Жаркие ночи в «Девяти дубах» - Фетцер Эми - Страница 22

Кейн затряс головой.

– Неужели ты думаешь, что я поверю в это? Она не хотела умирать, и...

– Что сказал следователь?

– Никаких ран, захлебнулась.

– Она хорошо плавала?

– Достаточно.

– Тогда она просто не хотела плыть, – заключила Феба.

– Я должен был заставить Лили вернуться в дом, должен был увести ее оттуда!

– То есть ты хочешь сказать, что не любил ее должным образом?

Кейн согнулся, как от удара.

– Кейн, иди сюда, – нежно сказала Феба, дотронувшись до его холодной руки. – Милый, это не в твоей власти – заставить себя испытывать определенные чувства к кому-либо. Твое преступление не в том, что ты не смог полюбить ее, а в том, что запрещаешь себе любить теперь.

Кейн шептал ее имя сквозь бесконечно долгий, заволакивающий прошлое поцелуй.

Телефонный звонок разорвал их объятия. Феба напряженно наблюдала за выражением его лица, когда он взял трубку.

Через мгновение Кейн повернулся к ней.

– Присяжные готовы огласить свое решение. Поехали.

Феба не успела еще до конца осознать, что она свободна, а Криг получил большой срок, как оказалась уже в самолете.

Кейн всю дорогу молчал и практически не смотрел в ее сторону. Она оставила его наедине с прошлым. По напряженному лицу Кейна то и дело пробегали тени: он будто заново переживал смерть жены.

Через несколько часов они приземлились в аэропорту. Феба очнулась от странного оцепенения, когда поднималась по лестнице в «Девяти дубах». Она оглянулась.

– Кейн.

– Увидимся утром, – сказал он не терпящим возражений тоном.

Зачем он так? Опять прячется, избегает ее. Она бессильна перед стеной отчуждения, которую он снова воздвиг.

– Кажется, здесь мне больше нечего делать.

– Да, ты можешь ехать домой, тебе теперь ничего не угрожает. Собери вещи, а я утром вызову для тебя такси.

– Мое сердце навсегда останется в «Девяти дубах». – Ее голос дрогнул. – Но я не могу быть рядом с человеком, который из-за глупого чувства вины не хочет видеть будущего.

– Феба, пожалуйста, не начинай снова...

– Кейн, очнись, ты не сделал ничего плохого. Конечно, если не считать того, что позволил призраку сломать себе жизнь, – с грустью сказала она и, вздохнув, пошла к себе в комнату.

Феба любила этого человека, любила всем своим существом. И как было мучительно осознавать, что она теряет его из-за женщины, которая уже пять лет мертва.

Она пришла к нему, как свежий аромат ночи, как легкое дуновение ветра сквозь удушливую пелену воспоминаний. Нежное прикосновение, его имя, слетевшее с губ, светящееся, почти прозрачное тело, скользнувшее под одеяло. И нестерпимо жаркая и исступленная мысль, что все это в последний раз.

– Не уходи, – шепнул он.

Качнув головой, она исчезла за дверью.

Кейн зажег спичку и поднес ее к лодке, перевернутой на берегу. Старое, сухое дерево вспыхнуло мгновенно. Он сел на землю и завороженно уставился на пылающий костер.

Проснувшись утром в одиночестве и ощутив аромат Фебы на подушках, Кейн вдруг понял, что приносит свою жизнь в жертву прошлому. Он не вспоминал о Лили несколько недель, она ушла, стала лишь частью памяти о давно прошедшем.

Любовь к Фебе – это слишком дорогая цена за ошибку молодости. Позволив чувству вины поглотить все его существо, он чуть не упустил свое счастье.

Густой белый дым поднимался в небо, унося с собой годы одиночества, страданий, оставляя удивительное ощущение легкости и свободы.

Со стороны дома доносились голоса, к подъезду подъехала машина. Уиллис, Доббс и Бенсон помогали Фебе с вещами.

Она обняла Бенсона и, стараясь не расплакаться, открыла дверцу джипа.

– Феба!

Она обернулась и увидела поднимающийся над рекой дым. Кейн спешил к ней. На нем были узкие джинсы и белая футболка. Она никогда не видела его одетым так, какая-то неуловимая свобода сквозила в каждом движении.

– Я решил, что пришло время оставить кое-что в прошлом.

– О чем ты? – спросила Феба, чувствуя, как предательски дрожит ее голос.

– О призраках, чувстве вины, одиночестве.

Феба сглотнула.

– Правда?

Он шагнул к ней.

– Не покидай меня, – тихо произнес Кейн.

Слезы размыли его образ.

– Я не могу быть с тобой и вести изолированную жизнь.

– Так помоги мне открыть двери в мир.

– Но...

– Я был просто идиотом, сам сделал свою жизнь невыносимой. Ты помогла мне выбраться из клетки, которую я себе соорудил. Не бросай дело на полпути! Не уезжай! После всего, что мы пережили вместе...

– Кейн! Я... – Ее руки обвились вокруг его шеи.

– Ты нужна мне, как воздух. Ты – моя жизнь. Я люблю тебя, Феба Делонгпри, слышишь, люблю!

– Я любила тебя всегда.

– Я хочу быть с тобой, Феба, хочу, чтобы у нас были дети... Выходи за меня, Феба, прошу тебя!

– Да, – только и смогла сказать она, задыхаясь от слез счастья, душивших ее.

Кейн подхватил Фебу на руки и закружил. Солнце, пляшущее в ее огненных волосах, озаряло его душу. Ему вдруг показалось, что сверху на них, улыбаясь, смотрят предки, радуясь, что «Девять дубов» опять наполнятся смехом, надеждой и любовью.