Фейерверк в пробирке - Гусев Валерий Борисович - Страница 16

– Ладно, – дед нахлобучил шляпу. – Пойду Люську искать.

– Возле «ракушки» ее посмотри. Она в это время там кормится.

Дед прихватил сумку и зазвенел по коридору. А в самом конце его ткнул в кого-то пальцем и сказал:

– А я тебя узнал. Хулиган.

Вася улыбнулся:

– Забавный старик. Добрая душа. А вы чего примчались? Опять с апельсинами?

– Дядь Вась, – зашептал Алешка, – нам надо следственный эксперимент провести. С клизмой.

– Не надо мне клизмы! – Вася вскочил, замахал руками.

– Понарошку, – успокоил его Алешка. – Как бы, – вспомнил он вспомогательное словечко. – И достал из кармана клизму. – Вот такой у них был шприц?

Вася глянул:

– Похоже.

– Давайте так играть, – предложил Алешка. – Я – это Женя, вы – это Миха в халате, а Димка – это вы. Согласны?

Вася ошалело кивнул и признался:

– Кто да кто? Я не запомнил.

Алешка повторил. И спросил:

– Ваш сосед сейчас в палате?

– Нет, он на процедурах.

– Вот и хорошо. Я лягу на его кровать, будто я Женя. Вы возьмете клизму и постараетесь повторить все движения Михи. Как он укол делал в Женин нос. А Димка с вашей кровати будет наблюдать.

– На это согласен, – кивнул Вася. – А то я уж думал... Пошли, пока Артемича нет.

Только тут до меня дошло, что затеял Алешка. Мог бы и раньше объяснить.

...Следственный эксперимент прошел блестяще. Вот что я увидел в этом спектакле, который давали маленький Алешка и большой Вася.

Алешка лежит. Входит Вася. Алешка пытается приподняться. Вася запускает руку в карман пижамы, достает розовый мячик клизмы и подносит ее пимпочку к Алешкиному носу. И будто несколько раз сжимает клизму в кулаке. Полное впечатление, будто брызжет из нее что-то Алешке в нос...

Но тут дверь распахивается, и на пороге появляется сердитая медсестра.

– Это что такое? – грозно спрашивает она.

– Машенька, – испуганно пытается объяснить происходящее Вася. – Мы это... репертируем. – Он не успевает спрятать клизму в карман.

– Ах, вот как! Репетиция? Генеральная? Ребята – на выход! Больной Павлов – в процедурную!

– Зачем? – еще больше пугается Вася.

– Репетиция была? Была. Теперь спектакль будет. Марш!

Когда я рассказал Алешке о своих впечатлениях, он нисколько не удивился:

– Я так и думал, Дим. Никакого укола не было. У них, Дим, есть какой-то жуткий препарат. Понюхает его человек – и все! Теряет свою волю. И что ему скажут, то он и делает. Понял?

– Фантастика! – сказал я. Но согласился. – Я думаю, у них какой-то газ, вроде наркоза. Но не очень сильный. Человек становится вялым и сонным.

– Кто из нас прав, – сказал Алешка, – мы сегодня ночью узнаем.

– Чего?

– Сегодня ночью проберемся в школу и сделаем в подвале обыск. – И сразу же, чтобы подавить мое сопротивление, спросил ехидно:– Уже испугался? Старший брат...

Пробраться ночью в школу – это он плоховато придумал. Школа заперта, охранник спит рядом с входной дверью, на окнах первого этажа – непреодолимые решетки.

– Я все придумал, Дим! – стал хвалиться Алешка. – Это элементарно, Ватсон. Вспомни прошлое.

Я стал вспоминать.

– Ты только не углубляйся. В глубину веков.

Я много что вспомнил. Все наши добрые дела. Два или три. Алешка, видя, как я мучаюсь, великодушно подсказал:

– Позавчера, Дим, к папе наш участковый приходил. Вспомнил? А что он в прихожей, в углу, поставил?

– А! Дубинку резиновую.

– Точно. Только он, когда уходил, ее забыл.

– Почему? – не понял я.

– Потому что я ее в шкаф переставил. Чтоб под ногами не путалась.

– И что?

– А то, что она до сих пор там стоит.

Я никак не мог понять, как это в родную школу можно проникнуть ночью с помощью резиновой палки участкового? Которая к тому же стоит в стенном шкафу.

Оказалось – можно!

