Право Вызова. Книга Третья (СИ) - Злобин Максим - Страница 30

— Что дальше⁉ — крикнул я Свете.

С тем я обернулся, чтобы посмотреть на следующую карту и совершенно не заметил, как на пути у меня появился прудик с карпами.

— Ёбвтою!

Я ударился о руль, Света растеряла все карты, а ребята так вообще пролетели через половину салона. Лимузин ушёл под воду на добрые полметра и сел днищем на берег. Передние колёса завязли в иле, а задние крутились в воздухе. Прямо сквозь лобовое стекло на меня смотрел жирный рыжий карп.

Пу-пу-пу…

Приехали.

— Света, что дальше-то⁉

— Погоди!

Ведьма спешно собирала колоду по полу. Доигралась, блядь. Ладно, возвращаемся к первоначальному плану.

— Андрюх, усиль меня!

— Нет! — внезапно закричала Таня. — Я хочу!

Ну конечно же, я думал об этом ни раз, ни два и даже ни десять. Уверен, что усиленный тульский маг — это представитель ада на земле, амбассадор апокалипсиса, ядерный пиздораздатчик и прочее-прочее, но… нет. Нихрена. Я всех в это втянул, мне и разруливать.

— Спасибо, Танюш, но я сам…

— Стой!

Светлана наконец-то собрала карты, перетасовала их и вытянула верхнюю. На ней было нарисовано пять мультяшных рожиц, подозрительно похожих на наши. Четыре из них были очень грустными, с высунутым язычком и чёрными крестиками вместо глаз, а вот Ольга Георгиевна улыбалась.

— Вот что будет, если сражаться будешь ты, — сказала ведьма.

— И что ты предлагаешь?

Света сняла карту.

— Самовар?

Ведьма кивнула и вытащила следующую. Пушка. А за ней пряник.

— Доверяй картам, — сказала Света. — Позволь девочке сделать всё самой.

Чёрт. Ну ладно. Действительно, когда Троекуровы достанут нас из пруда и спросят за раздолбанных фламинго, мне лучше бы пребывать в своём уме.

— Андрей, усиль её.

Романов кивнул, крепко чмокнул Таньку прям в губёхи и начал колдовать.

Я не стану описывать то, как моя сестрица Татьяна Ильинична разнесла к чёртовой матери десяток опричников и мезенского мага с повязкой через глаз. Но не потому, что мне лень или я не отдаю должное её подвигу, а потому что… да я, блядь, не видел, что там произошло!

Видел только, как Танька начала светиться, — будто надломили неоновую палочку, — и жужжать, а после открыла дверь и выпрыгнула наружу.

Сегодня её вз-з-з ыканье не смолкало ни на секунду и было таким громким, будто бы рядом с нами кочевряжилась повреждённая линия электропередач. А вспышки тульской энергии были столь яркими, что разглядеть за ними хоть что-то просто не представлялось возможным.

Моя сестричка буквально превратилась в ходячую башню Теслы и выжгла всё, что посчитала нужным выжечь. Бой продлился не дольше минуты…

Ну а уже спустя ещё одну минуту лимузин окружили люди Троекуровых.

— Всё нормально! — я выпрыгнул из машины и тут же поднял руки вверх. — Свои!

— Какие ещё свои⁉

— Ребята, передайте Ефрему Ефимовичу, что приехал его зять, помещик Прямухин.

Один из СБшников нажал на гарнитуру и выполнил мою просьбу.

— Что⁉ — раздалось в ответ.

Глава рода Троекуровых орал так громко, что крик из наушника я услышал аж за пять метров.

— Да он охренел⁉ Да я ему…

— А передайте ещё, что с нами Ольга Георгиевна.

— Какая Ольга Георгиевна? — нахмурился СБшник.

Заслышав своё имя, из лимузина показался Серкан.

— Ну как это какая? — делано удивился я. — К о винская…

Люди Троекуровых сопроводили нас до дома и провели в огромный-преогромный зал. Зал этот напоминал собой нечто среднее между гостиной, библиотекой и кабинетом; по общей атмосфере он напомнил мне комнату с камином в особняке Черкасских.

Всё вокруг такое же тёмное, деревянное и уютное. Из неуютного разве что вид из окна. Взрытый газон, розовые гипсовые ошмётки и жопа лимузина, торчащая из пруда. Судя по всему, тесть наблюдал за моим эффектным появлением в режиме онлайн.

