Сумерки эльфов - Фетжен Жан-Луи - Страница 34

Этот намёк гном сопроводил слабой ухмылкой, которая окончательно вывела Блейда из себя. Торг вызвал у гнома жажду, и он снова отхлебнул из фляги. Виноградный спирт был не очень крепким, но обладал каким-то странным привкусом. Не то чтобы неприятным – скорее необычным. Забрав у гнома фляжку и закрутив колпачок, Блейд улыбнулся.

– Это яд придаёт ему такой привкус, – небрежно

сказал он, убирая фляжку в сумку.

– Что?!

Блейд вытащил из сумки маленький глиняный флакончик, схватил ошеломлённого гнома за руку и положил флакончик ему на ладонь.

– Это противоядие. Будешь принимать по нескольку капель в день – только чтобы слегка смочить язык. Возможно, у тебя будет головокружение и испарина, но больше ничего серьёзного.

Он улыбнулся и похлопал Уазэна по плечу.

– Теперь тебе будет чем заняться в ближайшие день-два. Этого вполне достаточно. Жди меня завтра или, самое позднее, послезавтра, я дам тебе ещё противоядия. Когда мы вернёмся, ты отправишься со мной в Каб-Баг и там получишь достаточную дозу, чтобы вылечиться полностью.

Уазэн смотрел на флакончик расширенными от страха глазами, отказываясь поверить в слова Блейда.

Затем он почувствовал, что его внутренности словно проткнули раскалённым железным прутом, и согнулся от боли пополам. Он лихорадочно открыл флакончик и отпил из него.

– Хватит! – смеясь, сказал Блейд. – Не слишком много за один приём, мэтр Уазэн! Иначе вам скоро ничего не останется!

Гном, стоя на коленях в вязкой тине, покрывавшей бревна плота, поднял глаза на Блейда.

– Но… вы ведь пили вместе со мной! Я сам видел!

– В самом деле. Мне понадобилось немало времени, чтобы этому научиться… Несколько лет назад я чуть было не загнулся! Да-да… Этот проклятый торговец шёлком из Маг-Мора, города на равнине. Мне пришлось отпить трижды, прежде чем он поверил!

Он подмигнул гному.

– А тебе хватило одного моего глотка, не правда ли? Но тот торговец… это был настоящий кошмар! Я блевал всю ночь и думал, что вот-вот отдам концы. Однако к утру этот боров был мёртв, как полено, и весь его груз шелка достался мне! А ты как думал? В моём

ремесле тоже приходится расплачиваться…

Блейд быстро осмотрелся по сторонам, потом схватил гнома за плащ и рывком поднял на ноги.

– Ты прав, гном. Три плота нам не понадобятся. Я думаю, хватит и одного. Для одного меня… Другие не поплывут.

Уазэн кивнул. Внутри у него все горело, лицо было красным как никогда.

– …Но они не должны ничего знать. Ты меня по нял? Это будет наша маленькая тайна.

Гном снова кивнул.

– Хорошо, – сказал Блейд. – Давай мне голубку.

Гном нехотя выполнил приказ. Блейд открыл дверцу клетки и просунул туда руку.

– Прекрасная белая голубка. Какая жалость… Прежде чем гном успел что-то сделать, Блейд свернул птице шею и бросил её в воду.

– Что вы наделали! – отчаянно закричал Уазэн. Блейд, не отвечая, легко вспрыгнул на второй плот и отцепил его вместе с третьим. Некоторое время он смотрел, как они уплывают по течению, постепенно растворяясь в тумане. Потом он снова повернулся к гному, и на сей раз в его тоне не было даже намёка на дружелюбие.

– Спрячь куда-нибудь плот и жди здесь каждый вечер, пока я не вернусь. Запомни, гном: этого флакончика тебе хватит всего на несколько дней. Я – твой единственный шанс на спасение. Итак, до встречи.

Оставшись с Утером наедине после ухода Фрейра, королева Ллиэн села и прислонилась спиной к стволу плакучей ивы. Прижавшись к ней щекой, она поговорила с душой дерева, соединяя магические заклинания со словами, которые знала на языке деревьев, звучавшими в шорохе листьев, в скрипе ветвей, в потрескивании коры…

Вскоре старая спящая ива вздрогнула от корней до кончиков длинных гибких веток. Медленно, почти незаметно, её ствол изогнулся, ветки склонились к самой земле, и густая завеса листьев образовала вокруг королевы и рыцаря непроницаемый занавес, тайное убежище, укрытое от чужих вглядов.

