Камни его родины - Гилберт Эдвин - Страница 90

Рафф взял альбом и открыл его. Но он не смотрел на фотографии. Потом забренчали браслеты, щелкнула зажигалка, и раздался голос Трой.

– Флойд, это что – шутка?

Милвин громко рассмеялся.

– Я так и знал, что вы взовьетесь, Трой.

– Без осечки, – усмехнулся Винс. – Слушайте, пойдемте вниз, посмотрим, нет ли чего-нибудь выпить.

Рафф оторвал глаза от альбома. Надо уйти отсюда. Его присутствие всех стесняет. К тому же он не желает принимать в этом участие. Слишком часто он сталкивался с такими вещами. Сталкивался и уклонялся.

Так часто, что при одном упоминании о них его пробирала дрожь. И даже одолевала скука. (Но не с Мэрион Мак-Брайд. Нет. Там он все принимал.)

В нем сразу рождалось желание съежиться, растаять, исчезнуть. В горле застревал горячий комок, в груди что-то сжималось. Он вздрагивал от боли, на кого бы ни нападали: на католиков, на ирландцев или на евреев – особенно на евреев. Потому что Моррис Блум был еврей, и Раффу, знавшему, какой он был человек, хотелось, чтобы это знали все, и любили Морриса, и понимали его значительность. Как человека, как человеческого существа.

И вот опять удар по Моррису.

А он остается в стороне. И молча следит – вот уж ирония судьбы! – как Трой, эта поборница справедливости, бренча, звякая, закуривая на ходу сигарету, выходит на середину комнаты и останавливается, широко расставив стройные ноги.

– Слушайте, Флойд, я просто не верю, что вы способны на такую дикость.

– Дорогуша, а вы представляете себе, какой капитал придется вложить в это предприятие? – добродушно спросил Флойд. – Около трех четвертей миллиона чистоганом.

– Знаю, Флойд.

– Перестань, Трой, – вмешался Винс. Он был встревожен и раздражен. – Можешь написать письмо в «Тайме». Нас это совершенно не касается.

– Нет, касается, – настаивала Трой.

– Минуточку, дорогуша, – снова заговорил Флойд Милвин. – Вы, наверно, не так меня поняли. Мы совсем не собираемся вешать объявления. Если какой-нибудь свежеиспеченный миллионер с Седьмой авеню попытается купить Дом, мы не станем поднимать крик. Есть другие способы. И все будет шито-крыто.

– Флойд, мне в голову не приходило... я понятия не имела, что вы способны на подобный поступок, – спокойно и раздельно сказала Трой. – Флойд, я не желаю слушать такие разговоры.

– Трой! – Слегка отвернувшись от Милвина, Винс смотрел на жену. Он старался говорить небрежно, но на глазах у него появилось просительное выражение. – Пойми ты наконец, что это все-таки дело Флойда. Никому не доставляет удовольствия – а Флойду меньше всех –. вводить в своем поселке ограничения. Но когда человек вкладывает в дело без малого миллион, он должен быть на страже...

– На страже – это вы хорошо сказали, – подхватил Флойд. – Не выпить ли нам? Поставим точку, Трой. Хватит и того, что вы стараетесь сделать такую непримиримую либералку из Пэт. Но со мной этот номер не пройдет. Ничего не получится, дорогуша. – Флойд засмеялся и двинулся к двери.

– Флойд, если вы действительно собираетесь это сделать, мне с вами больше не о чем разговаривать! – сказала Трой.

Рафф впервые уловил дрожь в ее голосе. Он пошевелился, и альбом Верна упал на пол.

– Моя жена – известная чудачка, – сказал Винс. – Вы ведь знаете, Флойд.

– Еще бы не знать!

Винс и Флойд сделали несколько шагов к двери. Трой пошла за ними.

– Винсент, ты не примешь в этом участия. Не можешь принять.

Рафф снова заерзал.

– Трой! – Предостерегающий голос Винса.

– А я говорю, что не можешь! Карандаша не возьмешь в руки, пальцем о палец не ударишь для такого гнусного дела. – Она повернулась к Милвину. Какая она маленькая – в три раза меньше Милвина, подумал Рафф. И как у нее дрожит подбородок! – И вы тоже, Флойд, не должны участвовать в этом. Никто, никто не имеет на это права!

– Трой, дорогая! – Ласкательный эпитет прозвучал у Винса как угроза.

