Башня преступления - Феваль Поль Анри - Страница 9

Вы мне принесете две депеши, которые вам дадут. Вот и все. А я взамен верну вам расписки почтенной дамы. Этот неплохой подарок будет подтверждением нашей дружбы. Ну это уж, как пожелаете, о вкусах не спорят. Если желаете ковать железо, пока горячо, приступайте к делу, идите и арестовывайте генерала. Возможно, вам раскроят череп, но тогда у нас появится основание произвести обыск. И уж поверьте, сын мой, вы будете отомщены. Вот ваше удостоверение. Вы найдете генерала по адресу: улица Прувер, номер одиннадцать, дом месье Тюо. Замечу, странно обитать в подобной дыре, имея самый шикарный особняк в столице!

Он вручил мне удостоверение инспектора полиции, которое действительно было заранее оформлено на мое имя, и адрес владельца дома, месье Тюо.

Я ушел, не сказав ни слова.

Я был потрясен произошедшим.

Спускаясь по лестнице, я услышал, как кто-то позвонил в квартиру месье В…

Когда, миновав мост Пон-Неф, я шел по улице Ля Монэ, мне показалось, что за мной следят на расстоянии.

Я быстро дошел до дома № 11 и постучал.

Улица, на которую выходила парадная дверь, была совершенно темной. Рядом был вход в маленький ресторанчик. На первый же удар молоточка дверь открылась. Когда я спросил у консьержа, дома ли месье Тюо, он ответил вопросом на вопрос:

«Чем занимается этот господин?»

«Не знаю, – ответил я. – Ноя пришел по интересующему его делу».

«От кого вы?» – расспрашивал меня консьерж.

Тут я вспомнил имя, которое мне называл месье Шарль, и сказал:

«Я от месье Виталя».

«Проходите, второй этаж, направо, – консьерж: жестом указал мне дорогу и добавил: – Звоните подольше».

Я последовал его совету. На третий или четвертый звонок дверь открылась. Я различил фигуру высокого мужчины. В прихожей было темно, но мне показалось, что он был одет в рабочую робу.

Не позволив ему задавать вопросы, я сразу же заявил:

«Я от месье Виталя».

Он впустил меня. Как только дверь закрылась, я очутился в кромешной темноте.

«У вас есть какая-нибудь записка?» – спросил меня мужчина в рабочей робе.

«Нет, – ответил я. – Вы генерал, граф Шанма?»

«Вы в квартире месье Тюо, рантье, – коротко ответили мне. – Если вы ошиблись дверью, можете выйти».

«Нет, я не ошибся, – твердо сказал я. – Мне хотелось бы поговорить с генералом, графом Шанма».

«От имени месье Виталя?» – спросил он.

«От имени месье Виталя», – ответил я.

«Тогда подождите», – произнесли в темноте, и я услышал удаляющийся звук шагов.

Мужчина в рабочей робе оставил меня одного. Тут же появился слуга, поставил лампу на стол и вышел. Стало светло. Из соседней комнаты до меня доходил тихий разговор:

«Герцог, взгляните! Это вы прислали этого молодого человека?»

«Нет, – ответил незнакомый мне герцог. – Я его не знаю».

Мужчина в рабочей робе появился на пороге комнаты, из которой только что доносился разговор. Он шел выпрямившись, ступая уверенно, спокойно. В его манере держаться просматривалась военная выправка. Меня поразило его благородное лицо. Он взглянул на меня с явно озадаченным видом.

«Предупреждаю вас, что я вооружен», – сразу сказал он.

«Я тоже, – ответил я, – но не воспользуюсь своим оружием».

Перед уходом месье В… действительно засунул мне в карман два пистолета.

Мужчина в робе продолжил:

«Я генерал де Шанма. Что у вас ко мне?»

В соседней комнате послышался шорох. Мне показалось, что за саржевой драпировкой открылась дверь и кто-то пристально наблюдает за нами.

Я ответил:

«Я пришел вас арестовать, потому что вы готовите покушение на короля».

Я буквально передаю произнесенные мной слова, вызвавшие улыбку генерала, несмотря на всю напряженность момента.

Я совершенно отчетливо услышал, как в соседней комнате были взведены курки.

У генерала была добрая благородная улыбка. Месье В… обманул меня: этот человек не мог быть убийцей.