Ефрем Ефимович и Сергей Ефремович были здесь. Мужчины сидели в кожаных креселках и терпеливо ждали, когда же мы рассядемся на диване напротив.

— Ольга Георгиевна? — первое слово взял глава рода. — Что всё это значит?

— Здравствуйте, Ефрем Ефимович, — как по бумажке начал Серкан.

В последний момент легенда довольно сильно изменилась. Надеюсь, он запомнил всё как надо.

— Мы ехали, чтобы предупредить вас об опасности, но, как видите, немного не успели.

— Что? О какой ещё опасности?

— Мой отец, — Серкан тяжело вздохнул; ну явно парень нарывается на Оскара. — В последнее время я совсем его не узнаю. Мне кажется, что он сошёл с ума. Он стал очень нервным и недоверчивым. Всех и во всём подозревает…

— У Его Высочества работа такая, — сказал Троекуров, — всех и во всём подозревать.

— Э-э-э, — Серкан сбился.

— Ольга Георгиевна хотела сказать, — быстренько влез я, — что в последнее время её отец подозревает всех больше обычного. Иначе говоря, у Императора разыгралась паранойя. И последней каплей…

— И последней каплей! — Серкан радостно улыбнулся, когда поймал знакомый текст, но тут же спохватился и состроил скорбную мину. — И последней каплей стало то, что он решил устроить зачистку в высших кругах аристократии. Я больше не могла наблюдать за его безумием со стороны и решила вмешаться.

— Так нас что же, хотели убить⁉

— Да. К вам был направлен отряд опричников и людей из тайной канцелярии, — тут текст закончился, Серкан перевёл на меня взгляд и сказал:

— Помещик.

— Да! — я подхватил инициативу. — Ефрем Ефимович, мы ехали предупредить вас, но немножечко опоздали. Трупы на улице — тому подтверждение. И да простит меня Ольга Георгиевна за такие слова, но у Императора действительно отлетела кукуха.

— Отлетела кукуха, — Троекуров нахмурил кустистые брови. — Что ж, когда-нибудь это должно было случиться. Всё-таки возраст и этот его характер… Так, и кто же ещё теперь в опале у Его Высочества?

— Многие, Ефрем Ефимович, очень многие. Наверняка могу назвать своё имя и имя князя Мясницкого.

— За Мясницким тоже посылали?

— Да.

— Хм-м-м. Ну, допустим, Сан Саныч и впрямь в последнее время вёл себя вызывающе, но мы… И ты… Тебя-то как занесло в расстрельный список?

— Понятия не имею, Ефрем Ефимович. Многие из последних поступков Императора абсолютно бессмысленны.

— Так, — сказал Троекуров. — Так-так-так. Это нужно обдумать. Сергей, принеси-как мне коньяку.

— Да, отец.

Серёжа неспеша сходил за баром-глобусом на колёсиках, прикатил его поближе к нам, откинул крышку и взял бутылочку чего-то очень дорогого.

— Илья? — спросил он меня.

— Нет, спасибо.

— Ольга Георгиевна?

— Да, конечно!

Ах ты ж пакость такая. Сергей налил коньячок в два бокала. Один отдал отцу, а второй Ольге Георгиевне. С шуршанием парика, Ольга Георгиевна залпанула благородный напиток и на выдохе попросила:

— Ещё.

— У Ольги Георгиевны стресс, — я неловко хохотнул; и ведь даже не ударить её в бочину, чтоб перестала себя так вести.

— Так, — вновь повторил Троекуров-старший. — И что теперь делать? Я так понимаю, опричники ещё вернутся.

— Они обязательно вернутся, — кивнул я. — Но! Ефрем Ефимович, вы разве не заметили, что произошло? Мы их убили! Они смертны!

— Ха. А ведь действительно.

— Дезинформация насчёт бессмертия опричнины была распространена специально. Людей запугали настолько, что никто даже не собирался проверять. Верили на слово.

Ефрем Ефимович отхлебнул коньячку и задумался.

— Знаете, что я думаю? — спросил он, не отрывая взгляда от бокала. — Я думаю, что раз вы здесь и рассказываете мне всё это, то у вас есть какой-то план.

— Вы правы. И этот план как раз сидит рядом со мной. Позвольте представить, Андрей Павлович Романов.

— Романов? Неужели из тех самых?

— Именно из тех самых, Ефрем Ефимович. Родословную уже установили. К тому же у Андрея все эти годы хранился дневник его прадеда, последнего императора из рода Романовых; доказательство неоспоримое. И кстати, вы даже не представляете, сколько там всего интересного написано.