– Неужели вы способны сознательно пойти на это? – Она сделала шаг к Флойду. – Никто не смеет вводить такие правила. Подумайте только, к чему это может привести! – Казалось, она вот-вот собьется и замолчит. – Предположим... вы только представьте себе, что в Тоунтоне вдруг запретили бы жить людям, которые торгуют противозачаточными средствами!

С румяного лица Милвина сползла улыбка, губы злобно сжались.

– Не болтайте глупостей, Трой!

Подталкивая Милвина к двери, Винс просил:

– Не обращайте на нее внимания, Флойд! Вы знаете, какая она неугомонная!

– Винсент! – воскликнула Трой, и в ее мягком голосе прозвучали резкие нотки. Подняв руку, она тоже направилась к дверям. Пестро расшитый шелковый жакет-кимоно и белые серьги из искусственных цветов выглядели особенно празднично и безобидно на их разбушевавшейся хозяйке. – Винсент, я не желаю, чтобы Флойд переступал порог нашего дома, и если ты хотя бы прикоснешься к этому проекту...

– Выпьем, Флойд! – Винс наконец вытолкнул Флойда на площадку.

– Винсент!

Она бросилась за ними, но Винс с силой захлопнул дверь, и Трой ударилась о косяк.

Рафф вскочил: от его благоразумия и выдержки не осталось и следа, так же как и от дурацкого предубеждения против Трой. Он подбежал к ней, увидел, что она невредима, и распахнул дверь. Понимая, что Трой уже все сказала за него, что он опоздал, Рафф все-таки крикнул:

– Послушай, Винс!

Винс остановился на ступеньке.

– Наша фирма не может взяться за этот проект, – сказал Рафф.

– Как не может? – Винс перевел глаза с Трой на Раффа. – Рафф... – Теперь в его голосе звучала ярость. – Мы с тобой, кажется, архитекторы и поэтому отвечаем за архитектуру, а не за мораль, или этику, или политику...

– Это вещи связанные. Особенно в данном случае, – ответил Рафф. – И я не допущу, чтобы такой гнусный проект красовался на чертежных досках в той самой конторе, где работаю я.

– Я ухожу, Винс, – сказал Милвин, открывая наружную дверь.

– Флойд, – сказал Винс, – все это... Послушайте, Флойд, ведь к вам лично это не относится... Мало ли что люди наговорят!.. Они ведь никого персонально не имеют в виду. Я уверен, что и Трой и Рафф...

Оттолкнув Раффа, Трой выбежала на площадку.

– Нет, я имела в виду, именно Флойда имела в виду. – Лицо у нее судорожно подергивалось. – И если вы, Флойд, не откажетесь от этой мысли, я предпочитаю больше никогда с вами не встречаться!

В это время Винс торопливо выпроваживал Милвина.

Не успел Рафф опомниться, как Трой схватила его за РУку и уткнулась лицом в его плечо. Он услышал заглушенное рыдание, она еще крепче вцепилась в его руку, потом утихла.

– Трой... – Он неловко погладил ее по голове.

Она отошла в сторону, затем подняла на него влажные потемневшие от гнева глаза:

– Ох, какая я дура! Спасибо, Рафф.

Она быстро прошла мимо него в спальню. Дверь тихо закрылась.

Рафф стоял, глядя ей вслед. Он думал не о последствиях того, что случилось несколько минут назад, а о Трой о ее неожиданной, страстной отповеди Милвину и Винсу, отповеди, которая поднялась над светской болтовней и превратилась в действие.

Он неподвижно стоял у перил. Да, Трой честна и непосредственна. Рафф был ошеломлен и пристыжен этой простой истиной.

В понедельник утром Рафф, Эбби и Лем Херши встретились на втором этаже Тринити-банка с Джозефом Саллочини – производителем работ. Они медленно прохаживались по грубым бетонным плитам перекрытия, окруженные сложным переплетом стальных колонн и балок, из которых постепенно складывался остов будущего здания. Октябрь подходил к концу, и дул резкий ветер – первый предвестник зимы. У Раффа под пиджаком был надет кирпичного цвета свитер, Эбби пришел в сером пальто. Винса еще не было в конторе, когда Саллочини (или попросту «Салли») вызвал их по телефону: необходимо было решить вопрос об изменении толщины перекрытия во втором этаже. Строительный комитет банка в последнюю минуту отказался от материала, запроектированного для покрытия полов, новый же материал был неоднороден по толщине. Поэтому требовалось кое-где нарастить слой на уже уложенные плиты, а кое-где снять, иначе полы вышли бы неровные.