– Слушай, Дим! И запоминай, чтобы ничего не перепутать. Мы подходим к школе. Ты прячешься за углом. Я звоню в дверь. Охранник отпирает ее, высовывается. Я ему корчу такую поганую рожу, что он бросается ко мне. Я бегу вокруг школы. Ты в этот момент бежишь в школу и прячешься в раздевалке.

– А ты где прячешься?

– Я прячусь за гаражами. Охранник ругается и возвращается в школу. Запирает изнутри дверь и садится спать в кресло.

– Все?

– Нет, самое главное начинается. Как он заснет, ты подкрадываешься сзади и – бах! – дубинкой по башке.

– Не пойдет, – я отказался категорически. – Никого я бахать по башке дубинкой не буду.

– Дим! – Алешка азартно прижал руки к груди. – Дим! Его можно! Он знаешь какой вредный. Он вас-то, старших, не трогает. Он вас боится. А нас не боится. Он нам все время на входе подзатыльники дает. А иногда пинки. Ахни его как следует!

Ну... Это другое дело. Но все равно как-то мне это не нравится.

– А дальше все просто! – мечтал Алешка. – Отпираешь дверь, впускаешь меня. Снимаем ключи и идем в подвал. Делаем обыск, собираем доказательства. Годится?

Я замялся. Как-то все-таки не очень ловко бить спящего, пусть и плохого, человека по башке дубинкой. И тогда я предложил:

– Может, попроще сделаем, Лех? Возьмем термос с чаем...

– Термос? – Глаза у него стали от удивления больше блюдец. – Нет, Дим, дубинкой лучше, чем термосом. Да и жалко термос.

– Ты не так понял. Возьмем термос, бутерброды, булочки и спрячемся вечером в спортзале. А ночью потихоньку снимем ключи и проберемся в подвал.

Алешка поморщился.

– А по башке ему? – Уж как заманчиво. – Ну, ладно, в другой раз. Я согласен. – Он на секунду запнулся: – А что родителям скажем?

– Как всегда. Сережкин поможет.

Вечером в нашей квартире раздался запланированный звонок. На пороге стоял вежливый, солидный, краснощекий Сережкин.

– Здравствуйте, добрый вечер, можно к вам на минуточку?

– Привет, – сказала мама. – Выздоровел?

– Спасибо. Мое временное недомогание осталось в прошлом.

– Ну, заходи. Чай будешь?

– Спасибо. Я как раз зашел к вам со встречным предложением. Дело в том, что у моей мамы сегодня день рождения...

– Передай ей наши поздравления.

– Спасибо, она будет очень рада. – И Сережкин в тех же изысканных выражениях обрисовал ситуацию.

Мама пригласила, по случаю хорошей погоды, всех своих родных и близких на дачу – отпраздновать свой юбилей. А бедного Ванечку не взяли из-за опасения простуды.

– Но мама купила мне торт. И вы понимаете, если я его скушаю один, то у меня вместо горла заболит живот.

– И поэтому ты приглашаешь к себе друзей? – уточнила мама. – Я не возражаю.

– Мы – тоже, – сказал Алешка. – Дай нам только, на всякий случай, термос с чаем и какие-нибудь бутерброды. Вдруг мы засидимся.

– Ну, термос вам ни к чему... – начала было мама. – Нагреете чай на плите...

Тут нас выручил сообразительный Полковник-3:

– Извините, но моя мама в целях безопасности не позволяет мне пользоваться газовой плитой в отсутствие взрослых.

– Ну, раз так... – Мама пожала плечами и пошла на кухню.

– А дальше? – шепотом спросил Сережкин.

– Как получится, – беспечно отмахнулся Алешка. – А торт у тебя в самом деле есть?

– Увы! – Ваня широко развел руки.

– Ладно, – Алешка был великодушен. – Мы с тобой бутербродами поделимся.

– Вы лучше меня с собой возьмите.

– Нельзя, – сказал я. – Ты нас будешь здесь страховать. А если мы к утру не вернемся, позвонишь в милицию.

После этих слов в Ваниных глазах мелькнула искорка радости. Я думаю, из-за того, что мы не берем его с собой.

В школу мы проникли без труда. Школа готовилась к празднику. Шли репетиции, украшались внутренние помещения, велся мелкий ремонт и крупная уборка.

Когда мы входили, я кинул взгляд на нашего бравого охранника. И внутренне согласился с Алешкой. Трахнуть по башке дубинкой такую тупую злую морду – одно сплошное удовольствие. Я даже немного пожалел, что был принят мой вариант операции.