно зависело от постоянных тренировок. А также он показывал блестящие результаты еще и в траншейной стендовой стрельбе из ружья и даже установил мировой рекорд по дубль-трапу[16] на Олимпийских играх 1996 года в Атланте и завоевал бронзовую медаль спорта на играх 2000 года в Сиднее. Правда, потом он уже не блистал в этом виде спорта, но в стрельбе из лука оставался все так же силен. Конечно, американские лучники всегда входили в число лучших в мире, но главный его соперник, Джеймс Графф, четыре года назад отстал от Салиха на чемпионате мира по стрельбе из лука, получив лишь бронзу. Итак, сегодня Республика Западная Азия всерьез наделась на золото. Это состязание должно было стать кульминацией не только завершающего дня, но и всей Олимпиады.

Салих шел к площадке для стрельбы из лука под овации товарищей по команде, выстроившихся по обеим сторонам его пути. В тот момент он был для них богом. Фотографы и телеоператоры демонстрировали его шествие всему миру.

Любой, кто только что включил бы телевизор впервые за последнюю неделю, неизбежно подумал бы, что Западная Азия уже выиграла Олимпийские игры. Далеко, на другом конце Азиатского континента, тридцать миллионов граждан Республики Западной Азии собрались перед своими телевизорами и радиоприемниками, уверенные, что этот герой наконец-то принесет им хоть какое-то утешение. Сам Салих оставался молчаливым и бесстрастным.

У входа на площадку к Салиху из толпы пробился Клэр.

— Ты, конечно, понимаешь, насколько важно твое выступление, — серьезно и даже торжественно сказал он. — Если тебе удастся выиграть хотя бы одно золото, это пойдет на благо народу Западной Азии.

Салих кивнул и ответил холодным тоном:

— Конечно, понимаю. Поэтому я буду выступать — но при одном условии. Мне нужно пять миллионов долларов США.

Слова Салиха, как ведро холодной воды, погасили энтузиазм окружающих. Все недоуменно уставились на него.

— Салих, ты с ума сошел?! — прошипел Клэр.

— Нет, я в совершенно здравом рассудке. Подумайте сами: в сравнении с пользой, которую я могу принести стране, мое требование весьма скромное. Мне всего лишь нужны деньги, чтобы уехать оттуда в конце концов и спокойно прожить те годы, что мне остались.

— Сначала выиграй золото! А потом страна подумает, как тебя наградить.

— Господин Клэр, неужели вы всерьез считаете, что я могу доверять государству, которое не сегодня завтра исчезнет? Нет уж. Я хочу получить деньги сейчас, а в ином случае отказываюсь выступать. Посудите сами: если я выиграю, то получу всемирную славу, это верно, но ведь если проиграю, тоже стану героем. Как же — сверг тиранию! Этот результат на Западе оценили бы даже дороже.

Салих и Клэр несколько секунд смотрели в глаза друг другу. Чиновник сдался первым.