«Вы такой молодой», – тихо сказал он.

«И очень несчастен», – добавил я.

Думаю, что наш разговор не был слышен в соседней комнате, откуда скомандовали:

«Огонь!»

Прозвучало три выстрела, и я получил три ранения.

«Что вы наделали!» – воскликнул генерал. Я упал к нему на руки.

«А теперь спасайся, кто может!» – послышалось за саржевой драпировкой.

Я ощутил сильную слабость, но еще держался на ногах. Помню, что я сказал тогда:

«Я остался только один у матери».

Генерал поддерживал меня. Я добавил:

«В домах заговорщиков всегда несколько выходов. Если вы хотите бежать, то не выходите на улицу Прувер… и дайте мне честное слово, что вы не убьете короля!»

Он попытался расстегнуть мою одежду, чтобы осмотреть раны.

Но в этот момент раздался сильный шум со стороны лестницы. Генерал спросил:

«Вы пришли не один?»

Ответа не последовало. Я только услышал, как он шепнул почти про себя:

«Какие же это солдаты?! Испугались ребенка!»

В дверь постучали. Три раза потребовали открыть именем закона, а затем выбили ее.

В комнату ввалилась целая толпа: полдюжины полицейских в штатском и еще столько же – в форме. Задание месье В… было исполнено. Правда, полагаясь на мою молодость и растерянность, он рассчитывал на выстрелы из засунутых им в мои карманы пистолетов. Ему нужен был всего один выстрел, чтобы вломиться в дом, который он не мог обыскать без предлога. Он получил даже три предлога, но стрелял не я.

Сначала я его не заметил, хотя он был там в своем вечернем фраке и в больших зеленых очках, скрывавших его глаза. Толпа полицейских набросилась на генерала. Какой-то инспектор пошарил во внутреннем кармане моего сюртука и достал мое удостоверение.

«Здесь совершена попытка убить агента полиции», – сказал он.

Любимый мой брат Жан, вот и все мое письмо. Ты еще молод и проживешь длинную жизнь. Придет время, и ты вернешься во Францию. Я хотел тебе оставить хоть что-то, чтобы ты смог защитить меня, если кто-нибудь в твоем присутствии станет чернить память о твоем брате.

А если тебе понадобится свидетель, иди прямо к самому графу де Шанма.

И еще два обстоятельства. В доме по улице Прувер были найдены документы, позволившие возбудить дело о карлистско-республиканском заговоре (так официально назвали это дело), а генерала увезли в аббатство на острове Мон-Сен-Мишель.

После быстрого выздоровления я решил вернуть свое удостоверение месье Шарлю, но оно исчезло. Я помогал матери до самого последнего ее часа, зарабатывая перепиской разных канцелярских бумаг. И все же я по сей день окружен полицейскими, жалкими типами, с которыми я столуюсь у одной милой пожилой дамы. Она была так добра к моей матери.

Все ли я рассказал тебе? Ты, наверно, догадываешься, что не все. Я никак не решусь поведать тебе эту мою радость и муку одновременно. Я все оке хочу тебе рассказать о Ней, о том, как однажды вечером я увидел Ее. То был воскресный вечер, когда безутешное горе привело меня к алтарю.

Это случилось на следующий день после смерти нашей матери.

Если бы ты знал, как она красива! Всего лишь один беглый взгляд ее необыкновенно больших глаз пленил мое сердце!

Если бы ты знал, какие чарующие и мучительные мгновения переживаю я, когда мечтаю о ней. Как я страдал в своей комнате, откуда видны окна ее дома: страдал так, что хотел умереть.

Она в кого-то влюблена. Я тебе уже сказал, что она старшая дочь генерала Шанма?.. Это был только сон, всего лишь сон…

Безумство! Жалкое безумство!..»

На этом Поль Лабр остановился. Перо упало на стол. Он прижал к сердцу обе руки, и две крупные слезы потекли по его щекам.

– Безумство! – повторил он срывающимся голосом. – Смертельное безумство! Последним словом на моих устах будет ее имя – Изоль. И моя последняя молитва будет обращена к ней, а не к Богу!

Затем он опять взялся за перо и вычеркнул все после слов «Все ли я тебе рассказал?»

Вместо этого он написал:

«Я все тебе рассказал. Прощай, мой дорогой брат! Да будет с нами любовь!