Из ложно понятых интересов службы (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 23

Огорченный отсутствием более точных и полных сведений, я выкатился из прокуренного подъезда и двинулся в соседний двор, где, согласно записи в школьный документ, жил второй приятель Соколова, носивший простую русскую фамилию — Захаров.

Дверь мне открыла молодая растрепанная женщина, одетая в несвежий халатик, и с грудным ребенком на руках.

— Здравствуйте. А Сергей дома? — вежливо поприветствовал я хозяйку.

— Нет его, как будто вы не знаете! — девушка смотрела на меня как-то неприветливо.

— И чего я не знаю? — осторожно спросил я даму.

— Вы с пароходства?

Я подумал пару секунд, и из двух лживых ответов выбрал более дорогой.

— Нет, я не из пароходства. Я хотел Сергею долг отдать.

Младенец на руках девушки громко срыгнул воздух, а в глазах ее мамы, как на экране игрового автомата, замелькали цифры выигрышных комбинаций.

— Можете мне отдать! — женская рука потянулась в сторону моего внутреннего кармана, где билось мое сердце и лежал бумажник.

— А вы кто?

— Я его жена, Люся. Могу паспорт показать. — женщина протянула мне, обляпанного чем-то белым и липким, младенца.

— Я вам верю. — я сделал шаг назад и выставил ладони в защитном жесте: — Я у Сереги двадцать рублей занял, с процентами двадцать пять получилось.

Мельтешение выигрышных вишенок и земляничек в глазах девушки погасла, сумма долга была не ахти, особенно по нынешним временам.

— Вы проценты правильно посчитали? — с затаенной надеждой спросила молодая мать.

— Правильно. — строго сказал я: — Кстати, где Серега и что у вас с ним случилось?

— Да где Серега! — со злостью сказала женщина и прижала к себе задремавшего ребенка: — Уплыл на своем буксире на Севера, а потом прислал открытку, мол не скучай, Люська, у нас авария, будем зимовать в Лабытнанге, дизель до льда перебрать не успеваем. Открытку прислал, а денег прислал только сто пятьдесят рублей. И что я с этими копейками делать буду? Хорошо, мама помогает. Говорила она мне…

Прекрасно понимая, что говорила умная мама Люсе, я распрощался, отдав бедной женщине злополучные двадцать пять рублей, и вышел на улицу. День катился к обеду. Я выехал из зоны сплошной многоэтажной застройки, нашел местный гастроном, где у тетки с двумя большими термосами купил два больших, еще горячих беляша. Беляши были сильно перчеными, очевидно, что так работники столовой скрывали признаки мяса второй свежести, поэтому Демону я купил три пирожка с ливером.

Доев золотистые, одуряюще вкусные беляши, я тщательно протер руки относительно чистым снегом и покатил в сторону выезда из Города, через поля, по заснеженной проселочной дороге, держась рядом с линией железной дороги, идущей в сторону поселка Гидростроителей.

Тетя Руслана, Арина, с подозрительным студентом-юристом Алексеем, жили в новом, многоэтажном доме возле Вокзала. Сегодня у Алеши занятий в институте не было и он, как хороший сын, встречал свою строгую маму возле остановки, после чего, приняв у нее сумки с продуктами, образцовая, но неполная семья, весело обсуждая новости, двигалась в сторону дома. Парню и женщине оставалось дойти до родного подъезда полста метров, они вошли в, слабо освещенную единственной лампочкой, соединяющую в одно целое три крыла девятиэтажного дома, когда за спиной раздалось суровое «Эй!».

Тетя Арина и Алеша обернулись — метрах в десяти от них, в проходе, что выходил к тыльной стороне дома, стояла огромная мужская фигура, одетая во все темное. Особенно страшно выглядели глаза человека, блестящие из дырок, вырезанных в шерстяной маске, закрывающей лицо. Не успела тетя Арина осознать всю открывшуюся перед ней к страшную картину, как что-то хлопнуло пару раз, на конце руки человека, вытянувшейся в сторону ее единственного сына, расцвел огонь, наверху, на высоте второго этаже, с громких хлопком, лопнула лампочка накаливания на шестьдесят ватт, и арка погрузилась в темноту.