Когда Фрейр вернулся, неся неподвижное тело Тилля, Ллиэн ждала его снаружи, в перелеске. Она провела варвара к иве и, пока он укладывал Тилля под пологом густых веток, отвела животных следопыта в сторону. Она погладила собаку по голове, и та жалобно заскулила, тревожась о хозяине. Потом вытянула руку, и сокол опустился на неё.

– Ты, благородный сокол, который летает выше и видит дальше, чем все остальные птицы, кроме огромных орлов в горах Мойрана, расправь крылья и от правляйся на поиски целительных трав и растений. Найди олл-иах, омелу, излечивающую любые болезни,

северицу, белену, звездчатку, буквицу и клевер… Лети!

Она подбросила сокола в воздух, и он взвился высоко над кронами плакучих ив.

Собака рядом с ней снова заскулила.

– Мы их вылечим, – ответила Ллиэн, поглаживая её. – Не беспокойся…

Утёр резко очнулся с воплем ужаса. Но тут же ощутил на лбу прохладную нежную руку, словно по волшебству погасившую сжигающую его лихорадку. Кто-то приподнял ему голову и поднёс к губам дорожную флягу.

– Выпейте, – услышал он голос Ллиэн. – Это отвар из омелы и других растений… Он вас исцелит.

Утёр отпил глоток и снова откинул голову назад. Рядом с собой он увидел Тилля, который сидел, прислонясь к стволу дерева. Ему показалось, что зелёный эльф кивнул ему и слегка улыбнулся. Потом все вокруг снова погрузилось в темноту.

Сокол парил в мрачном свинцовом небе, и его белые крылья с вкраплениями серых перьев отяжелели от дождя. Внизу, насколько хватало глаз, тянулись болота, торфяники и низкие густые кустарники. Потом он увидел высокие холмы, отмечавшие начало Чёрных границ, и невольно вздрогнул. Развернувшись на правом крыле, он заметил внизу Фрейра, пробиравшегося через кустарник в своих звериных шкурах. Его руки и ноги были покрыты грязью, служившей маскировкой. Сокол издал резкий насмешливый клёкот. Надо быть человеком, чтобы верить, что таким образом можно сделаться невидимым – даже для тех, кто живёт в небе!

Потом его внимание привлекло маленькое белое пятнышко в воде, возле причала, и он резко спикировал вниз.

Это была голубка. Шея птицы была сломана, и она трепыхалась в предсмертных судорогах, отчаянно колотя крыльями по воде.

Сокол опустился на мостик рядом с голубкой и посмотрел на неё с печалью.

– Бесполезно тратить силы, – сказал он, и, увидев его, белая птица снова забилась в воде, на сей раз от страха. – У тебя сломана шея. Я могу тебя прикончить, чтобы избавить от лишних страданий.

– Нет! – воскликнула голубка. – Дай мне уйти! Дай мне вернуться домой, на другую сторону болот!

– Так ты живёшь не здесь?.. Я был удивлён, когда увидел голубку в этом месте…

– Это мой хозяин, Уазэн-проводник, привёз меня сюда. Позволь мне вернуться!

Сокол мягко покачал головой.

– Ты не вернёшься, голубка. Твоё падение было смертельным…

– Это не было падением, – слабо простонала птица. – Какой-то человек сломал мне шею! А мой хозяин исчез!

Сокол испустил долгий глухой крик.

– Я не буду убивать тебя, голубка. Не бойся ничего, ты выживешь и скоро вернёшься к своему хозяину.

Голубка перестала биться и затихла. Сокол взмахнул крыльями и, в последний раз взглянув на неё, поднялся в небо. Он некоторое время парил над ней, невидимый снизу, потом сложил крылья и ринулся вниз. Его когти впились в голову и в сердце голубки, добивая её. Потом он выбросил её на берег и снова взлетел. Голубка осталась лежать неподвижно.

Глава 12

Гврагедд Аннвх

В голубятне стоял ледяной холод. Она представляла собой высокую круглую башню, сложенную из серого кирпича, в которой тут и там были проделаны отверстия, что делало её открытой всем ветрам. Войдя внутрь, сенешаль и дворцовый управитель Горлуа был вынужден заткнуть уши. Птичий гомон и непрестанное хлопанье крыльев были оглушительными. Не проходило и секунды без того, чтобы какой-нибудь из голубей, прикованных цепочками к насестам, не пытался взлететь, отчаянно хлопая крыльями, или двое самцов не затевали драку, или кто-то не долбил клювом по каменным плитам, подбирая зёрнышки кукурузы и проса. Запах в голубятне был ужасный, и Горлуа недовольно сморщил нос.