Женщина осознала себя сидящей на корточках, в подобии позы эмбриона, тихо бормочущей под нос бесконечное «Господи, Господи!», после чего она взяла себя в руки и осторожно спросила:

— Сынок?

Еле слышное хныканье в углу затихло, и, к великому облегчению Арины, ей ответили голосом сына:

— Мама?

— Ты в порядке?

— В порядке, вроде…

— Ничего не болит?

— Да вроде бы нет…

— Сейчас я встану…

По проходу между бетонных столбов пробежал слабый электрический свет фонарика.

— И что вы здесь разлеглись, алкаши проклятущие! Пошли Чапа, не наступи на этих пропойц. — мимо замерших на полу мамы и сына прошла в сторону школьного поля пенсионерка из соседнего подъезда, влекущая на поводке трясущегося от холода карликового пинчера.

— Осторожно, вы место происшествия затопчите! — Арина, любившая почитать раздел «Происшествия» в еженедельной бесплатной рекламно-информационной газете, что теперь разносили по почтовым ящикам вездесущие курьеры, протянула руку, пытаясь остановить соседку.

— Ты дура оказывается совсем! — пенсионерка брезгливо обошла сидящую на заснеженном асфальте женщину: — Вроде выглядишь прилично! Пошли Чапа, не бойся этих алкашей.

— Мама, пойдем домой скорее, здесь опасно оставаться. Вдруг он вернется. — сын уже встал, опираясь о шероховатую стену.

— Да, да, Алеша, скорее бежим домой! — женщина подхватила валяющуюся поодаль сумку и схватив сына за руку, потащила его в сторону их подъезда, больше всего на свете желая оказаться дома, за надежными запорами, недавно установленной, металлической двери.

— Привет! — Лена, перескакивая через ступеньки как школьница, быстро сбежала со школьного крыльца, запрыгнула в машину и счастливо улыбаясь, звонко чмокнула меня в щеку, обдав ароматом морозной свежести и, почему-то, яблок.

— Привет! — я вернул ей улыбку и посмотрел в зеркало заднего вида, где зажглись фары у, приткнувшейся на тротуаре, грязно-серой, ВАЗовской «пятерки».

— Извини, что так долго, но я все закончила и завтра целый день свободна. — Лена разгладила ткань короткой юбки, что заканчивалась на середине стройных бедер и поймала мой заинтересованный взгляд: — К тебе?

— Давай покатаемся за городом?

— Что правда? Тысячу лет не была за городом ночью. Я на все согласна! — Девушка поерзала попой по сиденью, устраиваясь поудобнее, а потом, с хихиканьем, стала отбиваться от Демона, который, в знак приветствия, попытался облизать ее в шею, потянувшись длинной мордой с заднего сидения. Поэтому попытка прижать меня бортом со стороны давешней «пятерки» для остального экипажа моей машины осталась незамеченной. Мои преследователи слишком много газовали по скользкой, заснеженной дороге, а, следовательно, много буксовали. Зад «пятерки» мотало по дороге, и они не успевали зажать меня на внутриквартальном проезде, а через пару минут я вырвался на дорогу общего пользования и повернул в сторону окраины города. «ВАЗ-2105» с государственным номером «3751» теперь двигалось за мной, держа дистанцию в тридцать метров, приближаясь только на светофорах. К облегчению преследователей, я обогнул крайние девятиэтажки, смотрящие своими освещенными окнами в бесконечные поля Сибирского отделения Академии наук, и покатил по укатанному проселку, прибавив скорости. Мои преследователи поддали, пытаясь сократить дистанцию. Укатанная дорога почти сразу кончилась, моя машина стала весело подскакивать на неровностях. Лена смеялась и хваталась за мое плечо, дальний свет фар вырывал кусок заснеженного проселка впереди, а с двух сторон, четко очерчивая белоснежные покрывала полей, мрачно темнели высокими полосами искусственные лесополосы. «Жигули» преследователей, стукая низким брюхом по насту, упорно держались у нас на хвосте. Мы промчались пару километров, после чего я свернул налево, в сторону далекой, освещенной огоньками проезжающих машин, федеральной трассы, осторожно перебрался через торчащие из снега, рельсы железной дороги и вновь нажал на педаль «газу» Проехав около пятисот метров я остановил машину посреди огромного поля.